Развитие шекспировской трагедии в трагедиях Пушкина

  Смысл  той  реформы  русской  трагедии,  которую  осуществлял Пушкин, особенно отчетливо сформулирован им в следующих словах: "...я твердо уверен, что  нашему  театру  приличны  народные  законы  драмы  шекспировой,  а   не придворный  обычай  трагедии  Расина... (А.  С. Пушкин. Полное   собрание сочинений в десяти томах, т. VII, с. 165.)

     Пушкин делал свой  вывод применительно не только к своему творчеству, но и ко всему развитию русской драмы. В течение XVIII в. и   в  начале  века  XIX русские поэты стремились создать трагедию именно на основе классицизма.

     Несмотря на то, что некоторым  из  них  удалось  выразить  прогрессивный гражданский пафос своего времени, никто из этих драматургов не смог написать подлинно великой и подлинно  национальной  трагедии,  какими  были  трагедии Корнеля и Расина во Франции.

     В основе классицизма  лежало  преувеличение  роли  государства,  которое отрывалось от других сфер жизни и рассматривалось как воплощение прогресса и законности.

     Во Франции XVII в. эта концепция имела известные основания. Французское дворянское  государство  играло  в  этот  период  прогрессивную  роль.   Оно возглавляло борьбу против феодального своеволия и способствовало  укреплению национального единства.

     Поэтому лучшие трагедии  Корнеля и Расина заключали  в себе прогрессивную тенденцию и выражали общенациональные стремления.

     В России трагедия  развивалась во второй половине XVIII, начале  XIX  в. Прогрессивная  роль  русского  самодержавия  была  уже  позади.  Идеализация дворянского  государства  могла  носить  в   России   только   фальшивый   и   искусственный характер. Народная жизнь и реальные народные интересы оставались вне поля  зрения автора.  Возникла  необходимость  в  такой  драматической  системе,  которая  позволила бы отчетливо показать роль народа в исторических событиях.  Именно в этом смысле и надо понимать слова Пушкина.

     В истории эстетической мысли немного найдется теоретиков, которые  дали бы такую глубокую и сокрушительную критику эстетической системы  дворянского классицизма и обоснование реалистической системы Шекспира, какую дал Пушкин. Народность и реализм - вот что привлекало Пушкина к Шекспиру.

     Начнем с рассмотрения  вопроса о народности.

     Пушкин понимал  народность  трагедии  многосторонне.  Прежде  всего,  он говорил о народности содержания. "Что развивается в трагедии? какая цель ее?" - спрашивает  Пушкин  -  и отвечает: "Человек и народ. Судьба человеческая,  судьба  народная"  (А.  С. Пушкин. Полное собрание сочинений в десяти томах, т. VII, с. 632.).

     Но требуется и  иное - трагедия должна быть  адресована  народу.  Творец трагедии народной был образованнее своих зрителей и чувствовал себя  с  ними свободно. Наоборот, придворный трагик считал себя менее образованным, нежели его публика, он стремился угадать требования утонченного вкуса  и  впадал  в чопорность  и  смешную  надутость.  Уже  в  этом  заключается  превосходство народного поэта Шекспира над придворным трагиком Расином.

     Пушкин дает и чрезвычайно  остроумную и меткую критику  знаменитых  "трех единств".  Ведь  самым  веским  аргументом  в  их  пользу  было   требование правдоподобия.  Защитники  правил "трех  единств"  полагали,  что  зритель, сидящий  во  время  спектакля  на  одном  месте  и  находящийся   в   театре сравнительно  короткое  время,  не  поверит,  что   действие   пьесы   может переноситься с места на место и растянуться на срок больше двадцати  четырех часов.

     Пушкин, таким образом, опровергает это наивное требование  правдоподобия: "Правдоподобие  все   еще   полагается   главным  условием   и   основанием драматического  искусства.  Что  если  докажут  нам,  что   самая   сущность драматического искусства именно исключает правдоподобие? Читая поэму, роман, мы часто можем забыться и полагать, что  описываемое  происшествие  не  есть вымысел, но истина. В оде, в элегии можем думать, что  поэт  изображал  свои настоящие чувствования, в настоящих обстоятельствах. Но где правдоподобие  в здании, разделенном на две  части,  из  коих  одна  наполнена  зрителями, которые условились etc). Исходя из этого,  Пушкин делает следующий  вывод:  "Истина  страстей,  правдоподобие  чувствований  в предполагаемых обстоятельствах - вот чего требует наш ум  от  драматического писателя" (Там же, с. 212.).

