Александр Невский и Русь Северо-восточная

Собор 1274 года был созван митрополитом по поводу рукоположения киевопечерского архимандрита Ссрапиона во епископа Владимиро-Суздальского. Этот Серапион (скончавшийся в следующем 1275 году) принадлежал к ученейшим книжникам своего времени и известен своими красноречивыми Поучениями или Словами; из них некоторые дошли до нас. Содержание сих поучений составляют увещания против грабительства, пьянства, прелюбодейства, воровства, "резоимства" (ростовщичества) и пр., в особенности против некоторых суеверных обычаев, например сожигания волхвов, выгребания из могил утопленников и удавленников во время какого-либо физического бедствия и т.п. Серапион в своих Поучениях чертит яркие картины татарского нашествия и призывает народ к покаянию. Не должно забывать при этом, что такие пастыри и учители духовные, как Кирилл митрополит и Серапион епископ, по своему воспитанию и образованию принадлежат еще к дотатарской эпохе, т.е. к более просвещенной, нежели последующая за ней.

Кирилл II был родом русский; избрание его в митрополиты состоялось по желанию галицкого князя Даниила Романовича в смутное время, последовавшее за татарским погромом, в эпоху

бедствий самого греческого патриархата. Но после падения Латинской империи возобновились сношения русской иерархии с Константинополем, и патриарх преемником Кирилла снова назначил грека, по имени Максима. Этот Максим едва ли не первый из русских митрополитов являлся в Орду для изъявления почтения хану и для получения льготных грамот или ярлыков в пользу духовенства. Впрочем таковые ярлыки уже получал предшественник его Кирилл II. Митрополит Максим замечателен переменою своего местопребывания. Уже Кирилл, как мы видели, мало жил в разоренном Киеве, и подолгу пребывал на севере в земле Суздальской. Близость татар и постоянные от них насилия не давали нашей древней столице возможности оправиться от жестокого разорения. Напротив по свидетельству летописи около 1300 года большинство оставшихся жителей ее опять разбежалось от этих насилий по другим городам. Тогда же митрополит Максим окончательно покинул Киев; со всем своим причтом и митрополичьим двором он переселился во Владимир на Клязьме и сам занял Владимирскую кафедру, а бывшего здесь епископа Семена перевел на кафедру Ростовскую.

Если Суздальская земля была тяжко угнетена татарским игом, то понятно, как тяжело ложилось оно на ближайшие к Орде русские украйны, каковыми были земли Рязанская и особенно Северская. Рязанские князья безусловно покорностию ханам и частыми путешествиями в Орду, подобно суздальским, сумели сохранить свои владения от совершенного расстройства, а впоследствии даже вновь усилиться и развить рязанскую самобытность. Не смотря на покорность татарам, однако не один рязанский князь погиб жертвою ханского самовластия. Особенно замечателен в этом отношении Роман Ольгович. Когда он был в Орде, кто-то донес Менгу-Темиру, что князь произносит хулы на царя и его веру. Хан передал его в руки татар, которые <~гали принуждать Романа к мусульманству. Роман смело продолжал славить христианскую веру и порицать бесерменскую;

за что и был изрезан  в куски (1270 г.).

Еще печальнее было положение  земли Чернигово-Северской. После убиения в Орде Михаила Всеволодовича, она раздробилась на многие мелкие владения, утратившие взаимную связь. Из князей черниговских в это время выдается только один Роман Брянский, который давал чувствовать свою силу соседним князьям Смоленским и Литовским. Затем, при частых разорениях, близком соседстве с татарами и угнетении от баскаков, особенно на Северской украйне, нравы в скором времени так одичали, что местные князья не только истребляли друг друга, но с помощью татар иногда занимались простым разбоем. Любопытный

пример тому представляет история двух князей Курской области, Олега Рыльского и Воргольского и Святослава Липецкого.

