Изображение Дмитрия Донского

2.  Портрет Дмитрия Донского в работах советского периода

«Дмитрий имел отвращение к забавам, отличался благочестием, незлобивостью и целомудрием Книг он не любил читать, но духовные имел в своем сердце», - такое описание видим мы в работе советского ученого Рудакова В.Н.

Поступок Дмитрия Донского, покинувшего  столицу перед лицом нашествия  Тохтамыша на Москву, неоднократно привлекал внимание исследователей Древней Руси. Действительно, пораженческое поведение великого князя, за два года перед этим разбившего полчища поганого Мамая на усть Непрядве, явно не вписывалось в рамки традиционного образа героя Куликовской битвы. Видимо, поэтому исследователи прежде всего стремились дать объяснение столь необычным действиям Дмитрия Ивановича.

Чаще других приводится мнение, согласно которому давшаяся тяжелой ценой  и стоившая огромных потерь победа на Куликовом поле несколько ослабила русские военные силы. В связи  с этим, ряд исследователей полагает, что Дмитрий Иванович выехал из столицы для сбора ратных сил¹⁰. Однако указанная точка зрения, хотя и стала традиционной, не является единственной. В науке существует иная трактовка событий, наиболее полно представленная в исследовании М.А. Салминой, специально посвященной Повести о нашествии Тохтамыша. По ее мнению, Дмитрий покинул Москву из-за неединачества и неимоверства, возникших среди русских князей. Именно из-за того, что князья «не хотяху пособляти друг другу и не изволиша помогати брат брату», великому князю Дмитрию, который с самого начала «хотя ити противу татар», пришлось оставить Москву¹¹. Л.В. Черепнин в исследовании, посвященном процессу образования русского централизованного государства, высказал мнение, согласно которому одной из причин, (а может быть, главной причиной), побудивших Дмитрия Донского покинуть Москву, являлось якобы назревавшее антифеодальное восстание горожан¹². Наконец, авторы самой поздней по времени появления трактовки действий Дмитрия в 1382 году, обращая внимание на неоднократные указания источников на царскую титулатуру Тохтамыша (в отличие от Мамая, которого, по всей видимости, на Руси воспринимали в качестве узурпатора царства), полагают, что отказ великого князя от открытого столкновения с ордынским ханом был связан с нежеланием вассала (Дмитрия) биться со своим сюзереном (Тохтамышем).

Для того, чтобы представить, насколько  поведение Дмитрия Ивановича  не соответствовало принятым в православном мире образцам, достаточно сопоставить  действия великого князя московского  с действиями цесаря - византийского императора Константина в Повести о взятии Царьграда турками в 1453 году, приписываемой перу Нестора-Искандера. Оснований для подобного сопоставления более чем достаточно: оба персонажа имеют одинаковый статус - они пастыри для своих подданных; оба они действуют в аналогичной ситуации - перед лицом нашествия поганых, при этом и тот, и другой имеют возможность избежать гибели, покинуть город. Но если Дмитрий Иванович покидает Москву и бежит в Кострому, то цесарь Константин, не поддаваясь на многочисленные уговоры приближенных, принимает решение остаться в осажденном городе (да умру зде с вами - рефреном звучит его ответ) и до конца разделяет судьбу своей паствы - погибает от рук иноплеменных. И во время осады Константин ведет себя должным образом, именно так подобает вести себя пастырю: император укрепляет стратигъ и воин, такоже и всех людии, да не отпадут надежею (...), но да уповають на Господа вседрьжителя)¹³.

Оценки поведения Дмитрия Донского, данные автором Повести о нашествии Тохтамыша, представляются резко негативными по отношению к великому князю московскому, особенно в контексте пафоса Послания архиепископа Вассиана. Автор Повести - книжник XV века, видимо, исходя из современных ему представлений о должном поведении главы христианского государства, осуждающе отнесся к поступку человека XIV века - великого князя Дмитрия Ивановича. Герой Куликовской битвы, в глазах автора Повести предстает как правитель, в силу греховности и малодушия оставивший свою столицу, свою паству, святые церкви и все христианство на разорение поганым. Перед лицом нашествия ордынского хана, полагает книжник, поступки Дмитрия Ивановича оказываются далекими от идеалов поведения православного князя-воина, который скорее предпочел бы земную смерть от руки поганых и после - жизнь вечную, чем жизнь земную, преходящую, полученную, благодаря нарушению своих обязанностей пред Богом и пред людьми.

Как видим, личность и дела Дмитрия  Донского получали неоднозначные оценки со стороны современников и ближайших  потомков великого князя. Возможно, правильнее будет говорить о нескольких ипостасях восприятия фигуры великого князя. С одной стороны, Дмитрий Иванович воспринимался как защитник Русской земли и православной веры, благочестивый и праведный князь; с другой стороны, князь предстает как человек, поступки которого и через столетие после его смерти продолжали восприниматься как образчики недостойного, не должного поведения.

