История как наука

Тойнби выделяет русскую цивилизацию. Ее особенность  –  двойственность: она стоит на стыке Западной и Восточной цивилизации. Ощущение гигантских размеров привело к формированию чувства свободы и размаха. Но стремление закрепить за собою эти пространства сформировала жесткий, деспотичный характер этой государственности. Отсюда двойственность реформаторов (Петр I), отсюда и двойственность русской интеллигентности – ощущение вины перед народом, но, европейские идеи, не могли быть приняты сознанием русского народа. Отсюда – нигилизм. 
Однако культурная история распадается на отдельные аспекты и фрагменты, чем предстает действительным, значимым единством. Синтеза микроистории (истории локальных вариантов развития, о которых сегодня известно неизмеримо больше, чем несколько десятилетий назад, отдельных социальных систем) в макроисторическую концепцию, выявляющую общие черты и направления движений всемирной истории, пока не получилось.

Но посвящая анализу культуры все свое внимание и энергию, сторонники цивилизационного подхода часто вообще не обращаются к материальной жизни. Цивилизационный подход представляется именно как противоположность формационного, как отрицающий материально-произ-водственную детерминацию общества и его истории. Но противоположности смыкаются. Выпячивание какой-либо одной формы культуры делает подход монистическим, однотипным формационному.

Цивилизационный подход еще не разработан до конца как общеметодологический подход к анализу общественно-исторического процесса. И он должен быть плюралистическим, принимающим во внимание сложное переплетение технического, экономического, политического, религиозного и других социокультурных факторов в общественно-историческом процессе. Сущность цивилизационного подхода должна усматриваться в многофакторном и многовекторном анализе общественно-исторического процесса.

Формационный анализ воссоздает человеческое общество на высоком уровне абстрактно-теоретического обобщения – уровне объективных закономерностей и связей. Цивилизационный подход направлен на исследование общества во всем многообразии проявлений его жизни и существования – многообразии действия субъективных факторов его развития.

На необходимость сохранения и использования формационного подхода к анализу общества и его истории указывают многие отечественные и зарубежные исследователи. Проведя сравнительный анализ марксистского и плюралистического подходов, английский либеральный социальный мыслитель Г. Макленнан пришел к следующему заключению: "В то время, как плюралисты не стремятся исследовать фундаментальные процессы человеческого общества, вследствие чего их социальная онтология весьма небогата, марксисты, напротив, проявляют интерес именно к процессам, идущим в глубинах общества, к их причинно-следственным механизмам, которые призваны обнаружить как логически рациональное, так и возможное общее направление этой эволюции". Далее он указывает, что системные аспекты капиталистических обществ невозможно рассматривать, не используя марксистские категории (особенно такие, как способ производства и смена общественных формаций). Анализ же явлений, приводящих к множественности социальных формирований и их субъективных интересов (урбанизация, потребительские субкультуры, политические партии и т.д.), более плодотворен в плоскости плюралистической методологии.    

Методологию формационного подхода рано отвергать. Задача состоит как в ее модернизации, так и в сопряжении с цивилизационным подходом.

Таков, в самом сжатом и беглом изложении, замысел. Его реализация - дело огромной сложности. Каждый новый шаг в разработке теории цивилизационного анализа - это поиск ответов на вопросы принципиального значения. Что же все-таки понимать под цивилизацией? (О многозначности этого понятия подробно говорилось выше.) Как соотносятся понятия формации и цивилизации? Взаимодополнимы ли в принципе формационный и цивилизационный взгляды на исторический процесс? Допустима ли характеристика цивилизаций как стадий исторического развития? Возможно ли применение в цивилизационном анализе традиционных категорий исторического закона и исторической закономерности? Как соотносятся многообразие цивилизаций и попытки их типологического анализа? Не исключает ли сам факт многообразия цивилизаций возможность их сравнительного изучения? Какова структура цивилизации? Не является ли, наконец, категория цивилизации настолько широкой и неопределенной, что не создает необходимых предпосылок для научного объяснения исторического процесса.

 

На каких бы мировоззренческих позициях не находились историки,  все они используют категорию – "историческое время".  В этой категории любое событие можно измерить временными и пространственными характеристиками.  А история как процесс - это не просто множество рядом расположенных точечных событий, а именно движение от события к событию.