В Курске жил ханский  баскак, по имени Ахмет. Он взял на откуп все дани Курского княжения, и жестоко притеснял жителей, начиная от князей до простолюдинов. Не довольствуясь всякими вымогательствами, он устроил еще две слободы во владениях князей Олега и Святослава; пеоевел в них людей отовсюду и давал им волю безнаказанно обижать окрестных жителей. Князья Олег и Святослав были родственники и решили обратиться с жалобой в Золотую Орду. Олег отправился к хапу Телебуге, и получил от него приставов, чтобы вывести из слобод своих людей, а самые слободы разорить. Ахмет в то время находился в другой орде, у противника Телебуги, Ногая. Он начал возбуждать последнего против упомянутых князей, называя их разбойниками и его врагами. Для испытания их покорности он посоветовал Ногаю отправить своих сокольников в землю Олега, чтобы наловить лебедей вместе с князем, а потом позвать его к себе в орду. Ногай так и сделал: но Олег уклонился и не пошел на его призыв. Тогда Ногай дал Ахмету войско, дабы наказать Олега и разорить его владения. Олег убежал к хану Телебуге, а Святослав спасся в леса воронежские. Татары повоевали их княжение; а добычу снесли в упомянутые две слободы, которые опять наполнились людьми, скотом и всяким добром. В числе пленников находилось 13 старейших княжих бояр, которых Ахмет велел убить; захваченных странников и купцов иноземных он отпустил на свободу, дав им часть одежды убитых бояр и сказав: "ходите по землям и объявляйте всюду, что так будет всякому, кто станет спорить с своим баскаком". Мало того, трупы бояр он велел развесить по деревьям, отрубив у каждого из них голову и правую руку. Эти отрубленные члены он хотел послать на показ по волостям в устрашение людям; но некому было показывать; все или разбежались, или были захвачены в плен, и потому головы и руки побросали на съедение псам. Боясь однако мщения от князей, Ахмет ушел к Ногаю с татарским войском, а в слободах оставил двух своих братьев. Пылая мщением, князь Святослав Липецкий начал тогда действовать, как разбойничий атаман. Он подстерег на дороге между двумя слободами братьев Ахмета, шедших с малою дружиною из русских и татар, и перебил большую часть этой дружины, а потом напал на самые слободы и разграбил их. Жители их разбежались; братья Ахмета спаслись бегством в Курск.

В это время (1284 г.) Олег Рыльский воротился от Телебуги, и, совершив поминки по убитым боярам, послал сказать Святославу, что напрасно он стал действовать как разбойник, и тем. положил позор на князей; пусть идет оправдываться в Орду к

Ногаю. Но Святослав гордо  отвечал, что он сам себе судья  и что он прав в этом деле; так  как мстил своим врагам, избил  поганых кровопийц. Олег послал па это  сказать: "Мы присягали друг другу  быть обоим в одной думе; когда  рать пришла, ты но бежал со мною к царю, а спрятался в Воронежских лесах, чтобы после действовать разбоем. Теперь нейдешь ни к своему царю (Телебуге), ни к Ногаю для оправданья; то пусть нас Бог рассудит". Олег снова отправился в Золотую Орду, привел оттуда татар, напал па Святослава и убил его. Но преемник последнего, брат Александр, в свою очередь пошел в Орду, дарами склонил хана на свою сторону, получил от него войско и убил Олега Рыльского с двумя сыновьями.

В таком жалком положении  находилась Северская Русь и так нравственно упали потомки рыцарственных героев Слова о Полку ' Игореве!

Только новгородцы в  это тяжелое время ограничивались одною данью татарам и не испытывали той тяжести ига, которая налегла на остальные земли северной и восточной Руси. Они продолжали развивать свою торговлю и промышленность, а также свое народоправление, благодаря слабости и затруднениям великих князей Владимирских, преемников Александра Невского;

причем умели пользоваться помощью последних против своих  внешних врагов. В это время  часто встречаем в летописи известия о враждебных столкновениях Новгорода с эстонскими датчанами и особенно со шведами. Главным поводом к вражде со шведами служила данница Великого Новгорода, отчасти перешедшая в русскую веру, Карела, которую шведы постоянно пытались подчинить себе и обратить в католическую религию. Во Второй половине XIII века мы видим целый ряд крестовых походов, которые, как и во время Александра Невского, направлялись преимущественно в устье Невы и в Ладожское озеро. Но походы эти большею частию были отбиты новгородцами и ла-дожанами; а также и сама Карела, озлобленная постоянным тре-бова-нием дани с двух сторон (от Руси и от шведов) и насильственным обращением в католичество, иногда платила шведам жестокими поражениями и истязаниями пленников, иногда восставала и против новгородцев, но обыкновенно была усмиряема. Возбужденное неудачами с этой стороны, шведское правительство по временам старалось мешать торговле Новгорода с немецкою Ганзою; запрещало немецким купцам возить в Россию оружие и вообще железо.

