Андрей Рублёв и его эпоха

 Наметившаяся в работах  некоторых исследователей (В.Н.Лазарев, В.И.Антонова) тенденция к «омоложению» Рублева не подкрепляется источниками. Замечание жития Никона о смерти Андрея и Даниила «в старости велице» нельзя понимать иносказательно, как предлагает В. И. Антонова, ибо здесь речь идет именно о возрасте. Для сравнения возьмем цитату из летописи о кончине митрополита Киприана: «Дошед же добродетельным житием в старость велию и разболеся».

 Что же касается  попыток В.И.Антоновой определить возраст Рублева, исходя из предполагаемой даты рождения Даниила, то они не могут привести к положительным результатам, ибо, если почти не вызывает сомнений тот факт, что Даниил был старше Андрея, то совершенно невозможно решить, сколь велика была эта разница в летах.

 Более серьезным аргументом могло бы стать положение В.Н.Лазарева о том, что «общий характер рублевского искусства говорит за то, что оно сложилось на протяжении не 80-х, а 90-х годов XIV в.». Однако у нас слишком мало данных для оценки художественной жизни Московской Руси этого времени, чтобы этот аргумент мог лишить силы прямое указание источника. Поэтому мы не видим оснований отказываться от ранее принятой в исторической науке даты рождения Андрея Рублева - ок. 1360 года.

 Следовательно, к моменту  работы в Благовещенском соборе  Рублев был уже не молод  (около 45 лет). Если бы он постригся  юношей, то в это время был  бы уже маститым «старцем».  Между тем жития Сергия и  Никона ничего не сообщают  о жизни Андрея Рублева вплоть  до 20-х годов XV в. Видимо, просто  не интересуются ею. Епифаний (житие Сергия написано им ок. 1418 г.) не упоминает о Рублеве совершенно. Пахомий Серб рассказывает о нем как об исполнителе заказа Никона и сподвижнике андрониковского игумена Александра, когда имя художника окружается ореолом церковной славы, а сам он вместе с игуменом становится у кормила монашеской обители. В это время жития и называют Андрея «старцем» и наделяют самыми лестными эпитетами.

 Это обстоятельство  подтверждает наше предположение  о монашеской молодости Рублева  в начале XV в. Мы не знаем, какими данными располагал летописец, когда давал характеристики Андрею и Прохору. Для этого, впрочем, достаточно было внешних наблюдений. Простые «чернецы», проходившие искус монашеской жизни и использовавшиеся на различных низших («черных») монастырских службах, видимо, и по одежде, и по привычкам, по манере держать себя отличались от своих старших по чину собратьев. Достаточно вспомнить, каким образом выдавал себя за простого чернеца Иосиф Волоцкий во время путешествия по монастырям. Он «обложил» себя «ризами худейшими», «в простых вменяшеся, яко невеглас простый и хождаше в черных службах», изображал из себя неграмотного. Особенно легко, было различать художников в том случае, если Рублев не был еще монахом в полном смысле слова, а только послушником (по уставу желающий поступить в монастырь находился в этом испытательном чине до трех лет), ибо последние носили мирскую стрижку, а первое время и одежду; став же рясофорами, не получали мантии. Очень любопытна в этом отношении миниатюра Остермановского летописца, запечатлевшая Андрея Рублева и Даниила Черного за работой во Владимире в 1408 г. Как отмечал еще Н.П.Лихачев в работе «Манера письма Андрея Рублева», иконописцы изображены здесь без монашеских одежд, т.е. в виде светских мастеров. В чем тут дело? Ведь известно, что Рублев уже в 1405 г. - монах. Ответа может быть два. Либо миниатюрист был очень хорошо знаком с биографией Рублева и изобразил его послушником, еще не надевшим монашеских одежд (росписи Благовещенского и Успенского соборов разделяют как раз три года; правда, Рублев уже носит монашеское имя, а перемена имени предполагает ношение рясы. Эту осведомленность еще вероятнее можно приписать художнику, жившему ближе к эпохе Рублева и создавшему оригинал, лишь скопированный мастером Лицевого свода (о существовании протооригинала, которым пользовались миниатюристы Лицевого свода см.: О.И.Подобедова. Миниатюры русских исторических рукописей. К истории русского лицевого летописания. М., 1965, стр. 105-106, со ссылкой на работы А.В.Арциховского). Но вероятнее другое. В летописи, сопровождающей изображение, нет указания на монашеский сан иконописцев. И художник может быть осмыслил только те факты, которые были ему непосредственно даны в иллюстрируемом тексте.

