Исторические условия появления Хартии

Статьи 2,3 регулируют отношения наследования и уплату рельефа, причём в Хартии впервые в истории Англии фиксируется  сумма «справедливого рельефа». Ст.4,5,37,46 касаются феодальной опеки, ст.6 – женитьбы наследников, ст.7,8 охраняют права вдов крупных феодалов. Ст.9,10,11 и 26 регулируют вопросы уплаты долга королю, причём ст.10и11 отражают факт широкой задолженности  феодалов ростовщикам евреям. Ст.12 указывает  на три обязательных вида феодального  вспомоществования, которые вассал, согласно обычаю, был обязан выплачивать  сеньору, и настаивает на умеренности  такого пособия.   

Другим наболевшим вопросом, отражавшим материальные интересы баронов, был  «лесной» вопрос, постоянно возникающий  в течение 12-13вв., и нашедший отражение  в предыдущих хартиях. Постоянное расширение многочисленных королевских заповедников, управлявшихся специальной «лесной» администрацией, ущемляло владельческие  права феодалов. Ст.44,47,48 решают этот вопрос в пользу феодальной верхушки и в ущерб королю.   

Таким образом, большинство статей первой группы направлено на пресечение злоупотреблений короля в отношении  владельческих прав крупных феодалов(земля, леса), вытекающих из феодального обычая. Эти статьи не только количественно выделяются среди чисто материальных требований оппозиции, они отличаются конкретностью, детальностью формулировок. Исключение составляет порой лишь неопределённость указания на субъектов правоотношения («если кто», «никто», «другой» и т.п.), позволяющая маскировать под этими словами интересы крупного феодала.   

Говоря о недовольстве крупных  феодалов отмеченными злоупотреблениями, и о закреплении их интересов  в большинстве статей первой группы, необходимо особо отметить следующее. Финансовая политика короны, ущемляющая порой отдельные интересы феодалов, в конечном счёте проводилась  в интересах того же класса феодалов в целом. Кроме того, вся тяжесть  её ложилась отнюдь не на крупных феодалов. Поэтому указанные статьи отразили лишь внутрисословную борьбу по вопросу о разделе доходов за счёт эксплуатации широких масс закрепощённого и свободного населения.   

Статьи, отражающие материальные требования других участников оппозиции в 1215г., прежде всего рыцарства, а также  горожан, представлены в Хартии весьма скупо и выражены в более абстрактной  форме. Материальные интересы мелких и  средних фригольдеров – под вассалов короны и непосредственных вассалов баронства закреплены в ст.15,16,27,29 и 60. При этом ст.60, имеющая отсылочный характер, прямо указывает на вассалов баронства. Остальные же статьи, кроме ст.15, можно в равной степени отнести и к баронам. В отличие от статей, касающихся непосредственно баронства, эти статьи в окончательном тексте Хартии не получили какой-либо детализации, а в ряде случаев приобрели более расплывчатый характер. Так, ст.15 указывает, что не будет позволено «никому» брать пособие со своих свободных людей, за исключением трёх предусмотренных феодальным обычаем случаев, в то время, как ст.6 Баронских статей прямо указывала на барона. Ст.29 подтверждает феодальный обычай, осуждая практику произвольного взимания при Иоанне так называемых «сторожевых денег» вместо гарнизонной службы даже при согласии рыцаря её нести и без учёта уважительных причин. Её так же можно понять таким образом, что она имеет в виду любого воина, а не только собственно подвассала.    

Интересы горожан, купцов отражают последняя часть ст.12,ст.13,33,35 и 41. Ограничившись общим подтверждением древних вольностей городов и портов (ст.13), констатацией единства по всему королевству мер и весов (ст.35), а также освобождением водных артерий от препятствий для передвижения (ст.33), что имело более общее значение, бароны не только не учли ряд отдельных требований союзников по коалиции, но и нанесли по их интересам существенный удар. Об этом свидетельствует, в частности, сравнение текста Баронских статей и окончательного текста Хартии. Так, в ст.12 Хартии говорится о взимании пособия с Лондона только в указанных случаях, как с коронных вассалов, в определённом порядке и в умеренном размере. Однако самый ненавистный горожанам налог – талья, упомянутый в ст.32 Баронских статей, в окончательном тексте Хартии не упоминается. А ведь именно против этого налога, произвольно собираемого Иоанном, выступали в первую очередь горожане Лондона. Интересна в этом плане и ст.41. Защищая интересы купцов, она, как видно из контекста, берёт под покровительство и купцов иностранных. Поощрение королём и баронами торговых операций иностранных купцов и защита их прав часто служили поводом для острых конфликтов с горожанами, недовольными иностранной конкуренцией. Таким образом, вопреки требованиям городского населения Лондона (его купеческой верхушки), король и бароны, отстаивавшие свободу торговли иностранцев в своих меркантильных интересах, закрепили это положение. В отличие от статей, касающихся церкви, статьи, касающиеся Лондона ни словом не упомянули о прежней хартии Иоанна, гарантирующей Лондону право ежегодных выборов мэра.   