     Пушкин разбил правила "трех единств" и доказал  законность драматической системы Шекспира.

     С шекспиризмом Пушкина  связаны и те требования, которые он  предъявляет к драматическому писателю: "Что нужно  драматическому  писателю?  Философию, бесстрастие,   государственные   мысли   историка,   догадливость,   живость воображения, никакого предрассудка любимой мысли. Свобода"  (А.  С.  Пушкин. Полное собрание сочинений в десяти томах, т. VII, с. 633.).

     Догадливость,  живость  воображения  помогают  проникнуть  в   историю, угадать и воспроизвести исторические события. Драматический писатель  должен быть философом, уметь  глубоко  понимать  и  осмысливать  государственные  и общественные проблемы истории.

     Следуя по пути  Шекспира, Пушкин отбрасывает стеснительные  правила "трех единств", отбрасывает монотонный и сковывающий александрийский стих и другие обязательные требования классицизма и дает в своей трагедии картину русского исторического прошлого во всей ее правде и естественности.

     Вслед за Шекспиром он показывает и  трагические  и  комические стороны жизни, широко и вольно обрисовывает характеры, изображает народ как  важного участника исторических событий.

     Но Пушкин жил на  два века  позже  Шекспира  и  отражал  историю  другой  страны. Поэтому "Борис Годунов" в ряде существенных моментов  отличается  от  драм Шекспира.

     Шекспир писал хроники,  в  которых  изображал  события  истории  своего отечества. Он писал трагедии, менее связанные  конкретной  исторической  канвой  и  показывающие более обобщенное и сконцентрированное столкновение сил  старого и нового, торжество исторической  необходимости,  прокладывающей  себе  путь через все встречающиеся препятствия.

     Хроника – историческая драма из прошлого родной страны. Создавая своего "Бориса Годунова", Пушкин избрал для себя в качестве образца именно хроники Шекспира. Да и формально  говоря,  "Борис  Годунов" – историческая  драма, посвященная национальному прошлому. Но по выявлению роли исторической необходимости "Борис Годунов" ближе к  трагедиям, нежели к хроникам.

     Пушкин – представитель сознательного историзма, который был завоеванием  именно XIX в. в отличие от стихийного историзма Шекспира.

     Читая Плутарха, Шекспир  находил в  его  книге  аналогии  с  отношениями "верхов" и "низов" в современной ему Англии.  Римские  стоики  и  эпикурейцы напоминали ему стоиков и эпикурейцев, которые встречались  среди  английских аристократов эпохи Ренессанса.

     Плутарх подсказывал  Шекспиру такие черты, которые  вели  его  к  верному отражению  коллизий  римской  жизни,  но  отражал  он  их  по   аналогии   с современностью и отражал стихийно.

     Рождение сознательного  историзма было результатом  исторического  опыта человечества, относящегося к концу XVIII - началу XIX  столетия.  Этот  этап начался Французской  революцией  и последовавшими  за  ней  наполеоновскими войнами.

     На протяжении одного  поколения и перед его глазами произошел  сдвиг от Европы феодальной к  Европе  буржуазной,  наглядно  осуществлялось  движение истории.

     Выводом из этого  опыта  множества  людей  был  сознательный  историзм, понимание того, что меняется  жизнь  и  нравы  людей,  меняются  в  связи  с изменением этого и их характеры.

     Стремление к конкретному  изображению определенной исторической  эпохи, к изображению нравов мы  находим  уже  в  исторической  драме  Гете  "Гец  фон Берлихинген", написанной по образцу  шекспировских  хроник.  Но  опыт  новой эпохи был запечатлен прежде всего в исторических романах Вальтера Скотта и гениальном романе Мандзони "Обрученные".

     Он  был  воспринят  и  Пушкиным  и  применен  в  "Борисе  Годунове"   к  изображению отечественной истории, истории допетровской Руси.

     В своих исторических  хрониках Шекспир  изобразил  драматический  период английской  истории,  отмеченный  кровопролитной  борьбой  за  власть   двух  феодальных семейств - так называемые войны Алой и Белой  розы,  изобразил  и  другие этапы феодальной междоусобицы.

     Белинский указывал, что сама история Англии была  серией  драматических эпизодов, и это облегчало Шекспиру возможность воплотить ее  в  форме  своих хроник.

     Создавая "Бориса  Годунова", Пушкин проницательно  выбрал  период  конца XVI-начала XVII в., эпоху многих мятежей,  отмеченную  борьбой  самодержавия против мятежного дворянства и выступлениями народных масс.

