Экономическое развитие реформ в России: «шоковая терапия» 90-х, стабилизация и кризис в первое десятилетие XXI в

                        и деградация народного хозяйства

Шоковая терапия была применена  для лечения экономики страны, когда она действительно была больной. Но это лечение вызвало  последствия, многократно превосходящие  те, ради устранения которых она  была применена. «Лечение» экономики  поставило ее на грань полного  распада и вызвало беспрецедентное  снижение уровня жизни населения. Тем  самым режим Ельцина обнаружил  в экономической политике свою полную несостоятельность.

Острая фаза кризиса затянулась почти на десять лет. В течение 1991-1998 годов произошло по существу обвальное  ухудшение всех основных социально-экономических  показателей.

Так, картина падения валового внутреннего продукта скрашивается за счет включения в него посреднических, в особенности финансовых услуг, удельный вес которых в ВВП  за эти годы возрос.

В результате такого падения  производства страна была отброшена  на 10-15 лет назад и оказалась  на грани социально-экономической  катастрофы. По всем основным показателям  превзойдены критические пределы  национальной безопасности, серьезно подорваны основы для экономического возрождения страны в будущем. И  дело тут даже не только и не столько  в объемах производства, но в качественной деградации экономики, прежде всего, структурно-технологической.

Что же произошло в 90-е  годы? В каком-то смысле положительно, с точки зрения структурных перемен, можно говорить лишь о сокращении масштабов военного производства, избавлении страны от непосильных военных расходов. Но и это было сделано не лучшим образом - разовым, обвальным – более  чем в 7 раз - уменьшением в 1992 году государственных закупок военной  техники. Тем самым был нанесен  огромный ущерб научно-техническому потенциалу страны, сосредоточенному в ВПК.

Во всем остальном структурные  перемены в ходе российских реформ приобрели сугубо негативный характер.

Наибольший урон потерпели  отрасли, наиболее важные для развития страны и жизнеобеспечения населения. Самый сильный удар пришелся по обрабатывающей промышленности, в первую очередь  высокотехнологичным производствам  – приборостроению, электронике  и микроэлектронике. Производство вычислительной техники, бытовой электроники в 80-х  годах только-только начало вставать на ноги, но тут же пало под ударами  кризиса, а рынок оказался заполненным  иностранной продукцией. Объем продукции  машиностроения составил не более 25-30% докризисного уровня.

Тяжелейшая ситуация возникла в легкой промышленности, а также  в сфере услуг для населения, хотя, казалось бы, свобода рыночных отношений в первую очередь для  них создает более благоприятные  условия. Текстильная, обувная промышленность фактически остановились. Удельный вес  услуг в ВВП даже возрос, но это  произошло вследствие общего падения  ВВП, а также за счет торгово-посреднической, финансовой деятельности, а объем  реальных услуг, оказываемых населению, снизился в 4 раза.

Что касается добывающей промышленности, а также первичной переработки  минерального сырья и топлива, то здесь наблюдалась иная, более  благополучная картина: производство сократилось в значительно меньшей  степени.

Сильнейший удар кризис нанес  сельскому хозяйству. Продукция  сельского хозяйства сократилась  более чем на 40%, посевные площади - на четверть. Утрачено более 40% поголовья  крупного рогатого скота, в том числе 30% коров, 55% свиней, 70% овец и коз. Снизились  урожайность сельхоз культур  и продуктивность животноводства.

Все это - прямой результат  неконтролируемой либерализации цен  и внешней торговли, прекращения  государственной поддержки сельхозпроизводителей.

Большая часть сельхозпредприятий оказалась убыточной, ведение фермерских товарных хозяйств стало разорительным. На внутренний российский рынок, открытый для внешней конкуренции, хлынул поток зарубежной продовольственной продукции, дотируемой своими правительствами.

В результате всего этого  структурные перекосы в народном хозяйстве России в пользу тяжелой, прежде всего добывающей, промышленности еще более усилились. В  полуразвалившейся  экономике, открытой для мирового рынка, конкурентоспособными оказались лишь отрасли по добыче и первичной  переработке топлива и сырья, да и это было обусловлено непомерно  низкой в сравнении с мировыми стандартами заработной платой. По своей структуре экономика страны приблизилась к полуколониальной, являющейся топливно-сырьевым придатком развитых стран.

Наибольшую опасность  для будущего страны создал начавшийся распад ее производственного и научно-технического потенциала. Он сделал проблематичным и труднодостижимым восстановление экономики страны в будущем.

