Александр I. Исторический портрет

Определенную переоценку своих  действий под впечатлением происходящего произвел и сам император. Познав вкус самодержавной власти, он испугался потерять часть ее и невольно откорректировал свои юношеские помыслы. Вместо Государственной Думы он учредил Государственный Совет для обсуждения новых законов, дав ему право лишь совещательного органа. В этом Совете государь сам же председательствовал и сам назначал 35 его членов. Вслед за Советом были образованы министерства. В целом новшества не изменили самодержавного характера управления империей.

В Париже, незадолго до возвращения в Россию, император во всеуслышание заявил: «С Божьей помощью крепостное право будет уничтожено ещё в моё царствование». 1815 год не 1801-й, теперь слова царя упали на благодатную почву. В 1801 г. его понимали совсем не многие, ныне готовых поддержать Александра отнюдь не мало... Война 1812 года и Заграничный поход не прошли бесследно для русских дворян-офицеров. «За военных два года каждый из нас сколько-нибудь вырос», — писал Иван Якушкин. И в своём взрослении, не замеченном императором, дворянская молодёжь устремилась к свободомыслию, самим же царём в начале правления посеянному. Декабрист Александр Бестужев позже напишет: «Все говорили, что думали, и все по многому хорошему ждали ещё лучшего». «Мы были дети 1812 года. Принести в жертву всё, даже самую жизнь, ради любви к отечеству было сердечным побуждением. Наши чувства были чужды эгоизма», — свидетельствовал ещё один из зачинателей русского революционного движения Матвей Муравьёв-Апостол. Вспоминая 1812 г., ему вторил Александр Бестужев: «И тогда-то народ русский впервые ощутил свою силу; тогда-то пробудилось во всех сердцах чувство независимости, сперва политической, а впоследствии и народной. Вот начало свободомыслия в России».

По возвращении Александра I в Петербург Сенат, Синод и Государственный Совет единодушно просили его принять имя «Благословенного» и разрешить воздвигнуть ему памятник при жизни. От последнего император отказался.

Зарождающееся свободомыслие не обязательно должно было уйти в тайные общества. Император заявил о скором уничтожении крепостничества, содействовал утверждению конституции во Франции, утвердил основные законы в Финляндии, присоединённой к России в результате русско-шведской войны 1808—1809 гг., даровал конституцию Польше. Всё это пробуждало в обществе самые серьёзные надежды на скорые перемены и в самой России... Но время шло, а долгожданных реформ так и не было. В 1818 г. на сейме в Варшаве император пообещал, что вскоре и во всей России будет установлено конституционное правление. В 1816—1819 гг. упраздняется крепостное право в Готляндии, Курляндии, Лифляндии (Эстония и Латвия). Но в России-матушке всё остаётся по-прежнему. Никто не знал, что втайне идёт кропотливая черновая работа. Под руководством Новосильцева дорабатывается проект конституции. Другая комиссия, во главе которой стоит любимец царя граф А. А. Аракчеев, готовит проект отмены крепостного права. Александр отнюдь не отказался от своих либеральных планов, хотя сомнения в их реальности у него не исчезли. «Некем взять», — таков был ответ царя графу М. С. Воронцову на предложение последнего немедленно приступить к упразднению крепостничества в России в 1818 г. Александр ошибался: «некем» — было в 1801 г., а теперь те, кто мог служить ему опорой, невостребованные, уходили в тайные общества. 1816 г. — Союз спасения, 1818 г. — Союз благоденствия. Вот вехи перерастания русского свободомыслия в заговоры. А если бы знали начинающие заговорщики, что работают комиссии Новосильцева и Аракчеева? Стали бы тогда молодые дворяне создавать тайные общества? Может быть, они сплотились бы вокруг государя, чтобы помочь ему в великих делах, дабы увидел он: «Есть, кем взять!»?