Судя по всему, именно альтернативные образы Дмитрия Донского пытался  запечатлеть составитель Новгородско-Софийского свода, когда, поместив под 6890 годом Повесть о нашествии Тохтамыша, где в скрытой форме осуждалось поведение Дмитрия, вслед за этим вставил в летопись настоящий панегирик князю - Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Рускаго.

И.Б. Греков о Дмитрии Донском: «Дмитрий Иванович унаследовал от деда умение использовать слабости ордынской политики, а между русскими князьями он искал пути для мирных решений противоречий и споров. Дед (Иван Калита), дядя (Симеон Гордый) и отец (Иван II Красный) накопили силы и средства для открытой и решительной борьбы. Заслуга Дмитрия состояла в том, что он сумел воспользоваться этими средствами, развернуть приготовленные силы и дать им вовремя надлежащее употребление. Он не только возродил лучшие традиции военного искусства, но обогатил его новыми принципами стратегии и тактики, в невероятно сложных условиях сумел вооружить и обучить войско»¹⁴.

Историк Н.И. Костомаров о Дмитрии Донском: «Княжение Дмитрия Донского принадлежит к самым несчастными и печальным эпохам истории многострадального русского народа. Беспрестанные разорения и опустошения, то от внешних врагов, то от внутренних усобиц, следовали одни зи другими в громадных размерах. Московская земля, не считая мелких разорений, была два раза опустошена литовцами, а потом потерпела нашествие орды Тохтамыша… сам Димитрий не был князем, способным мудростью правления облегчить тяжелую судьбу народа… в его действиях виден ряд промахов. Следуя задаче подчинить Москве русские земли, он не только не умел достигать своих целей, но даже упускал из рук то, что ему доставляли сами обстоятельства: он не уничтожил силы и самостоятельности Твери и Рязани, не умел и поладить с ними так, чтобы они были заодно с Москвою для общих русских целей; Димитрий только раздражал их и подвергал напрасному разорению ни в чем не повинных жителей этих земель; раздражил Орду, но не воспользовался ее временным разорением, не предпринял мер к обороне против опасности; и последствием всей его деятельности было то, что разоренная Русь опять должна была ползать и унижаться перед издыхающей Ордой»¹⁵.

Военные историки (Е. А. Разин, А. А. Строков, А. Н. Кирпичников) считают княжение Дмитрия Ивановича временем значительных перемен в организации, тактике и вооружении русского войска. Если суммировать их наблюдения, эти перемены можно свести к следующим основным моментам.

Раньше вооруженные силы феодальной Руси состояли из отдельных полков удельных князей и отрядов бояр, вассалов великого князя, «городовых» и сельских ратей-ополчепий, которые собирались вместе лишь для отражения вражеского нашествия. Постоянным ядром войска были «двор» великого князя, его собственные военные слуги, дворяне и дети боярские, но они не составляли большинства. Феодальные же ополчения выступали во главе со своими князьями и боярами, под своими знаменами, плохо подчинялись единому командованию. Профессиональных воинов — военных слуг князей и бояр — насчитывалось сравнительно немного, а ополченцы были плохо вооружены, не имели необходимой воинской выучки.

При Дмитрии Ивановиче значительно  увеличилось постоянное ядро русского войска — «двор». Увеличилось количество военных слуг великого князя, к ним  присоединились отряды «служилых князей». В ходе освободительной борьбы против ордынского ига изменялся характер войска, постепенно нарушалась средневековая кастовость военной организации и в войско получали доступ демократические элементы, выходцы из народных низов. Об этом свидетельствует значительное возрастание роли пехоты, «пешцев», которые набирались из крестьян и горожан. Особенно важна была сильная пехота в сражениях с ордынской конницей: о глубокий и сомкнутый пехотный строй разбивались атаки ордынцев. Русское войско приобретало национальный характер. Это была вооруженная организация складывавшейся великорусской народности.

Значительно улучшилась организация  войска, что выразилось как в едином командовании, так и в проведении общерусских мобилизаций в случае большой войны. На это обстоятельство специально обращал внимание академик Б. А. Рыбаков: «По всей вероятности, при Дмитрии Ивановиче впервые вводятся разрядные книги, подробные росписи полков и воевод, благодаря которым можно точно представить районы мобилизации и участников похода». Первая такая роспись относилась к 1375 г., вторая — к самой Куликовской битве, третья — к 1385 г. «В этой росписи перечислены уже не князья-вассалы, как десять лет назад, а, так сказать, военные округа, посылавшие свои рати»; «координация действий ратей, разбросанных на многие сотни верст, представляла значительные трудности, и осуществление ее свидетельствует о больших организационных и стратегических способностях князя Дмитрия Ивановича и его ближайших помощников» Успешное осуществление общерусской мобилизации военных сил явилось важнейшей предпосылкой победы в Куликовской битве.

Такая мобилизация предполагает существование  определенной системы сбора войска, военно-административного аппарата. Мобилизационные мероприятия касались не только «военных слуг», но и широких  слоев городского и сельского населения. Горожане составляли «городовые полки», крестьяне выделяли ратников с определенного числа дворов. Все военные силы были объединены под командованием великого князя.

