Древний Китай эпохи Хань

При династии Хань большую роль стали играть степные кочевники сюнну, в конце III в. до н.э. образовавшие на огромной территории за северными границами империи мощный племенной союз. Эта «кочевая империя» представляла страшную угрозу Ханьскому Китаю. Императорам приходилось откупаться от их вторжения данью, посылать их верховным вождям шаньюям в жены своих принцесс. Однако сюнну не только продолжали совершать набеги на Китай, угрожая даже Чанани — столице империи, но и захватили обширную область на северо-западе страны, преодолев Великую китайскую стену. Для борьбы с кочевниками У ди пришлось перестроить армию.

Были значительно увеличены пастбища для конских табунов; основную силу китайского войска теперь составляла тяжеловооруженная конница, закованная в пластинчатую броню и вооруженная пиками, мечами и луками. Существовала также легкая кавалерия и прекрасная пехота, вооруженная самострелами. В армии имелись метательные орудия, стрелявшие каменными ядрами почти на полкилометра. К 123 г. сюнну были оттеснены с ханьской территории и отогнаны от северных границ империи.  Между тем в 126—125 гг. в Чанань возвратился китайский путешественник и разведчик Чжан Цянь, которого У ди еще в 138 г. послал в Среднюю Азию для заключения союза против сюнну с племенами юэчжи (тохаров) или кушан. Десять лет Чжан Цянь провел в плену, потом долго разыскивал племя юэчжи, переместившееся к югу. Во время поисков он объехал большую территорию и впервые узнал о существовании многих государств Индии и Средней Азии, об их богатствах и о южных торговых путях. После экспедиции Чжан Цяня У ди поставил себе задачу захватить торговые пути из Китая на Запад. Поэтому дальнейшие походы против сюнну были нацелены прежде всего на северо-запад. В этом направлении в 121—119 гг. до н. э. была завоевана и колонизована территория современной провинции Ганьсу вплоть до города Дуньхуана на пороге восточнотуркестанских пустынь, где была немедленно возведена мощная линия укреплений. Ганьсу стала плацдармом для дальнейших войн У ди на севере и северо-западе.

Сюнну уже не угрожали сердцу Ханьского Китая, но упорно сопротивлялись продвижению китайцев в Восточный Туркестан (бассейн р. Тарим), где проходили торговые пути, ведущие в Бактрию, Парфию, Индию и далее на запад. Города-государства Восточного Туркестана (китайцы называли его Западным краем) находились под властью сюнну, и, чтобы вытеснить их, У ди предстояло вести дальнейшие ожесточенные войны. Готовясь к ним, император задумал новую военную реформу конного войска. Чтобы осуществить ее, требовались рослые боевые кони («небесные кони»), которых не разводили поблизости, и У ди запланировал поход на Фергану.

Первый поход полководца Ли Гуанли через пустыни в горы (104 г. до н.э.) окончился неудачей, но в 102 г. до н.э. ему удалось добраться до Ферганы и получить с нее дань «небесными конями».

В конце II в. до н.э. империя подчинила ряд городов-государств Западного края и установила контакты со Средней Азией. Начал функционировать Великий шелковый путь, ведший из ханьской столицы Чанани через Ганьсу в Среднюю и далее в Переднюю Азию — на римский Восток. Этим путем империя кроме шелка вывозила также железо, никель, драгоценные металлы и предметы ремесла. Ввозили с запада рабов, стекло, драгоценные камни, пряности, благовония. В результате связей со Средней Азией в Китае были введены новые культуры – люцерна, фасоль, виноград, шафран, гранат, орех.

Почти одновременно с отправкой посольства Чжан Цяня на запад правительство У ди стало искать также торговые пути на юг; в этом направлении тоже был послан путешественник-разведчик. В 119—109 гг. до н.э. войска У ди смогли значительно расширить ханьские границы на юго-западе, но открыть доступ к южным путям в Индию не удалось. В 109—108 гг. было покорено древнекорейское государство Чосон (Чаосянь), и таким образом империей был приобретен еще один важный рынок сбыта для ханьских товаров.

Все эти завоевания потребовали значительного увеличения налогов, повинностей и сроков военной службы. Подушный налог возрос в полтора раза, им облагались жители с 3 до 80 лет (а не с 15 до 56, как прежде), так что участились случаи убийства младенцев и стариков для избавления семьи от непосильного налогового бремени. Доведенные до крайней нужды люди укрывались от сборщиков, бежали в разбойники. Вспыхивали стихийные бунты. Серьезные восстания начались в 99—98 гг. до н.э., угрожая перекинуться на столичную область; при их подавлении погибли тысячи повстанцев. Под угрозой восстаний даже представители господствующего класса стали требовать ослабления гнета, лежавшего на бедноте и рабах, улучшения положения общинников. Властям пришлось несколько снизить налоги и ограничить порабощение осужденных. Однако восстания продолжались. Источники сообщают о крупных волнениях рабов на государственных рудниках, разразившихся в последней четверти I в. до н.э.2

Резкое обострение внутренних противоречий империи во Второй половине I в. до н.э. стояло в тесной связи с ростом крупного землевладения и рабовладения. При императоре Ай ди (6—1 гг. до н.э.) была сделана попытка ограничить величину земельных наделов (до 140 га) и число рабов у одного владельца (от 30 до 200). Государственных рабов старше 50 лет предполагалось отпустить на свободу. Но такая реформа вызвала протест рабовладельцев и не была проведена в жизнь. Вскоре после провала политики реформ в стране снова вспыхнули восстания.

