История как наука

С другой стороны, возникла и крепла теория, согласно которой Русь-Россия не только обладала истиной как задачей, целью своего исторического существования, своей миссией, но уже осознала ее и успешно претворила на практике, выстроив по-настоящему христианское государство. Сторонники данной теории полагали, что миссия России заключается не в работе духа и мысли, не в нравственном совершенствовании, а в распространении идеальных порядков на другие страны и народы.

Различия этих интерпретаций русской идеи заметить нетрудно. И дело не только в том, что вторая из них оправдывает имперскую по сути политику и явственно претендует на жесткое менторство в отношении остального мира. Главное, что они вдохновлены разными ценностями. В первом случае ценится истинная элита нации – люди ищущие, неудовлетворенные, совестливые; во втором - на первый план выступают деятели решительные, не подверженные сомнениям, жестокие в осознании ими собственной правоты. Борьба двух указанных тенденций проходит через всю новую и новейшую историю России, не прекращаясь и не ослабевая до сегодняшнего дня. Она диктует различные подходы к самым разным проблемам, определяет суть и форму их решений.

Дискуссии по теоретическим вопросам плодотворны и приносят положительный результат тогда, когда к высказанным идеям относятся как к обычным порождениям человеческого разума, которому свойственно увлекаться, ошибаться, излишне осторожничать или забегать вперед. «Пытливости нашей нет конца: конец на том свете. Удовлетворенность ума - признак его ограниченности или усталости» (М. Монтень).

Увы, мы более привыкли к иному отношению к теории, исходящему из представления о «сакральности», «богоданности» идеологической схемы. Сторонникам тех или иных взглядов они (взгляды) кажутся единственно верными, любое отступление от них расценивается как ересь, предательство прогресса или национальных интересов. Часто ли в истории России или ее настоящем проявлялась и проявляется действительная соборность? Нет, к сожалению, соборность была и остается уделом немногих. Соборны Сергий Радонежский и Андрей Рублев, Серафим Саровский и другие великие святые подвижники земли Русской; соборна ее культура; соборны, несмотря на различия в убеждениях, русские философы от Владимира Соловьева до Николая Лосского; соборны авторы социальных крестьянских утопий XVIII-XIX вв. Гораздо чаще, однако, встречаются в нашей истории проявления не соборности, но - общинности, философии и психологии непространственной тесноты, желания быть как все.

Общинное единение - это единение не на духовной почве, а на основе единородового отношения к месту и времени. Главное здесь не в соответствии целей и методов достижения высокому идеалу, а в нежелании брать на себя ответственность, в комфортности единиц, составляющих толпу, в уверенности, что некто ведет всех правильной дорогой, в боязни духовно выпасть из сообщества сограждан. Общинность не делит свой мир на «я» и «другие» - это означало бы необходимость оценки себя со всех сторон, выделения себя из среды подобных. Общинный организм необычайно жизнестоек и весьма консервативен. Он помогает своим членам выжить в любых условиях – но не более того...

Разрыв же человека с общинными связями означает попытку прорваться из надоевшего, но привычного «мы» в манящее свободой, но пугающее ответственностью «я». И этот почти крестный путь не приносит проделавшему его облегчения. Выясняется, что и «я» - это еще не свобода, а лишь прорыв к воле, которая заключает в себе новую несвободу. Свобода и воля - извечное противостояние и противопоставление на Руси и в России. Свобода является понятием историческим, ее можно завоевать или потерять. Важно одно - принять ее правила. Она позволяет делать все, что не противоречит свободе других, что не запрещено законом. Такой свободы русский человек не знал на протяжении веков.

Ему оставалась воля как последнее прибежище от рабства. Воля, внутренняя и внешняя, – состояние естественное, может быть, генетическое, или с нею рождаются, или она отсутствует. Она проявляется или в уходе внутрь себя, к душе, или в мгновенном взрыве, когда человек требует не то, что возможно, а все сразу, немедленно, невзирая на последствия, не учитывая традиций. Крестьянский бунт, обреченная жертвенность выступлений революционеров, одиночный протест В.С. Печерина, как и пророчество пушкинского Юродивого в «Борисе Годунове» и смирение толстовского Платона Каратаева, – явления одного порядка, явления русской воли.

История всегда трагична. Трагичен исторический путь России. Трагично извечное противостояние соборности и общинности, свободы и воли, «мы» и «я». Трагичен поиск истины, духовного предназначения в истории. На грани именно этих противопоставлений построены важнейшие философские и психологические открытия XX в. Россия сумела показать миру, что человек - существо самоценное, поскольку обстоятельства места и времени должны оцениваться именно по тому, насколько они дают возможность раскрыться человеческой личности. Через свою долгую несвободу россияне показали миру не только ценности свободы, но и ее истинную меру. Это достижение наднациональное и, пожалуй, не подверженное корректировке временем.

