Критические воззрения Крамского и их отражение в портретах.

Шишкин неизменно был дорог  художнику. Они не однократно вместе писали природу, восторгаясь ее величием и великолепием. Именно таким запомнился Шишкин художнику. Крамской не раз говорил о широте души Шишкина, сопостовляя ее с самой природой, называя его «дедушкой лесов». Однако не только эти качества отмечал Крамской в друге. Он не однократно удивлялся скурпулезности, с которой работает Шишкин. Его терпению, настойчивости, упорству. Порой не понимая, а иной раз вообще осуждая его манеру письма и взгляд на живопись. В своих письмах Стасову Крамской писал: «Шишкину не хватает нерва!...»⁴.

Возможно именно поэтому Крамской изображает Ивана Ивановича с  таким взглядом. Он будто бы всматривается  в определенное деревце, листочек, пытаясь  запомнить его характерные особенности. Однако, сложно анализировать портретное творчество Крамского в соотвестветствии с заданной темой, так как мы не всегда в полной мере можем ответить на вопросы. Что именно вкладывал в данную работу? Каков первоначальный замысел данного произведения?

По мнению автора данной курсовой работы, было бы неправильно довольствоваться лишь психологическими качествами,  рассмотренными в данном портрете. Возможно, через пытливый, сосредоточенный взгляд Шишкина, пристально вглядывающийся в сторону зрителя,  Иван Николаевич хотел также пристально вглядеться в те насущные качества, которыми обладает каждый человек, и которые характеризуют время. Крамской в очередной раз попытался расрыть «злободневную задачу на сегодня», которую он ставил для себя.

Он не однакратно говорил о том, что хотел бы обратить внимание зрителя на самого себя, на свои недостатки. И в этом смысле «Портрет художника Ивана Шишкина» является прямым подтверждением этих слов.

2.2. Портрет Мины Моисеева.

Вглядитесь только в  эти добрые глаза, в этот чуткий взгляд, в эту теплую улыбку, озарившую все лицо каким-то необычайно солнечным и ласковым светом, в эти чуть наклоненные брови, в этот волевой нос – все,  каждый элемент, каждая черта, отражают в полной мере его внутренний мир, его душу, его характер. И этот характер явился нам во всей своей полноте, отражая все лучшие черты, сокрытые в душе доброго, честного и трудолюбивого крестьянина. Может быть поэтому, это полотно не может отпустить наш взор сразу, а заставляет смотреть на него с упоением.

Действительно, смотришь как завороженный и не знаешь с чего начать свое повествование о данной работе. В голове столько мыслей, и не успеваешь даже заметить, как одна сменяет другую. Ну что ж, попробуем этот «бесконечный поток» пустить в правильное русло.

Портрет Мины Моисееве является неким логическим объяснением многочисленных «этюдов русского мужичка», которые в течение нескольких лет тенью сопровождают остальные работы Крамского, которые как бы чуть в стороне от остальных его работ, но которые необходимы.  Без них творчество Крамского неполно. Неполно — в отражении художником жизни, времени и в отражении через творчество личности художника. И не только в самих холстах, запечатлевших «русских мужичков», — в постановке задачи Крамской проницателен и современен, злободневен даже. Собирать материал, изучать народные типы, характеры, понять внутренний мир пореформенного крестьянина, его отношение к миру внешнему — задача действительно насущная. Ее решает и литература в бытовых зарисовках, этюдах с натуры. Кропотливое, пристальное познавание материала ради будущих сюжетов, столкновений характеров, драм — характерная черта того времени.

Существенная часть  творчества Крамского – портреты, отражающие и обличающие черты, присущие данной эпохе. Однако, чтобы создать более полноценный облик эпохи, Крамской решает воплотить в нем и такие качества как мужицкая добродетель. Он хочет в полной мере раскрыть достоинства людей, которым он предоставляет право знать и решать, справедливому чувству которых верит. Тогда и рождается «Портрет Мины Моисеева». «Этот — последний, «итоговый» мужик Крамского. Больше он писать крестьян не будет, словно все выдохнул, высказал все, что хотел. Он высказал это крупно и значительно. Каждая деталь важна. «Мина Моисеев» — не «этюд мужичка», не подсмотренный характер, «материал»: он — характер изученный, материал обобщенный, не этюд — картина»⁵.

Его взгляд будто бы олицетворяет собой то доброе, вечное. Его чуть опущенные брови и небольшие глаза, словно внемлют нам, внемлят всему, чтобы ты не поведал им. Крамской в своих письмах Стасову писал о том, что ему непременно хотелось бы, чтобы этот портрет, являя зрителю все лучшие человеческие черты, заставил бы и самого зрителя стать лучше. И даже столь сложные задачи, оказываются подсильны мастеру.