В конце XIII века в Швеции царствовал малолетний Биргер II под опекою деятельного, умного маршала Торкеля Кнутсона. В 1293 году шведы вновь завоевали часть русской Карелии и построили крепкий город Выборг в углублении одной из многочис-

ленных бухт южного берега Финляндии, против Березовых островов; вследствие чего стали уже твердою ногою в завоеванном краю. Новгородцы пошли было против Выборга с малыми силами, но были отбиты и воротились назад. Успех подстрекнул шведов к дальнейшим попыткам укрепиться в том краю. В 1295 году они построили городок уже на берегу Ладожского озера (Кексгольм); на этот раз новгородцы ударили на них с большей энергией, взяли городок и раскопали его; причем избили весь гарнизон с его начальником Сигге. Но шведы упорно стремились к своей цели. В 1300 г. сам маршал Торкель Кнутсон с большим флотом вошел в Неву и заложил сильную крепость на устье реки Охты. Для этой цели папа даже прислал ему искусных " градостроителей из Италии. Стены снабжены были камнемета-тельными орудиями. Новый город наименован Ландскрона ("Венец земли", как называет его русская летопись). Кнутсон оставил в нем сильный гарнизон под начальством Стена. Для Новгорода наступила большая опасность: шведы отрезывали ему великий водный путь в Балтийское море, и во всякое время .могли запереть торговое сношение с Ганзою. Новгородцы поняли ему опасность, и с своей стороны повели дело энергически. Не довольствуясь собственными силами, они пригласили на помощь низовые полки. В мае месяце следующего года сам великий князь Андрей повел их на шведскую крепость; несмотря на храброе сопротивление, она была взята и совершенно раскопана; а гарнизон частик» избит, частию уведен в плен. Новгородцы так высоко ценили эту победу, что уставили ежегодное поминовение русских воинов, павших под Ландскроною.

Между тем как шведы  стремились распространить свои завоевания на все северное прибрежье Финского залива, с рекой Невой включительно, т.е. отнять у новгородцев всю Карелу и часть Ижоры, датчане пытались то же сделать на своем южном прибрежье и отнять у Новгорода другую часть Ижоры, а также соседнюю часть Води. Если бы и тем и другим удалось, Новгородская земля была бы совершенно отрезана от Балтийского моря и от прямых сношений с Ганзою. Но и тут новгородцы оказали энергичное сопротивление и не допустили датчан перейти на правую сторону Наровы. С этими неприятелями в 1302 г. состоялся мир, для заключения которого новгородское посольство ездило в Данию к королю Эриху VI. Для обороны Водской области новгородцы построили близ Финского залива каменную крепость Ко-порье, в которой еще прежде пытались утвердиться датчане. Нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что с другой стороны, на Неве, новгородцы ограничивались пока уничтожением шведских укреплений вместо того, чтобы самим укрепиться в устье этой реки и тем обеспечить за собой весь водный путь.

В то время как сами новгородцы вели борьбу со шведами  и атчанами, псковитяне отстаивали пределы Новгородской земли т ливонских немцев. Здесь кипела редко прекращавшаяся мел-ая война, сопровождавшаяся небольшими вторжениями с той и ругой стороны, разорением пограничных сел, уводом пленных т.п. Ливонские немцы, так же как шведы и датчане, завистливо мотрели на прямые торговые сношения Северной Руси с Ган-ейскими городами и старались захватить посредничество в этой орговле. В конце XIII века они вздумали вновь напасть на амый Псков. Почти одновременно с попыткой шведов отрезать

• Новгорода устье  Невы, меченосцы внезапно подступили к 1скову, захватили внешнее поселение  или посад с окрестными юнастырями (Спасским и Святогорским), и осадили самый город в марте 1299 года). Но еще жив был герой Довмонт. Не до-<идаясь, пока соберется большая рать из волостей, или пока [рибудут на помощь новгородцы, он только с своей княжей дру-киной и боярин Иван Дорогомилович с небольшой псковской [ружиной ударили на немцев с такой отвагой и энергией, что гритиснули их к крутому берегу р.Великой у церкви Петра и Чавла и разбили на голову. Сам командор был ранен в голову [ едва спасся бегством. То был последний подвиг престарелого

•ероя. В мае месяце того же года этот любимый народом князь кончался от какой-то болезни, свирепствовавшей тогда во Пско->е. Он был погребен в Троицком соборе, так же как и основатель ггого собора Всеволод-Гавриил; там и доселе сохраняется его     ^ 4еч. Другим памятником его служит прочная каменная стена, >гораживающая внутренний город ("Охабень") от внешнего ;"3астенья") и носящая название "Довмонтовой стены". Очевид-го, он много заботился о самом городе и его укреплениях, и юобще оставил по себе весьма добрую память. (⁶⁹)                    ||