В 8 г. н.э. власть захватил некто Ван Ман, тесть императора Пин ди (1—5 гг. н.э.), регент при малолетнем наследнике престола, объявивший себя императором «Новой» династии Синь. Идейными вдохновителями переворота были конфуцианцы, потребовавшие сожжения легистских трактатов Шан Яна и Хань Фэйцзы. Ван Ман объявил, что восстановит «счастливые порядки древности». Он основывался при этом на более или менее фальсифицированной конфуцианской канонической книге, якобы восходившей к династии Чжоу, — «Своде обрядов Чжоу» (зафиксировавшей изустную традицию). В частности, Ван Ман провозгласил восстановление древней системы группового общинного землевладения цзин тянь, пообещал раздать землю всем безземельным и установить равные (и притом малые) земельные наделы для всех в общине. Это обещание, естественно, выполнено не было. Ван Ман объявил все частновладельческие, равно как и государственные, земли неотчуждаемой «царской землей» (ван тянь), а частных рабов — «частнозависимыми» (сы шу). Очевидно, тем самым частные рабы, основные производители материальных благ, превращались в  государственных (царских) рабов, находящихся в зависимости от частного лица. Частным лицам было запрещено покупать и продавать земли и связанных с ними рабов. Работорговля вообще была ограничена, вплоть до запрещения. Тем не менее государственное рабство было сохранено, а количество государственных рабов увеличилось: теперь вместе с «преступниками» обращали в рабство всех членов пяти семей, связанных с семьей виновного круговой порукой. Таким образом были обращены в рабство сотни тысяч свободных, множество их погибало при пересылке — мужчин везли в деревянных клетках, женщины и дети шли пешком закованные. Якобы ведя борьбу с ростовщичеством, Ван Ман фактически пытался сосредоточить ссудные операции в руках государства. Для увеличения доходов государства он неоднократно менял денежный чекан, ухудшал качество металла. В империи резко возросли цены. Значительно увеличены были и налоги; поземельный налог возрос до 1/10 доли урожая. Тяжелыми налогами были обложены ремесленники.

Фактически реформа Ван Мана сводилась к всемирному усилению гнета до крайности бюрократизированного полицейского государства в ущерб интересам как народных масс, так и частных рабовладельцев.

Указ Ван Мана о земле и рабах вызвал повсеместное ожесточенное сопротивление. Через три года Ван Ман вынужден был издать новый указ, отменяющий первый и разрешающий свободную продажу земель и рабов. Предпринятая им в дальнейшем новая попытка частичными мерами вторгнуться в права рабовладельцев повлекла за собой массовые волнения. Трудности усугубляла начатая Ван Маном война с сюнну, возобновившими набеги на Китай. В конце I в. до н.э. сюнну активизировали своя действия на северо-западных границах империи и подчинили своему влиянию весь Западный край, перехватив торговлю на Великом шелковом пути. Ван Ман рассчитывал вытеснять сюнну из Западного края, восстановить функционирование Великого шелкового пути и выгодами внешнеторгового баланса предотвратить финансовую катастрофу. Но война была проиграна. Неудачная кампания против сюнну, потребовавшая от империи предельного напряжения привела к полному истощению казны.

По всей стране начались восстания воинов, земледельцев, мелких торговцев, пастухов. Во главе их стояли наиболее отчаявшиеся элементы: разорившиеся общинники, рабы, батраки. Их отряды принимали своеобразные названия — «Зеленый лес», «Медные кони», «Большие пики «Железные голени», «Черные телята». Жестокие репрессии центральных властей не помогали: восстания только ширились. Самым мощным было восстание «Красных бровей». Поводом для него стало катастрофическое изменение русла Хуанхэ в 11 г. н.э., дамбы на которой давно не ремонтировались. При выходе на равнину Хуанхэ разделилась ва два мощных, устремившихся к Желтому морю потока: один — к северу, а другой – к югу от Шаньдунского полуострова, и Шаньдун оказался таким образом полностью отрезанным от остальной территории Китая. Огромные области были затоплены, другие страдали от голода. Пострадавшие от наводнения беженцы и образовали повстанческий отряд во главе с бедняком Фань Чуном. Он приказал своим приверженцам в качестве опознавательного знака выкрасить в красный цвет брови. Огромная армия Ван Мана, названная «Зубами тигра», которую он послал против «Красных бровей», стала разбегаться. «Красные брови» и другие повстанцы со всех сторон двинулись к синьской столице Чанани. В 23 г. н.э. она была взята отрядом «Зеленого леса» возглавляемым потомком ханьской династии Лю Сюанем, тут же объявленным императором под именем Гэн-ши. После трех дней осады во дворце был схвачен и обезглавлен Ван Ман, тело его изрубили на куски. Но затем движение раскололось, и началась гражданская война. В 25 г. н.э. Чанань захватили отряды «Красных бровей» Гэн-ши был убит, а императором провозгласили бедного пастуха (якобы дальнего отпрыска царского рода Лю). Однако повстанцы не смогли долго продержаться в столице. В городе Лояне объявился новый император из дома Хань—Лю Сю (Гуан У ди). Ему удалось нанести «Красным бровям» ряд поражений и к 29 году окончательно подавить их движение.