     В одной пьесе Пушкин  смог гениально охватить и  выразить все  содержание русской исторической жизни допетровской эпохи.

     Пушкин писал о  своей трагедии: "Изучение Шекспира, Карамзина  и  старых наших летописей дало мне мысль облечь в драматические формы  одну  из  самых драматических  эпох  новейшей  истории"  (А.  С.  Пушкин.  Полное   собрание сочинений в десяти томах, т. VII, с. 164.).

     Когда Шекспир воспроизводил  в хрониках  прошлое  своего  отечества,  он опирался  преимущественно  на  "хроники"  старинного  английского  летописца Холиншеда.

     Для Пушкина эту  роль играла "История государства Российского" Карамзина и русские летописи. Оба эти источника  не  противоречили  тому  шекспиризму, которым был охвачен Пушкин.

     Как известно, Карамзин  смотрел на историю с консервативно-монархической точки  зрения  и  стоял  на  идеалистической  позиции.   Сила   его   труда, привлекавшая не только Пушкина, но и позднейших русских авторов исторических драм - А. К. Толстого, Островского, заключалась в том, что  в  нем  Карамзин давал яркую и поэтически-живописную картину исторического прошлого.

          На живописной картине жизни старой Руси,  которую  нарисовал  Карамзин, лежит отпечаток широкой и объективной манеры  Шекспира,  хроник  и  трагедий великого английского драматурга. Известно, что Карамзин перевел в  молодости прозу "Юлия Цезаря", т. е. именно ту трагедию, в которой ставился вопрос  о политической власти, об отношении правителей и народа.  "История"  Карамзина связана с его переводом даже  стилистически.  С  большим  талантом  и  чисто шекспировской красочностью рисует он в ней исторические картины и характеры.

     Летописи, которые изучал  Пушкин, в  принципе  ничем  не  отличались  от "хроник" Холиншеда, с которыми имел дело Шекспир.

     Изображая  английских  королей,  баронов,  простолюдинов  XIV-XV   вв., Шекспир опирался на знание современной ему английской  жизни  и  современных характеров. Они подсказывали ему живые черты для создания картин прошлого.

     Как и для великого английского  поэта,  прошлое  для  Пушкина  не  было отделено непроходимой гранью от современности. Он искал в современной  жизни следы  этого  прошлого,  стремился  угадать  в  своих  современниках   черты характера, сближающие их с характерами людей другой эпохи и помогающие лучше понять их.

     Знакомство Пушкина  с жизнью Святогорского монастыря, посещение ярмарки, общение с монахами, нищими, слепцами, странниками давало  ему  материал  для создания образа Пимена и обрисовки Варлаама и Мисаила. Гордый, сильный и надменный  характер  современницы  Пушкина  Екатерины Орловой, по его  собственным  словам, подсказал  ему  многие  черты  Марины Мнишек.

     Но  отношение  Пушкина  к  историческим  источникам  и  его   понимание исторической правды было несколько иным, чем у Шекспира.

     Шекспир наивно и  свято верил тому, что  вычитал  у  Холиншеда.  В  свои хроники он переносил много фантастического, легендарного,  полудостоверного. Объясняется это  тем,  что  во  времена  Шекспира  верили  в  фантастические существа. К тому же исторической критики в современном смысле слова  еще  не существовало.

     Пушкин сознательно стремится  восстановить  истину,  он  анализирует  и сопоставляет  имеющийся  в   его   распоряжения   документальный   материал. Рассматривая  историю  Карамзина  как  главный  исторический  источник,   он уточняет ее при помощи других источников, причем ни только  летописей,  но, например, "Записок капитана Маржерета".

 "Борис   Годунов"    -    историческая    драма,    неизмеримо    более документированная, нежели хроники Шекспира.  Сам  Пушкин  понимал,  что  его трагедия  отличается  от   пьес   Шекспира   большей   точностью   отражения исторического прошлого, нравов того времени.

     Сознательный творец-художник, Пушкин писал  о  своих  предшественниках: "Шекспир понял страсти; Гете нравы". И добавлял о себе: "Вы спросите меня: а ваша трагедия - трагедия характеров или нравов?  Я  избрал  наиболее  легкий род, но попытался соединить и то и другое" (А. С.  Пушкин.  Полное  собрание сочинений в десяти томах, т. X, с. 776.).

     В драме "Гец фон  Берлихинген" обрисовка характеров  несла на себе печать известной односторонности, порожденной тогдашней  просветительской  позицией Гете.