Итак, первая группа статей отразила материальные требования оппозиции, которые  сводились в основном к требованиям  ограничить произвол короны в области  вассально-ленных и фиксальных отношений и уважать старинные феодальные обычаи в этом вопросе. Вполне естественно, что бароны как лидеры движения и представители его на окончательных переговорах с королём, закрепили в Хартии прежде всего свои материальные требования. Другие же участники оппозиции, выступившие вместе с баронами и доверившие баронам закрепление своих требований, несмотря на силу и решающую роль этой поддержки, получили неизмеримо меньше, а кое в чём и понесли ущерб в угоду крупным феодальным собственникам. При этом следует учесть, что рыцарство не имело своей программы, существенно отличной от баронской, а баронство, добиваясь ограничения произвола со стороны короля, не было заинтересовано в ограничении своих фиксальных притязаний в отношении собственных держателей. Поэтому оно ограничилось несколькими весьма абстрактными обещаниями в пользу своих вассалов и, если иметь в виду рыцарство, своих классовых союзников. Горожане же вообще принадлежали к другому классу и сословию, и там, где интересы короля и баронов противоречили интересам горожан, последние были просто обмануты.   

Самую значительную, вторую группу статей Хартии составляют статьи, направленные на пресечение злоупотреблений королевского судебно-административного аппарата. Это неудивительно, ибо эти статьи отражают в основном единодушные  и наиболее однозначные требования оппозиции; как в стане крупных  земельных собственников, так и  в массе более мелких фригольдеров и горожан. Эти статьи также расположены  без особой системы, а отсутствие чёткого разделения судебного и  административного аппарата короны ещё более затрудняет их систематизацию. И всё же можно попытаться выделить какие-то подгруппы статей, наиболее сходных внутри данной обширной группы по направленности и содержанию.   

Ряд статей, например, подтверждает старинные  «справедливые» обычаи в области  судопроизводства и те порядки, которые  утвердились в этой области со врёмен реформ Генриха II, войдя в фонд общего права (18,19,20,22,32,38). Так, ст.18,19 в целом подтверждают порядок разбора некоторых специальных видов судебных исков по гражданским делам (ассиз) – о новом захвате, о смерти предшественника и др., установленный Генрихом II. Они расследуются королевскими судьями с участием четырёх рыцарей от графства по месту нахождения собственности. Специальное указание на эти ассизы в Хартии отразило борьбу среди крупных феодалов за ренту, доходы, которая велась методами «кулачного» права – в форме захвата и увоза движимого имущества соседа, усиливающегося огораживания общинных земель и т.п. Ст.20 закрепляет принцип штрафования, нашедший отражение ещё в хартии Генриха I, детализируя и развивая его. Именно в этой статье Хартии 1215г. единственный раз упоминается крепостной крестьянин – виллан. Однако это упоминание вряд ли можно рассматривать как отход от принципа «исключения вилланства» и как закрепление права виллана, аналогичного правам перечисленных рядом с ним категорий свободных. В известном трактате английского юриста Генри Брактона «О законах и обычаях Англии»(XIIIв.) указывается, что виллан не может иметь никакого имущества, которое не могло бы стать собственностью лорда: господин может отнять всё, когда ему будет угодно, включая и плуговую запряжку виллана. Отсюда можно заключить, что обязательство короля о нераспространении штрафа на плуговую запряжку виллана в ст.20 отражает лишь стремление феодалов оградить своих вилланов от вымогательств центральной власти в интересах самих феодалов. Без этого основного инвентаря виллан не смог бы выполнять повинности.   

Статьи 18,19,20,38 кроме прочего, официально закрепляют порядок расследования  гражданских и уголовных дел  с помощью присяжных в качестве свидетелей или обвинителей. Следовательно, этот институт, введённый Генрихом II, прочно укоренился в английском судебном процессе, равно как и система судебных приказов(ст.36). Вместе с тем изживший себя «суд божий» с ордалиями и судебным поединком ещё окончательно не исчез из практики. Об этом свидетельствует, правда косвенно, содержание ст.38 и 54. Последняя статья, на первый взгляд весьма странная, имела целью сократить количество поединков, происходящих по жалобе женщин и часто имеющих неблагоприятный для обвиняемого исход: женщины – истицы могли выставить вместо себя на поединок любого рыцаря, в то время, как обвиняемый вынужден был драться самостоятельно.   

Несколько статей (17,24,36,39,40,45) устанавливают  в декларативной, как правило, форме  принципы и гарантии справедливого, бескорыстного, доступного правосудия для всех свободных. В ряде случаев  намеченные этими статьями меры идут дальше реформ Генриха II. Так, по ст.17 суд Общих тяжб, находившийся всегда при королевской курии и перемещавшийся вместе с ней во время военных походов, теперь должен был постоянно пребывать в одном определённом месте (им стал Вестминстерский дворец в Лондоне). Ст.24, несмотря на свою краткость, очень многозначительная по содержанию. Указывая на исключительность юрисдикции короны по подсудным ей делам, она подтверждает высшую судебную компетенцию короны, отстраняет королевских чиновников от вмешательства в судебное разбирательство. Ст36,40 обещают не превращать в дальнейшем уголовное и всякое правосудие, права и справедливости в предмет торговли. Ст.45 настаивает на назначении на посты только квалифицированных и добросовестных судей и чиновников.   

