Доктрина «Православие, Самодержавие, Народность» и ее идеолог граф С.С. Уваров

Введение

В последние два десятка  лет, с прекращением существования  Советского Союза, наблюдается поворот  к новому прочтению, казалось бы, давно  известных сюжетов отечественной  истории. К числу таковых, с полным основанием, относится история царствования императора Николая I (1825-1855). Знаковой личностью этого периода истории  можно считать Сергея Семеновича Уварова (1786–1855) – государственного деятеля, министра народного просвещения, который по праву считается автором  и одним из активных проводников  доктрины «Православие, Самодержавие, Народность». Уваровская триада стала  основой для государственной  идеологии Российской империи в  царствование Николая I и сыграла важную роль в истории русской общественной мысли, культуры и просвещения.

Современники более чем  противоречиво оценивали Уварова  и его деятельность. Известны, например, исключительно негативные отзывы о  нем А.С. Пушкина и знаменитого  историка С.М. Соловьева, подчеркивавших карьеризм Уварова, его несамостоятельность  и раболепность перед царем,  видевших в государственной деятельности министра большой вред. В то же время  современник Пушкина и Соловьева, либеральный историк Т.Н. Грановский в высшей степени положительно отзывался  об Уварове, ценил добрые отношения  с ним и положительно оценивал его деятельность на государственном  поприще. Европейские мыслители  и ученые, с которыми Уваров поддерживал  переписку, так же весьма одобрительно отзывались о министре и его талантах.

Негативная оценка современников  наложила отпечаток и на изучение уваровской доктрины «Православие, Самодержавие, Народность». Историографическая традиция до сих пор явно несет на себе отпечаток оценки николаевского  наследия общественным мнением 1850-х  годов, сделанной сквозь призму «мрачного  семилетия» (1848―1855), прочно утвердившейся  в исторической памяти интеллигенции  второй половины XIX―начала XX века»¹. Поэтому образ Уварова и результаты его деятельности, в общественной мысли и в научной литературе долгое время представали исключительно как «реакционные», а триада толковалась как «шовинистическая идеология, оправдывающая застой».

В исторической науке за триадой Уварова прочно закрепился термин «теория официальной народности», введенный в оборот в 70-е годы XIX века либеральным историком и публицистом А. Н. Пыпиным. В истолковании Пыпина, Уваров прославляет полицейское самодержавие, казенное православие, а народность понимает как завуалированное крепостное право. «Официальную народность» Пыпин считал прямым продолжением  реакционно-консервативных тенденций в царствование Николая I, Н.М. Карамзина — ее главным идейным предшественником. В области литературы Пыпин усматривал дух «официальной народности» не только в журналистике Ф.В. Булгарина, Н.И. Греча, О.И. Сенковского, драматургии Н.В. Кукольника, но и творчестве А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя позднего периода, сюда же относил научную и преподавательскую деятельность московских профессоров М.П. Погодина и С.П. Шевырева.

Концепция Пыпина в главных  чертах получила полное признание в  дореволюционной историографии. В  советской исторической науке традиция осмысления Уварова как «реакционера», а его формулы как выражения  «реакционной идеологии» была продолжена.

 Результаты, к которым  пришли дореволюционные и советские  историки, нельзя считать окончательными. Как отмечают современные исследователи,  применение термина «теория официальной  народности» затемняет суть формулы  «Православие, Самодержавием, Народность»,  существенно искажает образ Уварова  и смысл проводившейся им государственной  политики в сфере образования.  Как убедительно показал М.М.  Шевченко, этот термин укоренился  в научном сознании, но конкретно­историческое его содержание истолковывается неоднозначно, само понятие употребляется различно, возникают споры о корректности его использования в различных случаях². Поэтому в последнее время в российской исторической литературе появилась тенденция к переоценке значения термина «официальная народность». По мнению историков, условием для этого является отказ от неисторичных, заведомо идеологических установок при восприятии и описании сложнейшей и интереснейшей истории России того времени. Очевидно и то, что в современной исторической науке пересмотр сложившихся оценок деятельности С.С. Уварова и доктрины «Православие, Самодержавие, Народность» является частью переосмысления всего царствования Николая I.

Целью настоящего реферата является изучение и описание идеологической доктрины «Православие, Самодержавие, Народность» и характеристика С.С. Уварова как главного ее разработчика.

Хронологическими  рамками реферата являются 1810-50-е годы, то время, когда Уваров занимал высшие государственные посты и оказывал самое непосредственное влияние на происходящие события.