Был полностью нарушен  процесс воспроизводства основных фондов. Капиталовложения в них сократились  за 1992-1998 годы в четыре раза, не обеспечивая  даже простого воспроизводства и  сохранения производственного аппарата. Фактически прекратилось обновление физически  и морально устаревшей техники. Приостановилось  изготовление металлообрабатывающего оборудования, станков с программным  управлением, роботов, обрабатывающих центров.

В нефтедобывающей промышленности, казалось бы благополучной, ежегодно заменялось 1,5-2% промысловых нефтепроводов при норме не менее 5%. Прирост запасов нефти в 1997 году составил 70-80% от ее добычи при необходимом минимуме в 230%. Устарела значительная часть магистральных трубопроводов, энергетического оборудования, не осуществлялись в нужном объеме меры поддержания плотин, дамб и других крупных объектов. В результате - рост числа техногенных аварий и катастроф с людскими потерями и огромным материальным ущербом.

За несколько десятилетий  ценой огромных усилий в Советском  Союзе был создан уникальный, мощный научно-технический потенциал, сопоставимый с североамериканским и европейским. В нем было сосредоточено около четверти мирового научного персонала. Особенно сильные позиции он занимал в фундаментальной науке. Большая его часть была дислоцирована в Российской Федерации. При всех своих слабостях и недостатках (приборное оснащение и опытно-экспериментальная база, преобладающая ориентация на оборонные нужды) накопленный научно-технический потенциал был одним из главных устоев экономической мощи страны. Обвальное падение производства, в том числе в ВПК, парализовало спрос на научные исследования и разработки. Одновременно резко сократились бюджетные ассигнования на науку. В результате, несмотря на разукрупнение, стало сокращаться число научно-исследовательских организаций, особенно научно-технических подразделений на предприятиях.

Наука и научное обслуживание превратились из наиболее престижной сферы деятельности в одну из самых  низкооплачиваемых отраслей, по существу, в зону бедствия. В начале 90-х годов  началась массовая «утечка мозгов»  за рубеж, часть научных сотрудников  перешла в сферу мелкого и  среднего бизнеса. «Утечка мозгов»  происходила также через скупку зарубежными фирмами за бесценок результатов исследований и разработок, выполненных российскими научными учреждениями.

2. Обнищание населения  и социальная поляризация

Особенно тяжелыми оказались  социальные последствия кризиса, поставившие  под угрозу само существование нации. По всем социальным показателям жизни  населения (уровень и дифференциация доходов, степень удовлетворения социально-культурных потребностей, состояние преступности, динамика рождаемости, смертности и  прироста населения, продолжительность  жизни и др.) ухудшение перешло  критические значения. Потребление материальных благ и услуг снизилось до 40% докризисного уровня.

Большинство семей перешло  в режим выживания. Об этом свидетельствует  резкое повышение доли доходов, затрачиваемых  на продовольствие, и уменьшение доли затрат на приобретение промышленных товаров. Но при этом и питание  населения существенно ухудшилось: сильно сократилось потребление  всех основных продуктов, особенно мяса, молока, яиц, рыбы, возросло лишь потребление  картофеля.

Резко усилилась дифференциация доходов. По официальным данным, в  стране за чертой бедности в 1998 г. оказалось 34,3 млн. человек, то есть 23,4% населения, доходы которых ниже так называемого  прожиточного минимума.

Дифференциация доходов  четко обнаружилась и по отраслевому при-знаку. В экспортно ориентированных отраслях (добыча нефти, газа, цветная металлургия), а также в электроэнергетике и особенно в банковско-финансовой сфере заработная плата в 2-3 и более раз превышала ее средний уровень, а в машиностроении, сельском хозяйстве, здравоохранении, образовании, культуре и науке была значительно ниже его.

Увеличился разрыв в уровнях  доходов населения и в региональном разрезе. В Москве среднедушевые  доходы превышали среднероссийский уровень в три раза, в Санкт-Петербурге – на 20%. Они были выше среднего уровня в областях, прилегающих к границам, через которые шла интенсивная  торговля с зарубежными странами. Вместе с тем в Центральном, Центрально-Черноземном, Северо-Кавказском регионах доходы населения  были значительно ниже среднего уровня, а в ряде областей и республик  приблизились к официальному прожиточному минимуму.