   С понятием  "историческое  время" неразрывно связана периодизация - как форма количественного (временного) обозначения  исторических  процессов. Первую попытку периодизации всемирной истории сделали историки - гуманисты.  Средневековье они рассматривали как упадок, прежде всего - упадок культуры, а свое время оценивали как Возрождение.    Идеологи Просвещения (Ж.-Ж. Руссо) делили  историю  человечества  на три периода: естественного состояния, дикого и цивилизованного.

   Позже возникли и другие  теории  периодизации.  Английский  историк А. Тойнби (30-е годы XX в.) полагал, что в истории существовали так называемые локальные цивилизации (всего он выделил 21 цивилизацию). Каждая из них проходит стадии зарождения, роста, разложения и гибели.

   В марксистской историко-материалистической  концепции принято  строить периодизацию на основе изменений (смены) способов производства или общественно-экономических формаций,  которые  последовательно  сменяют друг друга; первобытнообщинности, рабовладения, феодализма, капитализма и современности.

Исходя из этого, можно предложить в рамках данного курса опираться на материалистический подход к истории, одновременно используя и положения цивилизационистов, обращая внимание на место России в рамках мировой цивилизации на всем протяжении человеческой истории.

 

Периодизация следующая:

 

I.  Народы нашей страны в древности. Проблема возникновения государства у восточных славян (VI–IX вв.).

 

II. Период феодализма (традиционного общества):

Зарождение феодальных отношений на территории нашей страны и становление государственности  (IX–XIV вв.);

Классический феодализм и становление сословного общества (XV–XVII вв.);

Период разложения феодальных отношений и проблема модернизации российского общества (XVIII– первая половина XIX вв.).

 

III. Эволюция России в буржуазное (индустриальное) общество и государство:

диллема – реформы или революция (вторая половины XIX–начало ХХ в.).

 

IV.  Советский период в истории Отечества:

  Общенациональный кризис: Октябрьская  революция и      Гражданская  война (1917-1922 гг.);

  Новая экономическая политика советской власти (1922–1929 гг.);

 Становление тоталитарного  государства и формирование культа  личности (1929–1941 гг.);

  Великая Отечественная война  и послевоенное восстановление  страны (1941–1953 гг.);

 Попытки осуществления реформ (1953–1968 гг.);

 «Перестройка» и распад СССР (1985–1991 гг.).

 

V. Современный период российской истории. Становление гражданского общества и новой российской государственности.

 

ОБ ОСНОВНЫХ ОСОБЕННОСТЯХ ДРЕВНЕЙ И НОВОЙ ИСТОРИИ РОССИИ

 

«Тупики в спорах нередко возникают и по другой причине. Сравнительно-исторический метод видят в том, что берут высказывания Маркса и Энгельса, относящиеся к истории Англии и Франции, и в лучшем случае занимаются поисками русского своеобразия относительно этого эталона, а в худшем - механически переносят оценки явлений и процессов на Россию. Задача состоит не в том, чтобы выискивать в истории России черты, сближающие эту историю с историей Запада или Востока, а в том, чтобы изучать историю нашей Родины независимо от эталонов, такой, какой она была» (Н. И. Павленко).

Прекрасная мысль историка, высказанная почти тридцать лет тому назад,- точная, глубокая и сильная. Многими отвергнутая. Сегодня, конечно, убеждать кого-либо в том, что русская история отмечена неповторимым своеобразием, самобытностью, отличающей ее исторический путь от истории других народов, стран и цивилизаций, уже не нужно. Это представляется самоочевидным.

Но увидеть Россию такой, «какой она была», «независимо от эталонов», не пытаясь представить ее неким средостением между Западом и Востоком, не прибегая к чуть ли не арифметическому подсчету западного и восточного влияний в ее истории,- это все еще остается задачей, целью, мечтой. Задачей остается и стремление увидеть и понять Россию не в противопоставлении ее внешнему миру, не в изоляции от него, не в ослепляющем увлечении исключительностью ее исторического движения. И то и другое - крайности, равно опасные. Первая унижает прошлое, вторая - мифологизирует и искажает его.

Итак, рассмотрим основные особенности древней и новой истории России, факторы ее своеобразия.

Геополитические факторы. В наибольшей степени геополитическую роль России определяли четыре обстоятельства: срединное евразийское положение страны между Востоком и Западом; отсутствие серьезных природных преград как на западных, так и на восточных границах; принятие ею православного варианта христианской религии; появление «русской идеи» в различных ее модификациях и формах.