Его добродушный старик, опершись на сложенные руки, с какой-то веселой пытливостью глядит он вокруг. У него милый рот и глаза улыбаются. Он неколебим. Так и хочется сказать, что он являет собой соль земли! Ветхая одежда ниспадает тяжелыми складками с плеч. Зоркий взгляд, улыбка, неизменно встречающаяся в большинстве этюдов Крамского, отражают сущность его души. Перед ним жизнь катится по негладкой, крутыми горками, дороге, жизнь, в которой надобно пахать, сеять, косить, рубить и о правде не забывать, искать ее и верить, что неправоте не выстоять. Но при этом он не сетует на свою нелегкую долю, на каждодневный труд, он верит, что впереди его и его родных ждет светлое будущее. И что все беды, какие бы не рушились на его голову, он сумеет выдержать. «Мой мужичок веселый», — говорит весело Крамской и, кажется, пишет его освобождение, скинув с плеч груз тяжких мыслей, весело пишет, с улыбкой.

В данном произведении чувствуется  конкретность настоящего времени, сиюминутной  жизни, что достигается за счет различных  элементов композиции и средств  выразительности. Прежде всего, хотелось бы сказать о расположении фигуры в холсте. Автор умышленно оставляет меньшее количество пространства перед взором крестьянина, нежели за его спиной. Это обусловлено тем что, Мина Моисеев являет собой отражение той правды, истины, честного человеческого труда, и, наклонившись чуть-чуть вперед его прямой лоб будто бы готов нам высказать все то, что таится в его сердце. Кроме того, подобное расположение создает ощущение того, что Мина Моисеев совсем близко к нам, и это не случайно, ведь он простой человек «из народа». Создавая в красках условную реальность на плоской поверхности, автор живописного произведения сумел создать иллюзию глубины, пространства и времени, в соответствии с устремлениями своей эпохи. Пространство и глубина, ощутимые в данном полотне, достигаются не только благодаря мастерскому владению техническими средствами и реалистическому пониманию действительности. Большую роль играет темный, плотный фон и разница касаний к изображаемой фигуре. Что также создает определенный свет в работе  и некую уютную атмосферу. Складывается впечатление, будто сюжет данной работы написан в небольшой крестьянской избе. Не меньше ощущение социальной определенности передано за счет цвета. Немного выцветшая, с зеленоватыми оттенками, голубая «одежа». А руки уже потеряли ту яркость и красоту молодости, что присуще, еще пока, его щекам, озаренным здоровым румянцем. Темные тона также органично вплетаются в канву сюжета, составляя завершающий элемент гармоничного восприятия работы

Мина Моисеев —  один из лучших, наиболее глубоких по постижению натуры и значительных по характеру  крестьянских образов Крамского. В облике его подчеркнуты социальные и национальные приметы, уклад того времени — в одежде, атрибутах. Есть нечто специфически деревенское в эмоциональной окраске образа. Однако задача Крамского — не обобщить конкретное до типического, а перенести уже готовый тип в художественную форму, сохранив трезвость оценки и объективность. Крамской и пером, и кистью создал многоликий портрет пореформенной России.  В этом не затейливом крестьянском образе он хотел показать, как тягостен труд человеческий. И что лишь человек с чистыми помыслами, добрым сердцем и улыбкой сможет выдержать все жизненные невзгоды, честно пройдя свой путь.

В письме к Стасову (от 10 сентября 1882 года) Крамской говорит о том, что ему хотелось бы воссоздать  в этом портрете как и воплощение крестьянского образа, прототипа определенной социальной прослойки, как и определенного человека, с присущими только ему чертами и качествами. 

2.3. Портрет издателя и публициста Алексея Сергеевича Суворина.

Души изменчивой приметы

Переносить на полотно.

(Н. А. Заболоцкий).

Между замыслом портрета и его реализацией лежит очень длинный путь взаимного познания портретиста и модели. В течении этого пути первоначальная задумка художника может существенно измениться. Художника же, стремящегося разумно осмыслить собственную работу, несовпадение итога с замыслом может серьезно озадачить. Характерен в этом смысле пример И. Н. Крамского.

Но прежде, чем говорить о том, как был воспринята работа художника, давайте всмотримся в  данный портрет. Первое, на что мы обращаем внимание – это тот взгляд, направленный в сторону зрителя. Он будто бы пытается проникнуть к нам в душу, понять куда направлены наши мысли. Его темные глаза, поднятые брови, сдвинутые очки – все свидетельствует о строгости его характера, о серьезности его воззрений. Он также изображен с атрибутами свойственными поэту или писателю: часы, очки, книги на заднем плане. Но эти небольшие детали, помогают создать визуальное впечатление близко стоящей к нам фигуры.