Не заметил он их, не позвал, тем  и оттолкнул, направил на путь заговора, восторженных почитателей превратил в яростных ненавистников своих. Да и как им было верить в сохраняющиеся добрые намерения царя, когда он столь многое доверил жестокому Аракчееву? Кто же знал, что при нём работали люди над проектом упразднения крепостничества? А вот кнутобойство самого графа Алексея Андреевича ведомо всем. «Аракчеевщина» — так и вошло в историю последнее десятилетие царствования Александра I.

Приходит 1820 год... По Европе прокатился мятежный гул: революции в Португалии, Испании, Италии, восстание греков против турецкого ига... В самой России неожиданно взбунтовался Семёновский полк, солдаты которого были доведены до отчаяния бесчеловечной палочной дисциплиной, насаждаемой командиром полка Шварцем.

Из происходящих в Европе и России событий Александр сделал однозначный  вывод: либеральные преобразования несвоевременны, их вновь необходимо отложить. Члены тайных обществ истолковывали те же события иначе: вот пример для будущего революционного действия! Возбудить мятеж в гвардии, армии — как в Семёновском полку! — и силой принудить монарха ввести конституцию — как в Испании! А лучше, полагали иные, поступить по французскому образцу — государя свергнуть и... Уже начались жутковатые споры: убить только царя или истребить всех Романовых? Среди основоположников свободомыслия в России, чистых в своих идеалах, появились люди, готовые на всё — даже пролить кровь безвинных. Русская революция изначально была двулика: возвышенность намерений соседствовала в ней с самыми низменными средствами их осуществления.

Александр знал о тайных обществах, знал их участников, был осведомлён о планах заговорщиков, но никаких мер против них тем не менее не принимал. «Не мне их судить», — отвечал император.

Вправе ли он осуждать заговорщиков за то, к чему они стремятся? Он сам в душе республиканец, ему ненавистно крепостничество. Он первый подал России надежду на либеральные преобразования. Обещал ввести конституцию и ликвидировать рабство, но так и не осуществил задуманное. (№ 10, стр. 10)

Глава V. ЗАКАТ

Последние годы жизни государя Александра I ничем не походили на исполненное светлых надежд начало его царствования. Тогда «был царь молодой, прекрасный», теперь — «кочующий деспот». «Пушкина надобно сослать в Сибирь!» — так реагировал Александр на вольнолюбивые стихи поэта. К счастью, всё обошлось ссылкой Пушкина в Бессарабию (область на Украине и в Молдавии).

Последние годы его жизни можно  назвать продолжительным затмением. По крайней мере три тяжелых потрясения способствовали этому. В декабре 1818 года умерла близкий друг и сестра его Екатерина Павловна; в ноябре 1824 года Петербург перенес сильнейшее наводнение, унесшее много жизней; глубоко пережил Александр Павлович и смерть своей любимой 16-летней дочери Софьи от фаворитки Нарышкиной... Теперь мысли императора вращались главным образом вокруг религии. Он почти не показывался в свете, находя утешение в беседах о Боге и служении Ему. «Призывая к себе на помощь религию, я приобрел то спокойствие, тот мир душевный, который не променяю ни на какое блаженство здешнего мира!»

Он много путешествовал, словно пытался убежать от самого себя. Часто посещал церкви и монастыри, а его собеседниками были люди духовного сана и затворники..

Не исключено, что причиной его  душевных тревог была и трагическая  гибель отца — императора Павла  Петровича, к которой сын был причастен. Этот тяжкий грех камнем висел на душе императора. С годами тяжесть усиливалась и приводила его к мысли об искуплении греха. Он стал тяготиться высоким положением монарха и издавна намеревался отречься от престола...

Супруга императора Елизавета Алексеевна не отличалась хорошим здоровьем. В  конце 1825 года она почувствовала  себя настолько плохо, что врачи  посоветовали ей лечение на юге. Императорская  семья избрала своим местопребыванием Таганрог. (№1, стр. 253-254)

Глава VI. Смерть Александра

Осенью 1825 г. Александр I пребывал в Таганроге. В ранний час 19 ноября «высокий, с военной выправкой человек торопливо пересёк залитый дождём дворик в Таганроге около дворца и вышел на улицу.

