А.Н. Крылов — основатель школы отечественного кораблестроения

В конце статьи «Галилей как основатель механики» А.Н. Крылов приводит слова  Лагранжа: «Открытие спутников Юпитера, фаз Венеры, солнечных пятен и  т.д. потребовало лишь наличия телескопа  и некоторого трудолюбия, но нужен  был необыкновенный гений, чтобы  открыть законы природы в таких  явлениях, которые всегда пребывали  перед глазами, но объяснение которых тем не менее всегда ускользало от изысканий философов». «Вот этот-то «необыкновенный гений», – заключает Крылов, – и проявил Галилео Галилей».

В статье «Жозеф Луи Лагранж», рассказав  о жизни и научной деятельности ученого, А.Н. Крылов дает следующую  оценку его творчества: «Лагранж был прав, что, не останавливаясь на частностях, придал своему изложению самую общую аналитическую форму; поэтому его методы одинаково приложимы и к расчету движения небесных тел, и к качанию корабля на волнении, и к расчету гребного винта на корабле, к расчету полета 16-дюймового снаряда, и к расчету движения электронов в атоме».

Крылова очень интересовал Леонард  Эйлер. Он переводил труды великого швейцарца, изучал его жизнь, писал  о нем. Познавательны страницы, в  которых ученый описывает, в каких  условиях приходилось жить и трудиться  одному из выдающихся членов Петербургской  Академии наук.

«Здесь полезно вспомнить о  состоянии той страны, в которую  Эйлер переселился. Попал он в  эту страну из маленькой Швейцарии, где культура восходила от Юлия Цезаря и древних римлян, построивших  в ней такие дороги и мосты, которые почти без ремонта  стоят и поныне. Со времени Вильгельма Телля там безвозвратно был свергнут деспотизм императорских наместников, папских легатов и иезуитов, хотя одно время и процветало едва ли лучшее изуверство Кальвина.

Екатерина I... в самый день приезда  Эйлера умерла, и началась при малолетнем Петре II борьба временщиков Меншикова  и Долгоруких.

«Тайная канцелярия», сменившая «Преображенский  приказ», работала не хуже, чем при  князе-кесаре Ромодановском; кнутобойство шло вовсю, допросы чинились с «пристрастием»; «дыба», «виска», «угольки», «подноготная» достигли затем апогея с воцарением Анны Ивановны и ее фаворита Бирона, после чего десять лет шла «бироновщина».

Хотя существовала сразу ставшая  знаменитой Академия, но в стране не только не было науки, но даже самого этого  слова не существовало в тогдашнем  русском языке, и Академия именовалась  «ди сиянс Академия», а ее ученики «елевами»... Батогами были биты не только академические переводчики Барков и Лебедев «завели пьянство и дебоширство», но и сам «элоквенции» профессор В.К. Тредьяковский, правда, своеручно кабинет-министром, которому он чем-то не угодил.

Можно вообразить, как все это  действовало на юного, скромного, чинного  сына благочестивого швейцарского пастора, – он замкнулся в себе и с  необыкновенным рвением и творческим гением занялся наукой... Не удивительно, что когда «коронованный философ» Фридрих, преобразовывая в Берлине  Академию, пригласил в нее Эйлера, он в 1741 г. это предложение принял и переехал в Берлин» И в  другом месте: «За два года Кирилл (К.Г. Разумовский – брат фаворита Елизаветы Петровны. – В.Л.) объездил чуть ли не дюжину столичных и университетских городов, изучил в них самым обстоятельным образом все вертепы, публичные и игорные дома и, снабженный пачками дипломов и свидетельств, выданных; щедро оплаченными из данного братом неограниченного кредита профессорами, вернулся в Россию.

Малограмотная Елизавета, которая, может  быть, и в самом деле верила, что  Кирилл «все науки превзошел», назначила  его в возрасте 18 лет президентом  Академии наук, которую он и начал  реформировать, поучая знаменитейших  академистов тому, что им следует  делать и как истинно научно работать... Эйлеру, бывшему в Берлине, не пришлось поучаться у Кирилла, но зато его  поучал «коронованный философ», который  также считал, что он все знает  и все может».

Сам великий труженик, Крылов подчеркивает колоссальную работоспособность Эйлера: «... еще в 1736 г. Эйлер, исполнив в три  дня какую-то громадную вычислительную работу, на которую прочие академики  требовали три месяца, от переутомления  заболел и лишился правого  глаза.

В 1766 г., едва вернувшись в Россию, он снова заболел и совершенно лишился  зрения и на левый глаз, но такова была сила его гения и воображения, что ученая его производительность не только не иссякла, но продолжалась с неизменной силою до самой его  смерти. С 1766 по 1783 г. им продиктовано его  сыну Ивану Альберту и ученикам, членам Академии, Крафту, Лекселю, Фуссу сотни статей и 10 громадных томов отдельных сочинений по самым разнообразным вопросам чистой и прикладной математики...

Отдельных сочинений им издано 43 тома... отдельных статей им написано 783, а  может быть, окажется и больше.

Издание полного собрания его сочинений, предпринятое 25 лет назад по международной  подписке Швейцарским обществом  естествоиспытателей, по первоначальному предположению должно было заключать 40 томов, а теперь когда их издано 23, выяснилось, что потребуется еще 46 томов, а может быть, и более».

Прочитав эти строки, вы, безусловно, согласитесь с академиком В.И. Смирновым, который писал об А.Н. Крылове: «Он  был выдающимся знатоком эпохи от Ньютона до середины XIX века. Эту  эпоху он знал до мельчайших подробностей и чувствовал ее стиль, который был  так родственен ему самому».