Крамской считал, что момент написания портрета – процесс рациональный и осмысленный. Известно, как он был обескуражен тем, что публика и критика увидели в его портрете журналиста А. С. Суворина отрицательную оценку, которая им вовсе не предусматривалась. Оправдываясь, он спрашивает у Суворина: «Считаете ли возможным, что мне входили в голову намерения при работе, и что я занимаюсь какими-либо утилитарными целями, кроме усилий понять и представить сумму характерных признаков, к чему я, правда, всегда стремился, и к чему была направлена моя наблюдательность?»⁶.

Стасов высоко оценил портрет Суворина «столько же поразительный  по необычайной жизненности, как  и по великолепному выражению тысячи мелких, отталкивающих и отрицательных сторон этой натуры. Такие портреты навсегда, как гвоздь, прибивают человека к стене»⁷.

 Крамской был весьма растерянан узнав, что Стасов, да и сам Суворин заподозрили у него «намерения при работе». Крамской все объясняется: «По совести я чист. Никакой даже отдаленной тени задней мысли у меня не было, когда я работал, и ничего дурного о вас, как о человеке, у меня не шевелилось никогда ни до этого, ни после, ни до сего момента. Если же, там в портрете, есть что-нибудь, то это просто недостаток мой как живописца, а не как человека, имеющего какие бы то ни было намерения. Этих намерений нет, их не было, и я их решительно отрицаю».⁸

Суворин и не верит  в преднамеренность Крамского. В разговорах и длинных письмах Крамской учит Суворина понимать живопись, но тут Суворин прозорливее Крамского: он чувствует, что портретист, хочет того или нет, высказывает себя в портрете.

Крамской до последних  дней все думает об истории с суворинским портретом — он все намеревается переписать его: «О вашем портрете я много, много думал и думаю, и о многом и сам жалею. Ну, да коли не умру — дело поправлю». Но до конца своих дней он так и не «поправит» этого портрета.

Отчего Крамской так  и не перепишет портрета? Почему критики увидели в портретируемом человека с рядом отрицательных черт? Почему талантливый мастер не сумел до конца воплатить свой замысел?  Ведь он изобразил Суворина в обычной, присущей большинству журналистов позе. «…обычная поза Суворина — в кабинете, за столом, и «спина колесом». Когда кто-нибудь входит, Суворин откидывает голову, поднимает к верху лицо, прислушиваясь, потом потягивающимся движением встает из-за стола, большой, взъерошенный, встречает посетителя взглядом как бы «ожидающим», приглядываясь, иногда посмеиваясь — смех у него тихий, «небольшой»⁹.

Данная работа весьма нетипична для рассмотрения ее с поставленной точки зрения, однако тем интересней анализ данного прозведения. Подтверждение тех или иных обличительных признаков, явлений можно было найти в литеротуроведческом труде Крамского «Его взгляд на творчество», в его письмах и тем самым сопоставить замыслы художника с действительностью – с его полотнами. В связи со сложившейся ситуацией, автор данной курсовой работы, счет правильным решением отталкиваться как и от критических суждений публики, так и от мнения самого художника.

Крамской без каких-либо намерений написал того Суворина, какого знал, и то, что знал он о Суворине, без намерений перешло в портрет. Но он сам не знал, какого Суворина знает и что знает о нем. Суворин и близкие его, как и довольный работой художник, поначалу увидели только, что нарисованный Алексей Сергеевич как живой, и, не сомневаясь, отдали портрет на выставку. Однако зрители знали не такого живого Суворина, каким он виделся сам себе. И все то что они видели в самом Суворине нашло отражение и в портрете.

Крамской выбрал для Суворина самое обыкновенное положение, но зрители увидели на портрете обыкновенное положение Суворина, в непреднамеренно двойственных, неопределенных чертах человека. «В приподнявшемся от письменного стола человеке, узнали не просто Алексея Сергеевича Суворина, журналиста, издателя, с которым к тому, же художник Крамской хорошо знаком, — узнали Суворина — лицемера и отступника, Суворина, сделавшего своим «принципом», по словам другого его хорошего знакомого, «подслужничество бесцельное», Суворина, возглавляющего «Новое время», нареченное повсеместно газетой «Чего изволите?» ¹⁰.

Да, действительно судить о личности Суворина весьма трудно, не пытался этого делать и художник. Ему не хотелось обличать все отрицательные стороны хорошо знакомого ему человека. «Тем не менее, портретный образ прочитывается однозначно: поза модели (привычная поза журналиста, встречающего посетителей в своем кабинете, как мыслил ее Крамской) выражает угодливость и подобострастие, а в напряженности умного, недоброго взгляда можно увидеть ханжество, хитрость, неискренность»¹¹. Глаз портретиста разглядел больше, чем осмыслил разум: талант Крамского-художника предвосхитил его собственную, но уже более позднюю рациональную оценку. И в этом плане, можно говорить о том, что этот портрет весьма нетипичен. Так как обычно рациональные, критические воззрения Крамского в полной мере воплощаются в его художественном творчестве.