Образ Николая II в воспоминаниях современников

19 июля 1914 года Германия объявила войну России. Современники отмечают, что Николай II не хотел развязывать войну, но другого выхода не было.

Еще в 1911-1912 гг. Германия и Австро-Венгрия стали вмешиваться в дела Балканского полуострова, где шли войны Балканских государств с Турцией и между собою. Главное давление оказывала Австро-Венгрия на Сербию, имея в виду подчинить это государство своему полному влиянию. В 1914 г. австрийским правительством был поставлен Сербии ультиматум, посягавший на политическую независимость Сербского королевства.

«В эти тяжелые дни наследный королевич Александр обратился к Николаю II, от которого одного он мог надеяться получить действительную помощь. В этом обращении к России заключалось признание невозможности самозащиты и просьба о быстром содействии. В ответе императора Николая, указывающем на его искренние симпатии к сербскому народу и к наследнику престола, говорится об усиленных стараниях русского правительства преодолеть трудности момента и выражается уверенность в желании Сербии найти из них выход и избежать ужасов новой войны, предохранив вместе с тем свое достоинство. «Пока остается хоть малейшая надежда на избежание кровопролития, — говорится в заключении ответной телеграммы государя, — все мои усилия будут направлены к этой цели. Если, несмотря на наше самое искреннее желание, мы ее не достигнем, Ваше Высочество может быть уверено, что Россия ни в каком случае не останется равнодушной к участи Сербии».

В этом ответе заключалось  все, чего можно было ожидать от русского государя в эту трагическую минуту. В нем ярко выступает глубокое миролюбие императора Николая и вместе с тем твердое намерение, которое разделяла и вся Россия, громко о нем заявившая с первой же минуты, не допустить того, чтобы Сербия стала первой жертвой завоевательной политики Австро-Венгрии на Балканах».⁴⁹

«Как из телеграммы Вильгельма II к Его Величеству, так и из устного сообщения мне Пурталеса я мог вынести только одно заключение, что нам войны не избежать, что она давно решена в Вене, и что в Берлине, откуда можно было бы ожидать слова вразумления, его произнести не хотят, требуя от нас капитуляции перед центральными державами, которой Россия никогда не простила бы государю и которая покрыла бы срамом доброе имя русского народа. В таком положении государю не оставалось ничего иного, как повелеть приступить ко всеобщей мобилизации.

Государь молчал. Затем  он сказал мне голосом, в котором  звучало глубокое волнение: «Это значит обречь на смерть сотни тысяч русских  людей. Как не остановиться перед  таким решением?». Я ответил ему, что на него не ляжет ответственность  за драгоценные жизни, которые унесет война. Он этой войны не хотел, ни он сам, ни его правительство».⁵⁰

П. Жильяр вспоминает эти  события: «Встретив государя несколько часов перед тем, я был поражен выражением большой усталости на его лице; черты его вытянулись, цвет лица был землистый, и даже мешки под глазами, которые появлялись у него, когда он бывал утомлен, казалось, сильно выросли. Теперь он всей своей душой молился, чтобы господь отвратил от его народа войну, которая, он это чувствовал, была близка и почти неизбежна».⁵¹

Тем не менее военный министр В.А. Сухомлинов писал, что «в 1914 году армия была настолько подготовлена, что, казалось, Россия имела право спокойно принять вызов. Никогда Россия не была так хорошо подготовлена к войне, как в 1914 году».⁵²

20 июля 1914 года был опубликован  манифест о войне, а также  именной высочайший указ, в котором  Николай II, «не признавая возможным,  по причинам общегосударственного  характера, стать теперь во  главе наших сухопутных и морских  сил, предназначенных для военных  действий», повелевал великому  князю Николаю Николаевичу быть  Верховным главнокомандующим.

«Назначение великого князя Верховным главнокомандующим произвело в Петербурге и Москве, а главным образом в самой армии то хорошее впечатление, которое я и ожидал. В этом выборе был залог победы или так, по крайней мере, это казалось. Николая Николаевича считали человеком сильной воли, от которого ожидали, что он справится не только с генералами, но и с остальными великими князьями и что ему удастся устранить или по крайней мере парализовать придворные влияния на царя».⁵³

Однако в начале июня 1915 года положение на фронтах резко ухудшилось. Все военные приобретения были утрачены, начались потери собственной территории Российской империи. В июле была сдана Варшава, вся Польша и часть Литвы. В обществе заговорили о неспособности правительства справиться с положением.