Поставленная цель подразумевает  последовательное выполнение следующих задач:

• Рассмотрение биографии С.С. Уварова как министра народного просвещения и главного разработчика доктрины «Православие, Самодержавие, Народность»;
• Характеристика основных положений доктрины «Православие, Самодержавие, Народность»;
• Описание влияния уваровской доктрины на преподавание истории в 1830-50 годы;
• Рассмотрение уваровской триады в работах современных историков.

Каждая из поставленных задач  будет последовательно раскрываться в отдельном параграфе данного  реферата.

§I. Деятельность С.С. Уварова на посту министра народного просвещения.

«По чувствам останусь республиканцем, и притом верным подданным царя Русского: вот противоречие, но только мнимое!»

Н.М.Карамзин

Происходил С.С. Уваров из знатной дворянской семьи. Его отец, офицер, погиб в 1788 году, во время  войны со Швецией. Его мать, Дарья  Ивановна, урожденная Головина, посвятила  себя воспитанию троих детей. Стараниями матери С.С. Уваров получил домашнее образование, с детства владел французским  языком, знал немецкий, древнегреческий  и латынь, блестяще разбирался в  истории и художественной литературе. С 1806 по 1810 г. Уваров находился при русских посольствах, сначала в Вене, затем в Париже, где познакомился с И.-В. Гете, Г. Штейном, Ж. де Сталь, братьями Шлегелями, К.-А. Поццо ди Борго и другими знаменитыми людьми того времени. В 1810 г. Уваров написал свою первую значительную работу — «Проект азиатской Академии», где выдвинул идею создания под покровительством русского монарха особого научного учреждения для углубленного изучения Востока, необходимого как для развития европейской науки, так и в политических интересах России. На Уварова обратил внимание министр народного просвещения граф Алексей Разумовский, брат его бывшего начальника — посла в Вене Андрея Разумовского. В 1810 г. Уваров женился на дочери министра Екатерине Алексеевне.

В 1811 г. он был назначен попечителем Санкт-Петербургского учебного округа и оставался в этой должности до 1822 г. В 1816 г. за научный труд «Опыт об элевсинских таинствах» его избрал своим почетным членом Институт Франции — первая в то время ученая корпорация Европы, где иностранных почетных членов было тогда не более восьми человек. С 1818 г. и почти до конца жизни Уваров возглавлял Императорскую Академию наук в Санкт-Петербурге.

Уже в 1810-е годы Уваров был  очень невысокого мнения об образовании  аристократической молодежи своего поколения. Впоследствии он называл  его «довольно поверхностным», говорил  не стесняясь, что оно было «более блестящее по внешности, нежели основательное  по глубине». Будучи попечителем, Сергей Семенович преобразовал Главный  педагогический институт в Санкт-Петербургский  университет, учредил в нем преподавание восточных языков и литератур, реформировал учебные планы гимназий и уездных  училищ, - что было распространено на все учебные округа империи, —  предпринял организацию при университете особого института по подготовке учителей для учебных заведений  низшей ступени.

Однако преобразовательская  деятельность молодого попечителя учебного округа довольно быстро вошла в противоречие и конфликт с  министром  духовных дел  и  народного просвещения  князем А.Н. Голицыным, высшими министерскими  чиновниками Д.П. Руничем и М.Л. Магницким. Последние, находясь под  влиянием распространенного тогда  в высших правительственных кругах мистицизма (которого был не чужд и  сам император Александр I), развернули откровенно обскурантистскую кампанию в народном образовании Российской империи. Так, этими чиновниками  была запрещена книга  профессора А.П. Куницына «Право естественное»  и было озвучено намерение закрыть  Казанский университет, профессора которого были обвинены в преподавании «богохульственных и пагубных доктрин». По инициативе Рунича и Санкт-Петербургского университета были изгнаны профессора – К.А. Арсеньев, А.И. Галич, Э. Раупах. Уваров хлопотал о судьбе Куницына и открыто выступил против требований Магницкого. В июле 1821 г. в знак протеста он подал в отставку с поста попечителя Петербургского учебного округа и перешел в Министерство финансов, возглавив Департамент мануфактур и торговли; через некоторое время сделался сенатором.

Однако было бы неправильно  увидеть в Уварове протестующего  либерала. Отрицательно Уваров воспринял  и выступление 14 декабря 1825 года, видя в нем лишь попытку мятежа. По его мнению, это выступление не было подготовлено русской историей и являлось случайностью. Как полагал  Уваров, если люди 14 декабря ради торжества  «европейских понятий» проявили готовность совершить насилие над органическим ходом русской жизни, то они оказались  чужды «народного духа».