Прекрасная книга А.Н. Крылова  «Мои воспоминания» может считаться  образцом мемуарной литературы. Она  тем более ценна, что написана ученым. Воспоминания часто пишут  артисты, писатели и, к сожалению, редко  ученые, а их жизнь не менее интересна  и не менее богата значительными  событиями.

Ученый описывает быт помещиков XIX в., свое детство, учебу и работу в дальнейшем на различных постах. Он рассказывает о встречах с известными людьми, об изобретательской и научной  деятельности, о случившихся с  ним происшествиях. «Мои воспоминания»  читаются с большим интересом, как  художественное произведение. Вот небольшой  отрывок из книги.

«В двух верстах от Висяги вниз по Висяжке была небольшая деревня Ермоловка, бывшее имение Валерия Гавриловича Ермолова, которому прозвище было Валерий-разбойник. Про него я запомнил рассказы отца и других старших.

Валерий Гаврилович был мужчина  крупный, нрава крутого, лихой наездник и смелый охотник, причем он особенно любил травить волков...

На охоте скакал через овраги и буераки, ничего не разбирая; под  старость, когда стал грузен, на охоту  выезжал не верхом, а на дрожках, запряженных парой.

Николай Михайлович Филатов, человек  правдивый, рассказывал мне сам, когда я был уже офицером. Встретились  случайно на Кише Николай Михайлович с ружьем, Валерий с борзыми. «Николай Михайлович, у меня в этом острове волк обложен, хотите посмотреть, как травить буду?»

Однако травля вышла неудачна – волк ушел по вине доезжачего, не решившегося перемахнуть вскач через овраг. Валерий пришел в бешенство; отстегал доезжачего арапником и начал неистово ругать: «Какой ты доезжачий, хуже бабы, овражка испугался, верхом перескочить не мог, да я на дрожках перемахну».

Велел кучеру гнать вскачь во весь опор и действительно махнул, но только не через овраг, а в овраг, на дне которого все смешалось  в одну кучу: лошади, дрожки, кучер  и сам Валерий. Каким чудом  лошади, кучер и Валерий живы остались – Николай Михайлович говорил, что никак этого понять не может».

Из этого отрывка видно, что  «Мои воспоминания» написаны прекрасным, сочным языком. Литературовед академик А.С. Орлов отмечал, что А.Н. Крылов умел придавать русской речи «прекрасную  стилистическую форму и безупречную  правильность». Говоря о Крылове, он восхищался «его русским умом и русским  языком его сочинений и устных бесед, которыми автору выпало счастье  пользоваться».

«Алексей Николаевич, – пишет  А.С. Орлов, – знаток русской речи, артист и мастер в ее употреблении. Он отлично понимал национальную природу русской речи, ее стилевую породистость, непреодолимую мощь воздействия, ее значение для русской науки  и русского искусства». И в другом месте: «Президент Академии наук СССР С.И. Вавилов, характеризуя... его многогранную деятельность в области точных наук, отметил и его горячий интерес  к сфере гуманитарной, выразившийся в участии Алексея Николаевича  в развитии русской речи и охране ее правильности».

В 1921...1927 гг. Крылов жил за границей, выполняя различные поручения Советского правительства. Он наблюдал за постройкой и консультировал сооружение нефтеналивных  судов, следил за отгрузкой в СССР всевозможного оборудования, участвовал в разных международных комиссиях. Благодаря ему было возвращено в  нашу страну богатейшее собрание подлинных  рукописей А.С. Пушкина и других ценных материалов.

После возвращения на Родину А.Н. Крылов продолжал преподавательскую деятельность в Морской академии и читал  отдельные курсы в других высших учебных заведениях и различных  учреждениях. Так, в Ленинградском  университете он прочитал цикл лекций о приближенных вычислениях и  о методах интегрирования дифференциальных уравнений математической физики. Студентам  кораблестроительного факультета Ленинградского политехнического института Крылов прочитал курс вибрации судов, а в  Военно-воздушной академии – общий  курс теории гироскопов.

В ЭПРОНе (Экспедиция подводных работ особого назначения) ученый вел занятия по теории судоподъема, в различных НИИ он рассказывал сотрудникам о методе наименьших квадратов, а на заводе читал лекции по высшей алгебре и по аналитическим и численным методам приближенного интегрирования дифференциальных уравнений, по теории колебаний.

Академик Крылов был великим  тружеником – ив науке, и при применении ее на практике. Обращаясь к молодому человеку Страны Советов, он говорил: «Всему учись сам. Никогда не рассчитывай, что можно овладеть знаниями без  работы. Старайся не просто запомнить  изучаемое, а старайся понять сущность дела. То, что понятно, легко запоминается и долго не забывается. Накопляй опыт в каждом деле... Помни, что никакое книжное знание ничего не дает само по себе... Только тот, кто думает над вопросами, которые перед ним ставит сама жизнь, добьется успехов и принесет пользу делу.

Будь стоек, не бойся разочарований, не бросай начатого дела. Работай упорно и регулярно изо дня в день, и тогда в старости ты сможешь  сказать: «Жизнь прожита мною не даром».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Благодаря Алексею Николаевичу  Крылову, талантливому математику и  механику, замечательному педагогу и  изобретателю, прекрасному переводчику  трудов зарубежных ученых и популяризатору научно-технических знаний широкие  массы инженеров и техников повышали свою специальную подготовку, приобщались  к высокой культуре и становились  новаторами в своей области деятельности