В таких условиях Николай II решил отстранить не справлявшегося Великого князя и сам встать во главе Русской армии.

«Настаивая на отстранении Великого Князя Николая Николаевича и назначая его наместником Кавказа и главнокомандующим кавказской армией, Государь не удовлетворял никакому личному чувству раздражения против Великого Князя, а действовал, незаметно для самого себя, под давлением императрицы, приписывавшей, по внушению распутинцев, Великому Князю совершенно ему чуждые честолюбивые замыслы, доходившие будто бы до посягательства на Царский венец. Тяжелые неудачи нашей армии вследствие плохого состояния нашего вооружения и неспособности начальника главного штаба генерала Янушкевича ставились Великому Князю в вину. При этом в Царском Селе выражалась мистическая уверенность, что одно появление Государя во главе войск должно было изменить положение дел на фронте».⁵⁴

П. Жильяр также отмечает, что Александра Федоровна повлияла на решение Николая II встать во главе войск: «Государыня уже в течение многих месяцев побуждала Государя принять это решение, но он все время противился ее настояниям: ему претила мысль отнять у Великого Князя Николая Николаевича командование, которое он ему вручил. Как только вспыхнула война, его первым движением было стать во главе армии; однако, сдаваясь на просьбы министров, он отказался от самой заветной своей мечты. Он всегда сожалел об этом, но теперь, когда немцы, завоевав всю Польшу, продвигались по русской земле, ему казалось преступным оставаться в тылу и не принять более деятельного участия в защите своей страны».⁵⁵

Война, в ходе которой  происходила широкая мобилизация  трудоспособного мужского населения, лошадей и массовая реквизиция скота  и сельскохозяйственных продуктов, пагубно сказывалась на экономике, особенно на селе. 23 февраля 1917 года в  Петрограде началась забастовка, через 3 дня она стала всеобщей. Утром 27 февраля 1917 года произошло восстание солдат Петроградского гарнизона и присоединение их к забастовщикам.

«Мое пребывание в тылу дало мне также возможность удостовериться в том, до какой степени страна страдала от войны. Усталость и лишения вызвали общее недовольство. Вследствие возрастающей убыли подвижного состава, топливо, недостаток которого жестоко давал себя чувствовать зимой, продолжало стоить неимоверно дорого; то же было и с продовольствием. Дороговизна жизни возрастала в тревожных размерах», - писал П. Жильяр.

В обстановке нарастающего противостояния Николай II был вынужден отречься от престола, чтобы избежать кровопролития и довести войну до победного конца.

2 марта царь принял  решение об отречении в пользу  сына при регентстве великого  князя Михаила Александровича, но вскоре передумал и отрекся и за себя и за сына. На следующий день манифест об отречении подписал Михаил Александрович.

Дворцовый комендант В.Н. Воейков пишет об этих событиях: «Как только поезд двинулся со станции, я пришел в купе государя, которое было освещено одной горевшей перед иконой лампадой. После всех переживаний этого тяжелого дня государь, всегда отличавшийся громадным самообладанием, не был в силах сдержаться: он обнял меня и зарыдал. Сердце мое разрывалось на части при виде столь незаслуженных страданий, выпавших на долю благороднейшего и добрейшего из царей».⁵⁶

«Я поняла, что для России теперь все кончено. Армия разложилась, народ нравственно совсем упал, и моему взору уже предносились те ужасы, которые нас всех ожидали. И все же не хотелось терять надежды на лучшее, и я спросила государя, не думает ли он, что все эти беспорядки непродолжительны. «Едва ли раньше двух лет все успокоится», – был его ответ. Но что ожидает его, государыню и детей? Этого он не знал. Единственно, что он желал и о чем был готов просить своих врагов, не теряя своего достоинства, – это не быть изгнанным из России. «Дайте мне здесь жить с моей семьей самым простым крестьянином, зарабатывающим свой хлеб, – говорил он, – пошлите нас в самый укромный уголок нашей родины, но оставьте нас в России». Это был единственный раз, когда я видела русского царя подавленным случившимся; все последующие дни он был спокоен».⁵⁷

«Кровавый Николай», как  дерзала называть его подпольная пресса до времени революции и  повторяла разнузданная печать уже  после февральских дней, не пожелал  пролить ни одной капли крови  любимого им народа и подписал отречение  от престола в пользу своего брата, великого князя Михаила Александровича.

В эту тяжелую для него минуту государь уже был одинок.