К этому надо добавилось бедственное положение социально-культурной сферы, финансируемой за счет бюджета, - здравоохранения, образования, науки  и культуры. Доля государственных  расходов на социально-культурные нужды  в общественном продукте в годы кризиса  осталась прежней, но ведь он упал более  чем вдвое, а значит вдвое или  больше уменьшились абсолютные расходы  на социальные нужды. Но потребности  населения, например, в медицинском  обслуживании, не уменьшились, наоборот, они даже возросли из-за неблагоприятных  социально-экономических условий  жизни, так же, как не уменьшились  потребности и в образовании, науке и культуре. Снизилось качество обучения в государственных общеобразовательных  и профессиональных учебных заведениях.

Резкое изменение социально-экономических  условий жизни народа отразилось на динамике демографических процессов. Впервые со времени войны смертность превысила рождаемость, и естественный прирост населения сменился его  уменьшением.

Возникает вопрос, как и  за счет чего страна все-таки жила в  условиях обвального падения и растущей дезорганизации экономики. При этом социального взрыва не произошло, хотя подспудно недовольство ситуацией  и политикой властей нарастало. «Секрет» заключен в наличии ряда факторов, которые позволяли в какой-то мере смягчать социально-экономическую и политическую обстановку, но в то же время ухудшали перспективы развития страны, подрывали ее экономический потенциал.

Это, прежде всего, непомерная эксплуатация и растранжиривание природных  ресурсов. Картина такая: производство, а значит и потребность в топливе, сырье и других первичных материалах резко сократились, но их извлечение из недр земных продолжалось полным ходом, если и сократилось, то в значительно  меньшей степени, чем выработка  конечной продукции. «Излишек» топливно-энергетических, сырьевых ресурсов и продуктов их первичной переработки широким  потоком пошел за границу.

Их продажа на мировом  рынке резко увеличилась, по некоторым  позициям в несколько раз.

Поступления в бюджет от производства и продажи за границей товаров топливной и сырьевой групп, а также продуктов их первичной  переработки стали давать львиную  долю доходов госбюджета.

Другой амортизатор кризисных  трудностей - проедание накопленного национального богатства страны, прежде всего ее производственных фондов. Как уже отмечалось, в условиях кризиса не обеспечивалось даже простое  воспроизводство основных фондов. Средства амортизационного фонда частично обесценивались инфляцией, частично использовались не по назначению - для восполнения  недостатка в оборотных средствах  и даже на поддержание доходов. Колоссальным расхищением производственного  потенциала страны и обманом народа обернулась приватизация государственной  собственности с помощью ваучеров. Вместо обещанного возвращения собственности  тем, кто ее создал, в итоге произошла, по сути дела, безвозмездная передача госсобственности в руки бюрократии и дикого полукриминального капитала.

Та же линия была продолжена и на «коммерческом» этапе приватизации. Ценнейшие производственные и инфраструктурные объекты и комплексы, такие, как  «Норильский никель», «Связьинвест», пакеты акций нефтяных, химических, автомобильных компаний за бесценок перешли в распоряжение частных  лиц и коммерческих банков. Выручка  же от акционирования и продажи акций  использована для латания прорех в бюджете, на непроизводительные цели.

90-е годы, безусловно, войдут  в социально-экономическую историю  страны как годы тяжелейшего  экономического кризиса, расхищения  богатств страны, как естественных, так и созданных трудом многих поколений, неслыханного обнищания большинства народа и обогащения узкой группы приватизаторов и олигархов, близко стоявших к государственной власти.

З. Шоковая терапия  и кризис ельцинского режима

Уже в первые дни и недели 1992 года рост «отпущенных» на свободу  цен многократно превзошел публичные  прогнозы Ельцина и Гайдара. Непомерное вздорожание продовольственных товаров повседневного спроса вызвало стихийные протесты населения, особенно в крупных городах. После первого (январского) шокового удара социально-экономическое положение в стране продолжало стремительно ухудшаться. Резко сокращались промышленное производство и налоговые поступления в бюджет. Широкое распространение получили длительные, многомесячные задержки зарплат, стипендий, пенсий и даже детских пособий. В результате «освобождения» цен в первые же месяцы 1992 года оказались практически конфискованными все сбережения населения и предприятий в сберкассах и банках.

Миллионы граждан из сторонников  реформ быстро превращались в их противников. В Москве социальные протесты вылились в перекрытие улиц живыми цепями учителей, в забастовки медиков. Начались протестные выступления в цехах промышленных предприятий, на транспорте и в шахтах.