С воцарением Николая I Уваров постепенно возобновил участие в  делах, связанных с народным образованием, сохраняя и укрепляя свой авторитет. Он вошел в состав созданного в  1826 г. Комитета устройства учебных заведений во главе с министром народного просвещения. Вместе с Д.В. Дашковым добился пересмотра «чугунного» цензурного устава 1826 года.

Назначению Уварова главой ведомства народного просвещения  предшествовал доверительный вопрос императора Николая I, сделанный через  начальника III Отделения графа А.Х. Бенкендорфа: желает ли Уваров принять  министерство? По поводу будущего России последний не питал радужных надежд и не скрыл этого от Николая I. На вопрос Уварова «Не слишком  ли поздно?» император ответил: «Я убедился, что вы — единственное возможное орудие, которому я могу доверить эту попытку, и которая  будет последней... Это вопрос совести, — добавил он, — посоветуйтесь  со своею и рассчитывайте на меня». Вскоре после разговора, в 1932 г., Уваров был назначен товарищем (т.е заместителем) министра князя К.А. Ливена, по отставке последнего в 1833 г. стал управляющим Министерством, в 1834 г. был утвержден официально министром народного просвещения.

Министерская деятельность Уварова преследовала несколько  целей. Прежде всего, Сергей Семенович понимал необходимость если не предотвратить, то по крайней мере отсрочить революцию в России. Для этого было необходимо создать новую государственную идеологию, объединяющую всех подданных империи, и реорганизовать систему образования в Российской империи.

Изменение умонастроений, как  полагал Уваров, могло быть реализовано  через народное просвещение. Как считал министр,  в России было необходимо создать систему именно государственного образования, в которой юношество было бы ограждено от влияния радикальных идей европейского Просвещения, имевших своим итогом Великую французскую революцию. Государственная система образования была необходима и для как можно более широкого образования юношества для будущей их государственной службы в качестве чиновников Российской империи, шире – создания значительного класса образованных людей.

За годы своей министерской деятельности Уваров создал условия  по привлечению для обучения в  государственной системе образования  дворян, для чего было ограничено частное (т.е. образование в частных пансионах, число которых было сокращено) и  домашнее образование. Под его непосредственным руководством в Киеве в 1834 году был  создан Университет Св. Владимира. Усилиями Сергея Семеновича было завершено формирование учебных программ на основе классического  образования, создана централизованная система управления учебными округами с ограниченной университетской  автономией, введены обязательные заграничные  стажировки за государственный счет для выпускников, предназначенных  к преподаванию в высших учебных  заведениях. Профессорские кафедры  заняло общим числом 113 молодых ученых, прошедших зарубежную стажировку. После принятия университетского устава 1835 г. в два с половиной раза выросло жалование профессорско-преподавательскому составу. При этом количество профессоров в университетах увеличилось в среднем на треть. До уровня окладов университетских профессоров в среднем возросло жалование членов Академии наук. Русским профессорам и преподавателям не дано было права заниматься дисциплинарными и финансовыми вопросами своих университетов, но они могли строить свою профессиональную деятельность и готовить собственные научные кадры для России, ориентируясь на самый высокий европейский академический стандарт³.

В итоге  Уваров  поднял  престиж  казенных учебных заведений  в ущерб частному и домашнему  образованию, сумел добиться серьезного  повышения  образовательного  уровня  дворянства,  потрудился  над  сооружением  с  помощью  цензуры,  по  собственному выражению, «умственных  плотин»⁴. 

Европейские революции 1848 года, разоблачение в апреле 1849 г. в Санкт-Петербурге кружка М.В. Буташевича-Петрашевского усилило в правительственных кругах боязнь наступления революции в России.

Своим непосредственным результатом  эти события имели усиление цензуры, ограничение доступа иностранцев  и иностранной литературы в Россию. Более того,  в мае 1848 г. Николай I распорядился ограничить число своекоштных, то есть находящихся на собственном материальном обеспечении, студентов во всех российских университетах на всех факультетах, кроме медицинского и богословского в Дерпте, тремястами человек. С весны 1848 г. в университетах было приостановлено преподавание государственного права европейских стран. В начале 1849 г. стали распространяться слухи о возможном закрытии университетов. Когда же  под впечатлением  европейских революционных событий 1848–1849  годов царь  учредил  секретные  комитеты  по  цензуре  и народному  образованию, фактически лишившие Уварова самостоятельности  как  администратора, Сергей  Семенович,  воспользовавшись болезнью, подал в отставку. Оценивая свое положение в эти годы, Уваров признавался историку Т.Н. Грановскому: «управляя министерством, я находился в положении человека, который, убегая от дикого зверя, бросает ему одну за другую все части своей одежды, чтобы чем-нибудь его занять, и рад, что сам по крайней мере остался цел».