Вокруг него не толпились  более подобострастно кланявшиеся  ему советники и придворные, заботившиеся только о своих личных интересах, а потому величайшая жертва своим  положением самодержавного монарха  Российской Империи, принесенная им русскому народу в целях избегнуть  кровопролития, была актом его свободной  воли, вдохновленной беспредельной  любовью к России.⁵⁸

В воспоминаниях великого князя Александра Михайловича, многие его наблюдения и характеристики заслуживают самого серьезного внимания, хотя в чем-то расходятся с мнением других представителей того времени. Великий князь называл правительство Николая II «шатающимся». «Только шатающееся правительство Николая II могло уступить напору русского освободительного движения». Он критиковал русскую интеллигенцию, аристократию в том, что не смогли сохранить монархический строй в России. Он отмечал: «Трон Романовых пал не под напором предтеч советов или же юношей-бомбистов. Но носителей аристократических фамилий и придворных званий, банкиров, издателей, адвокатов, профессоров и др. общественных деятелей, живших щедротами Империи.⁵⁹

Таким образом, обобщив работы историков и воспоминания современников, выделим наиболее часто встречающиеся характеристики царя как государственного деятеля.

Придя к власти, он не имел никакой программы, кроме твердого намерения не уступать своего самодержавного могущества.

Большинство современников  Николая II обвиняют его в политическом безволие, в результате которого в России наступил развал российской государственности и крах самодержавной власти. Они считают, что будь на его месте другой человек, с более сильной волей и характером, то история России пошла бы по другому пути.

«Если император Николай стал в защиту государственных интересов России и не дал бы себя опутать сетью интриг безответственных искателей наживы и приключений, то весьма вероятно, что наша родина, он сам и столько членов его дома не захлебнулись бы в море крови и слез Русской революции, и история человечества не занесла бы на свои страницы событий, не имеющих себе равных по скорби, ужасу и позору».⁶⁰

Глава II. Николай II и его окружение

1. Г. Распутин и его влияние на императорскую семью

Против этого человека объединилось всё образованное общество России. Пожалуй, он оказался единственным, кто навлёк на себя такую всеобщую ненависть. Только крестьяне относились к нему иначе, часто говорили о нём с сочувствием и даже с любовью. Он ведь и сам был одним из них. 
Григорий Ефимович Распутин родился в крестьянской семье в селе Покровском Тобольской губернии. Точное время его рождения неизвестно, историки называют разные годы – от 1863 до 1872. Как многие крестьяне того времени, отец Григория не имел фамилии и жители деревни, которой он не был уроженцем, дали ему, когда он к ним переселился, прозвище «Новый».

Сам Распутин в молодости  вел обычную жизнь небогатых крестьян этой области Сибири. Неблагородная почва часто заставляет поддерживать существование изворотливостью: так же, как и они, он высматривал, что плохо лежит, воровал. Однако он скоро отличился смелостью, которую проявлял в этих предприятиях, а его распутство не замедлило создать ему славу бесшабашного кутежника. Его уже иначе не знали, как под кличкой «Распутин», которая как бы заменила ему фамилию.

Жители сибирских деревень имеют обыкновение отдавать лошадей  в наем путешественникам, проезжающим  по их местности, а сами служат проводниками или кучерами. Однажды Распутину  случилось везти в Верхотурский монастырь одного священника, который, завязав с ними разговор, был поражен  живостью его природных дарований. Своими вопросами он довел его  до признания в его беспутной  жизни, увещевал его посвятить Богу столь дурно применяемый им пыл. Эти убеждения произвели на Григория настолько сильное впечатление, что он, казалось, захотел бросить  свою развратную и темную жизнь. Он долго прогостил в Верхотурском монастыре и стал с тех пор  посещать святые места в окрестностях.

Вернувшись в свою деревню, он показался совершенно изменившимся, и жители с трудом узнавали в этом суровом и сосредоточенном человеке прежнего Распутина, прославившегося столькими темными приключениями. Его можно было видеть странствующим из деревни в деревню с благими речами на устах. Обладая необыкновенною памятью, он подкреплял свои речи длинными текстами из священных книг.

Народная доверчивость, которой  он чрезвычайно ловко умел пользоваться, поспешила признать в нем пророка, одаренного сверхъестественными свойствами и имеющего силу творить чудеса. Для того, чтобы понять столь быстрое  увлечение, надо отдать себе отчет в  той страшной силе внушения, которою  обладал Распутин, и в легкости, с которой народное русское воображение  поддается прелести чудесного.⁶¹