У ворот часовой отдал ему  честь, но незнакомец его не заметил. Ещё миг, и высокий человек  исчез во тьме ноябрьской ночи, окутавшей, словно пеленой, туманом этот южный приморский городок.

• Это кто был? — спросил сонный гвардейский капрал, возвращающийся с кругового обхода.
• Его Императорское Величество вышли на раннюю прогулку, — ответил часовой, но голос его звучал как-то неуверенно.
• Да ты с ума сошёл, — напустился на него капрал, — разве ты не знаешь, что Его Величество тяжко болен, что доктора потеряли всякую надежду и ждут конца Государя до рассвета?
• Оно, может, так, — сказал часовой, — но ни у кого другого нет таких сгорбленных плеч, как у Государя. Я его знаю ведь. Каждый день в течение трёх месяцев вижу его.

Разговор замолк. Часовой опять  замер на своём посту.

Несколько часов спустя глухой звук колоколов, разносясь в воздухе на далёкия вёрсты вокруг, возвестил русским людям, что Император и Самодержец Всероссийский, победитель Наполеона, Александр I в Бозе почил»...

Этот рассказ о загадочных обстоятельствах ухода императора Александра Павловича из жизни привёл в своих воспоминаниях его внучатый племянник великий князь Александр Михайлович.

Еще во время перевозки тела из Таганрога, длившегося ровно два месяца, стали распространяться слухи, что в гробу везут чужое тело. Среди тех, кто лежит там вместо императора, называли фельдъегеря Маскова, погибшего на глазах у государя, выпавши из коляски головой на твердый предмет. Было много таинственного и в болезни, и в смерти, и в бальзамировании тела Александра I. Но более всего почву для слухов и домыслов давал сам император своим поведением в последнее время: погруженностью в тяжелые раздумья, разговорами об отречении, мистицизмом, таинственным отъездом в Таганрог и многим другим...

Постепенно слухи стали забываться, как вдруг с новой силой  воскресли они одиннадцать лет  спустя: в те дни в Сибири появился монах-отшельник, назвавшийся Федором Кузьмичем, который таинственностью своего появления, выправкой, знанием иностранных языков и внешней схожестью с Александром I давал основания для самых невероятных предположений. Старик величавого вида, большой святости, с ласковыми глазами, с необыкновенно чистым белым лицом и длинной седой бородой, Федор Кузьмич впервые объявился осенью 1836 года в Красноуфимском уезде. На допросе он показал, что не помнит своего родопроисхождения с младенчества. Как бродягу, не помнящего родства, суд приговорил его к наказанию двадцатью ударами плетьми и к ссылке в Сибирь на поселение.

Во время длинного этапного пути по сибирским дорогам Федор Кузьмич  своей добротой и заботливостью, сочувствующими теплыми беседами и  утешениями расположил к себе не только арестантов, но и конвой, положив  начало своей популярности в народе. Многие «признавали» в нем Александра Павловича. Вольно или невольно распространению  легенды и ее живучести способствовал сам Федор Кузьмич, скрывая свое происхождение и намекая иносказательными высказываниями на свое высокое положение в светской жизни. К тому же он был грамотен, прекрасно знал петербургскую придворную жизнь и этикет, знал всех государственных деятелей и высказывал иногда довольно верные оценки как им, так и историческим событиям того времени. Рассказывал об Аракчееве и его военных поселениях, вспоминал Суворова, Кутузова и прочих знаменитых деятелей. Свидетели отмечали, однако, что в своих рассказах старец никогда не упоминал императора Павла I Петровича и не касался характеристики Александра I Павловича...