Статья 39 – вероятно, самая известная  статья Хартии 1215г., имеет особое значение. Сформулированная также весьма декларативно, она содержит стилистические обороты, которые приводят к спорам относительно её содержания. Прежде всего, эта статья относится только к свободным  людям, и, значит, в эпоху Хартии она  не могла являться гарантией неприкосновенности всякой личности, как это утверждают некоторые буржуазные историки. По мнению Д.М.Петрушевского весь контекст ст.39, где устанавливается обязательность сословного суда пэров для наказания «свободного человека», а также слова о том, что король может «идти» на этого человека, указывают именно на крупного феодала – барона (Очерки из истории английского государства и общества в средние века). Цель ст.39, по мнению Е.В.Гутновой, заключалась в том, чтобы изъять баронов из-под действия обычных королевских судов, поставив в особо привилегированное положение.   

Такое предположение имеет значительные основания. Даже если мы будем переводить «суд пэров» как «суд равных себе», мы увидим, что требование такого суда содержится в Хартии в ст.21,52,56,57,59, т.е. только там, где речь идёт об интересах  крупнейших феодалов. Из контекста  ст.52 и 55 складывается впечатление, что  именно 25 баронов, о которых подробно говорится в ст.61, и должны выступить  в качестве «суда пэров» для решения  всех спорных вопросов между королём  и подданными.   

Положения ст.39 Хартии, как и других «нематериальных» её статей, могут  трактоваться и в более широком  смысле. Видимо, ряд оснований к  спорам по поводу этой статьи даёт несовершенство перевода. Между тем, конструкция  статьи в точном переводе выглядит следующим образом: «Ни один свободный  человек не будет арестован, или  заключён в тюрьму, или лишён владения, или поставлен вне закона, или  изгнан, или любым способом обездолен, и равным образом мы не пойдём и  не пошлём на него, кроме как по законному  приговору равных его (его пэров) или по закону (праву) страны».   

Такая конструкция позволяет сделать  следующие заключения.   

Прежде всего, последняя часть  статьи, начиная со слов «кроме как», вполне может относиться не только к словам о посылке сил, но и  ко всем предшествующим словам, а это  значит, что все перечисленные  действия могут быть совершены «по  приговору суда равных» или «по  закону страны». Само по себе требование «суда равных» представляет собой  право феодалов всех рангов. Но если даже бароны предусмотрели суд пэров  только для себя, о чём свидетельствует  содержание некоторых других статей Хартии, то в качестве альтернативы в статье присутствует «закон страны». Скорее всего положение о «законе страны» относится здесь не к баронам, а к другим свободным людям, в отношении же баронов действует «суд пэров». Но даже в этом, наиболее вероятном случае, содержание статьи позволяет вывести её за рамки чисто «баронской». Что же понимается в ст.39 под «законом страны»: феодальный обычай или все нормы гражданского и уголовного права, судопроизводства? Этот вопрос также не получил единой трактовки в литературе. На мой взгляд, более правильным было бы перевести словосочетание Law of the land как «право страны», что подтверждается использованием этого же термина в таком же смысле в ст.23,42 и особенно 45. Есть основания считать, что во всех этих статьях имеется ввиду не что иное, как «общее право», основанное на обычаях», но уже включившее в свои предписания законодательство королей предшествующей эпохи.   

Характерно, что ст.39, которую часто относят к откровенно «баронским», «конституционным» статьям Хартии (12,14,61), в отличие от них не была исключена из текста при переизданиях документа в XIII в.   

Статьи 21 и 34 также заслуживают  особого внимания. Они находятся  в резком противоречии со всей массой судебно-правовых статей, имеющих в  основном общее значение. Ст.21 прямо  изымает графов и баронов из-под  действия укоренившейся со времён Генриха II судебной процедуры с участием присяжных. Вст.34 речь опять идёт о всяком «свободном человеке», но, в отличие от ст.39, содержание этого термина споров не вызывает. Обладателями судебной курии, о которой здесь говорится, являлись крупные феодалы. Статья, таким образом, ограничивает вмешательство короны в дела феодальных курий с помощью одного из видов судебных приказов, наиболее ненавистного феодалам.   

Наконец, во второй группе статей Хартии можно особо выделить статьи, пресекающие  злоупотребления королевского административного  аппарата (чиновников) на местах(23,25,28,30,31). Они весьма просты для понимания  и в основном подтверждают старые обычаи, запрещая чиновникам брать имущество без согласия владельца и произвольно принуждать свободных к определённым видам работ.