1.2     Эксплуатация земледельцев и формы присвоения в древнем Китае

Анализ форм эксплуатации и присвоения прибавочного продукта может дать ценные данные для решения дискутируемой проблемы о характере социально-экономического строя древнего Китая. Однако специфика китайских источников (скудость документальных данных при обилии весьма противоречивых сведений в хроникальных записях, трактатах, песнях, преданиях, нравоучительных поучениях и т. п.) во многом препятствовала убедительному ответу на вопрос, которым занимались многие ученые. Кроме того, на оценках различных авторов нередко сказывалась принятая ими концепция о характере общества3. Играли свою роль и устойчивые стереотипы: так, легендарно-утопическая реконструкция Мэн-цзы якобы существовавшей в глубокой древности системы цзин тянь и связанной с ней системы налогообложения со временем стала основой, с помощью которой (подчас вплоть до наших дней) изучались аграрные отношения и формы присвоения крестьянского труда и продукта в древнем Китае. Схема Мэн-цзы была лишь социальным рецептом, хотя и опиралась на некоторые смутные сведения из идеализированного прошлого4. Вышеизложенное дает основание — разумеется, только в рамках журнальной статьи — обратить преимущественное внимание лишь на данные наиболее достоверных и аутентичных древнекитайских источников.

Для ранних периодов китайской истории (Инь и начало Чжоу) характерны две формы эксплуатации и притока доходов – обложение данью и отработки общинников на общем поле. Появившееся в бассейне Хуанхэ в середине II тысячелетия до н. э. общество Инь в степени развития производства и культуры намного превосходило окружавшие племена, что и позволило иньцам подчинить их себе, в том числе в племя Чжоу. Такая зависимость экономически реализовывалась в дани, которая более или менее регулярно присылалась иньскому правителю. Надписи на гадательных костях полны сообщениями о присылке лошадей, быков, баранов, собак, слонов, раковин, а также людей, обычно пленников, рабов, использовавшихся в основном для кровавых жертвоприношений5. Большая дань (в виде трофеев) поступала и в ходе завоевательных походов. Приток дани извне, т.е. эксплуатация соседей-иноплеменников, типичная для многих раннеклассовых обществ, являлся в Инь важнейшей формой получения прибавочного продукта.

Дань продолжала существовать и быть главным источником доходов и в начале Чжоу. Суть ее сводилась к тому, что правители вассальных и подчинившихся территорий были обязаны часть продукта, взимавшегося ими с подвластных племен, посылать чжоускому вану. Вскоре, однако, львиную долю дани местные правители, превращавшиеся в фактически самостоятельных царьков, стали оставлять себе. Хотя формально дань продолжала существовать на протяжении всего периода Чжоу, вплоть до III в. до н.э.6, ее экономическая роль примерно с IХ в.  до н.э. резко уменьшилась.

Падение роли дани соответственно увеличило экономическое значение системы отработок на общих полях. В Инь она велась нередко при участии вана и других старейшин, являясь важной, возможно даже и единственной формой землепользования7. Во всяком случае в источниках нет свидетельств о существовании в Инь – равно как и в самом начале Чжоу –  индивидуальных форм землепользования. Продукт с таких больших совместно обрабатывавшихся полей предназначался, видимо, на нужды коллектива в целом, особенно на ритуальные. Разумеется, здесь уже присутствовал элемент эксплуатации: родовые старейшины и их приближенные принимали участие в труде лишь символически, а получали непропорционально большую часть совокупного продукта. Однако прибавочный труд при этом еще нельзя было отделить от необходимого – просто часть совместно произведенного продукта присваивалась возвысившимся над коллективом слоем управителей. В начале Чжоу наряду с большими общими полями появились поля отдельных общин, в результате чего отработка на общих полях стала превращаться в своего рода отработочную ренту. По прежнему сохраняя свой празднично-ритуальный характер, воспетый в «Ши цзин» труд на таких полях стал в IХ—VIII вв. до н.э. важным источником дохода для вана и его приближенных, которые к этому времени перенесли основную тяжесть эксплуатации на плечи соплеменников.