Умер Федор Кузьмич 20 января 1864 года в своей келье на лесной заимке в нескольких верстах от Томска и  был похоронен на кладбище Томского Богородице-Алексеевского мужского монастыря. Народная молва приписала таинственному отшельнику завещание, якобы сделанное им перед смертью, по которому он просил доставить в Петербург икону и перстень. Оказалось, что икона и перстень как раз те самые, которые пропали перед кончиной Благословенного императора. Говорят, что члены императорских семей бывали на могиле Федора Кузьмича. Побывал на ней и будущий император Николай II, когда он, еще, будучи цесаревичем, совершил поездку в Сибирь.

И все-таки, вероятно, прав один из известных  историков, написавший об этой легенде: «В такой стране, как Россия, уже  с давних времен народ часто поддавался самым нелепым слухам, невероятным  сказаниям и имел склонность верить всему сверхъестественному: стоит  только вспомнить появление самозванцев в некоторые царствования, чтобы убедиться в расположении народных масс верить самым грубым проявлениям фантазии смелых авантюристов. Этому обычно способствовала внезапная кончина или таинственная смерть наследника или самого монарха».

Но все же историки считают, что  Александр умер в Таганроге, он простудился во время путешествия по Крыму и 19 ноября 1825 года умер от лихорадки в Таганроге, на 48-м году жизни. До этого он никогда не болел и был полон физических сил.

Тело императора в закрытом гробу  было перевезено в Петербург и  выставлено для поклонения народу. 13 марта 1826 года Александр I Павлович был погребен в Петропавловском соборе.

В личной Библии императора Александра I его рукой были подчёркнуты такие строки Екклесиаста: «Видел я все дела, какие делаются под солнцем –, и вот, все суета». (№ 7, стр. 84)

Глава VII. ИЗ ПАМЯТНОГО:

1. АРАКЧЕЕВ. ВОЕННЫЕ ПОСЕЛЕНИЯ. АРАКЧЕЕВЩИНА.

В послевоенное время особой близостью  к императору пользовался граф Аракчеев Александр Андреевич, человек усердный в службе, почти по-собачьи преданный  монарху и не допускающий никаких реформ его самодержавного права. Имя Аракчеева тесно связано с созданием в России военных поселений, идею о которых вычитал где-то Александр I. В военных поселениях часть казенных крестьян превращалась в людей, соединяющих земледельческий труд и военную службу. Предполагалось, что с помощью военных поселений армия будет содержать себя сама и избавит страну от тягот рекрутских наборов.

То, что было хорошо на бумаге, в  руках жестокого и немилосердного графа превратилось для поселенцев в сущий ад: «На поселениях царила жесточайшая дисциплина. Вся жизнь их подчинялась строго установленным правилам. В поле крестьяне работали под присмотром капрала. Вставали утром, выходили на работу, ели, ложились спать в одно время, по барабанному бою. Даже растапливать печи полагалось одновременно. Ночью запрещалось зажигать свет. Военную службу дети поселян начинали с семи лет. Семьи же создавались не по воле самих крестьян, а по предписанию военного начальства. Наиболее тяжело переносили поселяне нелегкий крестьянский труд в сочетании с палочной военной муштрой. Телесные наказания за малейшую провинность стали здесь обычным делом... К достижениям поселений можно отнести лишь безукоризненную чистоту на улицах и жилищах, а также стопроцентную грамотность поселян, для чего там были учреждены солдатские школы...»

Невыносимые условия жизни поселян  и военно-палочная дисциплина в армии  вызывали частые возмущения среди простого люда, а время правления Аракчеева стало называться с тех пор «аракчеевщиной».

Справедливости ради следует отметить и то достойное, что сделано для  России графом Аракчеевым. Алексей  Андреевич, в частности, много сил  отдал перевооружению и снабжению  русской армии в период 1810—1815 годов и особенно во время Отечественной войны 1812 года. Будучи лидером «Русской партии» при императорском дворе, он выступил против иностранного засилья в русских делах. Известно также, что он способствовал изданию «Истории Государства Российского» Н. М. Карамзина. Благодаря Аракчееву, из ссылки был возвращен великий реформатор М. М. Сперанский. (№ 2)