Единство общерусского войска обеспечивалось также общностью политических целей: несмотря на классовые противоречия, неизбежные в феодальном обществе, антиордынскими настроениями были охвачены все слои населения от владетельного князя до простолюдина. Войне с Мамаем великий князь Дмитрий Иванович сумел придать общенародный характер.

1.3 Портрет Дмитрия  Донского в современных работах

«На протяжении многих лет Дмитрий добивался упрочения своей власти. Пути Достижения этой цели были различны: и упразднение высшей боярской должности тысяцкого, и подчинение и использование в политических целях церкви, и конфискация в свою пользу земель у ближайших родственников. Укрепление единовластия, ведение победоносных войн было невозможно без сильной и многочисленной армии. Очевидно уже в конце 60-х годов XIV в. Дмитрий провел реорганизацию военной службы. Возросшее военное значение «двора» великого князя, состоявшего из бояр и слуг вольных, указывает на изменение положения этой общественной прослойки. Увеличение требований к служилым людям, ужесточение санкций за переход бояр к другим сюзеренам (отъезд в 1375 г. в Тверь И.В. Вельяминова позднее стоил ему головы) прослеживаются в договорных грамотах Дмитрия с другими князьями.

Условия дня выполнения своих требований великий князь  создавал традиционным путем передачи городов и волостей в кормления.

Таким образом создавалась  социальная база, опираясь на которую  могла развиваться и крепнуть московская великокняжеская власть»¹⁶.

С.Баймухаметов весьма неоднозначно высказывается в своей работе о Дмитрии Донском. Понятен пафос ученого, восстающего против фальсификации истории в угоду чему бы то ни было. И нельзя его не разделить. Но при этом он вслед за Александром Невским как бы ниспровергает и Дмитрия Донского, ставя ему в вину союз с «татарским царем». Так историк, опровергая одни мифы, тут же предлагает вместо них другие, столь же идеологизированные, но уже с другим знаком.

Возможно, Дмитрий Донской преследовал только личные цели, хотел только личной власти, которой добился при помощи Орды. Он не оставил письменных свидетельств о том, как нам надо толковать и в чем искать смысл его деяний.

Духовный, исторический и политический наследник Александра Невского - князь Дмитрий Донской  на Куликовом поле также сражался не против Орды, а за Орду. Но тут  надо прояснить. К тому времени в Орде началась смута. Правители сменяли друг друга как марионетки и на какое-то время Золотая Орда осталась без хана.

Этим и решил воспользоваться  влиятельный военачальник и великий  интриган Мамай. (Ханом он никогда  не был и не мог стать по причине  отсутствия чингизовых кровей.) Он собрал рать со многих земель и пошел походом на Орду с целью посадить на трон своего, послушного его воле хана. А в это время с востока, из Синей Орды, территория нынешней Тюменской и Северо-Казахстанской областей, спешил с армией законный наследник трона Золотой Орды - хан Тохтамыш. Но он не успевал.

И тогда против Мамая  выступила объединенная русская  рать. Русские разбили Мамая и  сохранили трон для законного  хана Тохтамыша.

И тем самым отстояли себя, свою государственность и веру. Не случайно именно на Куликовом поле, как нигде и никогда ранее, ощутимо было даже не влияние, а руководство православной церкви. Ведь главным союзником Мамая был Ягайло, то есть, за Мамаем шла могучая католическая Литва, через которую уже тогда шло наступление римской церкви. А во-вторых, русские князья, объединенные вокруг Дмитрия Донского, и иерархи церкви во главе с Сергием Радонежским, противостояли смуте и раздору, что нес Мамай. Смута в Золотой Орды аукнется великой распрей на Руси, как в государстве вассальном. Для интересов Руси - решили князья церкви и князья уделов - в Орде нужен Тохтамыш, единый и крепкий хозяин.

А в доказательство от противного есть факт, не очень, может быть, и приятный. Тохтамыш отплатил Дмитрию черной неблагодарностью. Через год он пошел походом на Москву и занял ее. И никто из князей, никто из иерархов церкви не ударил в набат. Хозяин...

Самое поразительное  в этой ситуации то, что Тохтамыш поверил!

Ведь умный и твердый  властитель: пятнадцать лет удерживал  власть в раздираемой смутой Орде. А тут поступил не как государственный муж, а как мнительный глупец. Конечно, свою роль сыграло, что Тохтамыш - пришлый, только что из Сибири, тонкостей русско-ордынской политики и русско-ордынских интриг тогда еще не знал, не постиг.

Историк Лев Николаевич Гумилев полагал, что то был обычный  для тех времен мелкий инцидент, распря среди своих. Да, война, набег, обман - обычное дело по тогдашним  нравам. Но, наверно, в данном-то случае обида все же была особая, трещина  возникла глубокая. Как же так, московский князь с союзниками воевали за тебя, только что тебе, Тохтамышу, можно сказать, преподнесли самый могущественный по тем временам трон, а ты поверил доносчикам, которых на поле битвы и не было!.. Правда, потом, исторически, Тохтамыш стократно искупил то зло 1382 года.