Сегодня Россия - на переломе, в стремительном и трагическом потоке перемен, в мучительном поиске истоков, смысла, значения своей истории, своего места, своих первоначал. Преодоление барьеров, терпимость и уважение к чужим взглядам, приобщение к накопленным человечеством и русской историей ценностям оказались процессом болезненным, трудным, процессом преодоления истории и возвращения к ней одновременно, процессом постижения вечных истин и глубинных начал, процессом восстановления казавшейся безвозвратно утраченной преемственности между прошлым, настоящим и будущим великой страны. Процессом пробуждения чувства Родины, наконец. А оно «должно быть строго, сдержанно в словах, не речисто, не болтливо, не «размахивая руками» и не выбегая вперед (чтобы показаться). Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием» (В. В. Розанов).

Зачем же все-таки нужна история? Ради чего преодолевает историк все эти трудности и проблемы? Почему человечество упорно вглядывается не только в настоящее и будущее, но и в прошлое? Что оно ищет в нем?

Самый общий, но и самый точный ответ предельно прост: оно ищет в прошлом себя, собственное настоящее. Прошлое не является мертвым, оно реально, может быть, более реально, чем настоящее. Оно присутствует в общественных отношениях, представлениях людей, произведениях культуры, стереотипах восприятия. Человек не волен в выборе своего прошлого. Он не может объявить его несуществующим. «В человеческой природе и в человеческом доме существует некий постоянный фонд. Без этого даже имена людей и названия обществ потеряли бы свой смысл» (М. Блок). Прошлое, которым пренебрегают, становится опасным. Оно мстит за поругание. «История - что власть: когда людям хорошо, они забывают о ней и свое благоденствие приписывают себе самим; когда им становится плохо, они начинают чувствовать ее необходимость и ценить ее благодеяния» (В. О. Ключевский). И страдать от равнодушного, циничного, нечестного отношения к ней. «Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после нас» (Екклезиаст, 1:10). Прошлое чувствительно. Его унижает не только пренебрежение, но и слепое, не мыслью и благородным чувством рождаемое увлечение. Сакрализация прошлого делает его мертвым. Напомним в связи с этим парадоксальное высказывание великого историка: «В нашем настоящем слишком много прошедшего; желательно было бы, чтобы вокруг нас было поменьше истории» (В.О.Ключевский).

История потому и является уникальной наукой, что она:

служит средством самопознания - человечества, этноса, государства, социальной общности, личности, цивилизации;

обеспечивает сохранение и передачу социальной памяти, этических норм, обычаев и традиций - всего, что делает возможной преемственную эволюцию общества;

связывает прошлое, настоящее и будущее, в прошлом находя смысл настоящего и открывая завесу будущего;

проверяет прочность социальных ценностей, отсеивает истинные (следовательно, вечные) от ложных и потому преходящих;

воспитывает чувства, открывает смысл вечных истин - верности, долга, любви к Родине, преданности, ответственности и честности;

формирует особую форму общественного сознания - сознание историческое.

Иногда говорят о несформированности исторического сознания общества и в этом видят источник всех бед и проблем. Вероятно, это неверное мнение. Историческое сознание у общества есть всегда – вопрос в том, каково оно. В нем могут преобладать ложные представления, искаженные факты, подтасованные оценки, оно может опираться на ценности и «истины», по сути своей являющиеся антиценностями и лжеистинами. Такое сознание порождает агрессию и нетерпимость, становится фактором разрушительным и опасным.

История, таким образом, имеет свой смысл и свою сверхзадачу. Нельзя, не сломав что-то важное, какой-то стержень в себе, отказаться от прошлого. Ни отдельному человеку, ни обществу или народу в целом. И если история - это путь к себе, к прошлому, к настоящему и будущему, то вспомним еще одну мысль В. О. Ключевского: «Не будем спорить, пока идем; когда придем, пожмем друг другу руки и, быть может, найдем, что не о чем спорить».

Рекомендуемая литература

Брандт М.Ю. Введение в историю.–М.,", 1994.

Гуревич А. Я. О кризисе современной исторической науки// Вопросы истории - 1991.- № 2-3.

Гуревич А. Я. Теория формаций и реальность истории// Вопросы философии - 1990.- № 11.

Егоров В. К. История в нашей жизни.- М., 1990.

Данилевский Н.Я. Россия и Европа.- М., 1991.

Россия в новое время: личность и мир в историческом пространстве: Материалы межвузовской научной конференции. 14-16 апреля 1997г. [Электрон. ресурс] .–Режим доступа: http://liber.rsuh.ru/Conf/Russia5/shvachko.htm [Дата обращения: 25 августа 2003 г.].

Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество.- М., 1992.

Тойнби А. Постижение истории.- М., 1991.