Два первых обстоятельства предоставляли Руси-России возможность с относительной легкостью обмениваться социально-экономическими и культурно-политическими идеями, практическими достижениями как со странами Европы, так и с народами Востока. Однако на пути осуществления этой привлекательной возможности часто возникали непредвиденные препятствия.

Так, в X в. Русь стала козырной картой в противоборстве мировых религий. К этому времени христианская Европа с запада (Испания, захваченная арабами) и юга (север Африки) оказалась окруженной мусульманскими народами. От выбора Киевом религии зависело очень многое, может быть, и будущность остальной Европы. Принятие Русью православия облегчило положение самых отдаленных от нее христианских народов, зримо отодвинуло от них воспринимавшееся как угроза распространение мусульманства.

В то же время принятие восточными славянами христианства в восточном, византийском варианте не делало их европейцами в буквальном смысле этого слова. Формального раскола церкви еще не произошло - это случилось чуть позже, в 1054 г., когда взаимное проклятие папы римского и константинопольского патриарха сделало реальностью давно назревавший разрыв православной, византийской, и католической, западноевропейской, христианских церквей. Русь переставала быть языческой, могла вести дипломатию «именем Христовым», но, с точки зрения католического Запада, она была еретичкой, раскольницей. Сделав свой религиозно-политический выбор в пользу быстро стареющей Византии и малоавторитетной Болгарии, Русь, в той или иной степени, оставалась изолированной от Европы и стран Востока, причем эта изоляция до XVII в. не только не ослабевала, но и усиливалась неблагоприятными внешними обстоятельствами.

В результате монголо-татарского нашествия и ига страна на полтора столетия была, в сущности, изъята из той сферы международных отношений, в которой она привыкла ощущать себя полноправным и постоянным участником. В XV в. после освобождения от ордынского гнета, на международную арену вышла уже иная держава. В XIII-XIV столетиях Русь крепла и развивалась в противопоставлении «поганым», завоевателям.

Позже место монголов в общественном сознании занимают «латиняне», католики Великого княжества Литовского и Польши. Особенно усилилось самопротивопоставление Руси остальному миру после захвата Константинополя и Балкан турками-османами (Константинополь, «второй Рим», пал в 1453 г.). По мнению русской церкви и широких народных масс, крушение Византийской империи произошло в результате отказа ее от истинной православной веры. Уния с католиками рассматривалась как грех, первопричина краха Византии.

Русское национальное самосознание, формировавшееся в условиях драматической борьбы за создание и укрепление единого Российского государства, в качестве одного из существенных элементов включало в себя распространенное во всех слоях общества убеждение, что единственной опорой и хранительницей истинного благочестия, настоящего православия остается Россия, российская государственность. О рождении русской идеи возвестила концепция, воплощенная в известном постулате о «Москве - третьем Риме». Московское государство понималось как образец общественного устройства, прочно и твердо стоящего на почве верности христианскому учению и церкви Христовой.

Важной частью политического и духовного развития России становится противопоставление православной державы ее западным и восточным соседям. Дело доходит до отказа или прямого запрета иерархами церкви читать греческие книги, заниматься европейскими науками; утверждается настороженное отношение к иностранцам как недругам, еретикам. Трагедия «Смутного времени» начала XVII в., сопровождавшегося массированной агрессией Польши и Швеции, это отношение усиливала.

Возникает, однако, и другая тенденция. Затяжные войны, столкновения с Польшей и Швецией заставили Россию иначе взглянуть на своих европейских соседей. Отставание от европейского технического и технологического уровня, пробелы в тактике, вооружении, организации войска вынудили страну переосмыслить сложившиеся стереотипы пренебрежительного отношения к иностранцам и иностранному. С этого периода крупные войны приобретают для России не только значение вооруженных конфликтов и территориальных приобретений, но и более широкий исторический смысл. Обычно отмечают, что сами войны, а также подготовка к ним играли двоякую роль: с одной стороны, «информационную», с другой - «сравнительную». Расширяя географический, политический, научный, военный горизонт (вспомним хотя бы значение Северной войны 1700-1721 гг.), они вместе с тем объективно выявляли сравнительные характеристики уровней развития техники, военного дела, экономических структур, прочности социально-политического строя. Наиболее показательны в этом отношении Отечественная война 1812 г. и Крымская война 1853-1856 гг. Они имели важное общественное, внутриполитическое значение, выступая стимулом к реформам и переменам.