 Нужно также обратить  внимание на такой любопытный  факт, как широкая известность  фамилии - прозвища художника.  Оно стало известным всей Московской Руси, встречаясь не только в летописях, но и в различного рода припоминаниях и записях, усвоенные устной традицией. Может быть, это не случайность. Личные прозвища, христианские и прозвищные отчества гораздо легче закреплялись за человеком в миру, где он вступал в многообразные отношения с окружающими, чем за стенами монастыря, в котором «живые мертвецы» выступали перед внешним миром в образе безликих «старца Сергия», «отца Никона», «инока Амвросия», «чернеца Авраамия» и т.д. Из всех русских мастеров-черноризцев древнего периода, о которых у нас есть сведения, Рублев чуть ли не единственный, кого мы знаем не только по имени. В то время как среди ремесленников, не указавших своей принадлежности к монашеству, можно назвать Лазаря Богшу и Алексу Петрова, Якова Федосова и Ивана Фомина. Стоит подчеркнуть, что в агиографических источниках (жития Сергия и Никона, «Отвещание» Иосифа Волоцкого) и Рублев теряет свое прозвище, превращаясь в «смиренного Андрея». Поэтому можно думать, что популярность прозвища художника шла не из монастыря и связана с годами, предшествовавшими иночеству, когда, следовательно, он был уже сложившимся мастером и пользовался громкой славой. Это также заставляет предполагать принятие им иноческого сана в зрелом возрасте.

Заключение

Творчество Андрея Рублева, величайшего художника древней  Руси, занимает почетное место не только в истории русского искусства, - оно  представляет блестящую страницу в  истории мировой живописи.

 

Искусство Андрея Рублева  ознаменовало новый этап в развитии древнерусской живописи; образы мастера  проникнуты глубоким гуманизмом. Основной темой его прекрасного искусства  является человек, его внутренняя жизнь, духовный мир. Созданные им типы людей  подчас отражают жизненные наблюдения художника, в их обликах часто  выражены не только русские народные черты, но и русский склад характера, особенности которого намечают литературные произведения эпохи. В образах Рублева  нашел отражение морально-эстетический идеал русских людей его времени, сочетающий мягкость и миролюбие  со спокойной силой, стойкостью и  мужеством. Эмоциональный и жизнеутверждающий  характер искусства Рублева на различных  этапах его творческого пути различен, но оно всегда полно глубокого оптимизма, веры в красоту и совершенство человека, надежды на счастье народа.

 

Гений Андрея Рублева был  порождением героической эпохи  в жизни народа, когда русские  воины впервые нанесли могучий  удар татаро-монгольским захватчикам, когда пришли в движение народные силы и пробудилось национальное самосознание.

 

Оставаясь в пределах средневекового религиозного мировоззрения, Андрей Рублев преодолел монашеский аскетизм и  сделал первые шаги к признанию земного  мира, человеческой красоты и благородства.

 

Лучшие произведения Рублева  дают возможность говорить о народности его искусства. Она заключается  не только в изображении народных национальных типов, в чертах реализма и отражении народнопоэтических воззрений на красоту мира и человека. Подлинная народность великих художников - в развитии национального искусства, в его движении вперед и обогащении новым содержанием, соответствующим  новой ступени истории. Такое  понимание народности можно целиком  отнести к искусству Рублева, отразившему передовые идеи своего времени. Гений Андрея Рублева был порождением героической эпохи в жизни народа, когда русские воины впервые нанесли могучий удар татаро-монгольским захватчикам, когда пришли, в движение народные силы и пробудилось, национальное самосознание. Оставаясь в пределах средневекового религиозного мировоззрения, Андрей Рублев преодолел монашеский аскетизм и сделал первые шаги к признанию земного мира, человеческой красоты и благородства. Лучшие произведения Рублева дают возможность говорить о народности его искусства. Она заключается не только в изображении народных национальных типов, в чертах реализма и отражении народнопоэтических воззрений на красоту мира и человека. Подлинная народность великих художников - в развитии национального искусства, в его движении вперед и обогащении новым содержанием, соответствующим новой ступени истории. Такое понимание народности можно целиком отнести к искусству Рублева, отразившему передовые идеи своего времени.

 

Список используемой литературы

 

1.      http://andrey-rublev.ru/

 

2.      http://ru.wikipedia.org/wiki/Андрей_Рублёв 

 

3.      http://www.icon-art.info/book_contents.php?lng=ru&book_id=113

 

4.      http://www.bibliotekar.ru/rusRublev/index.htm

6. Большая советская энциклопедия

 

7. Грицак, Е.Н. Мир Рублева. М., 2006.

 

8. Галинский Ю.C. Юность художника.  Повесть об Андрее Рублеве

 

9. Дудочкин Б.Н. Андрей Рублев. Биография. Произведения. Источники. Литература // Художественная культура Москвы и Подмосковья XIV -- начала XX веков. Сборник статей в честь Г.В. Попова. -- М., 2002. -- С. 300--421.

 

10. Демина Н.А. «Троица» Андрея  Рублёва. М., 1963.

 

11. “История русского искусства”, т. III, 1955 .

 

12. Лазарев В.Н. «Московская школа  иконописи», изд. "Искусство", Москва (с) 1980

 

13. В.Н Лазарев, “История русского  искусства”, т. III, изд. Академии наук  СССР, М., 1955.

 

14. Лазарев В.Н.Андрей Рублёв и его школа, М.: Искусство, 1966 -- 312 c.

 

15. Лазарев В.Н.Андрей Рублев: краткие биографические сведения.