Камнерезное искусство Урала: XVIII-XIX вв

На Горнощитском заводе находился постоянный смотритель, который следил за производственной работой и порядком. Он же заведовал добычей мрамора, производящейся близ завода.

По положению 1836 года мастеровые — рабочие фабрики и горнощитского завода приписывались к ним навечно. Таким образом, потомки поступивших в своё время на эти заведения из «свободных сословий» и по собственному желанию теперь оказались крепостными, закабалёнными (3, с. 94).

Камнерезная и шлифовальная фабрика помещалась в Екатеринбурге в чрезвычайно ветхом строении. В 1836 году были утверждены планы на возведение нового здания фабрики, строительство которого закончилось в 1839 году. Механизмы старой фабрики оказались изношенными и также требовали замены.

Произошли изменения и в устройстве Горнощитского завода. В 1810 году по распоряжению Уральского горного правления, в ведении которого состоял Горнощитский мраморный завод, фабрика, находящаяся на реке Чусовой, была перенесена в селение Горнощитского завода. Эта фабрика просуществовала до 1836 года. В полуразрушенном состоянии находились и другие строения завода (16, с. 247). В 1836—1838 годах были построены новые здания.

Незадолго перед реформой 1861 года Кабинет специальным распоряжением, определяя круг действий Екатеринбургской гранильной фабрики и Горнощитского мраморного завода, значительно сокращает производство фабрики, а работы на мраморном заводе останавливает вовсе, разрешая окончить только начатые изделия. С этой целью было решено при заводе оставить самое необходимое число рабочих, а остальных перевести в Екатеринбург. Одной из причин сокращения производства в Екатеринбурге и закрытия мраморного завода была дороговизна изделий.

После отмены крепостного  права встал вопрос о закрытии гранильной фабрики. Директор фабрики П. Миклашевский, отстаивая её существование, писал: «Было бы достойно сожаления закрыть Екатеринбургскую гранильную фабрику, доставившую столь много изящных изделий. Действительно, поставленная необыкновенно выгодно на рубеже Европы и Азии почти в центре Уральского хребта, столь богатого произведениями царства ископаемого, фабрика эта, не взирая на 100-летнее своё существование, едва только коснулась этого богатства. В этот длительный промежуток времени она создала и упрочила в России камнерезное производство, как самостоятельное искусство, не встречающее подражания в целой Европе, а снабжая Двор произведениями, которые ни за какие деньги не может иметь ни один из венценосцев, удовлетворяет уже тем чувству национальной гордости.

Конечно, фабрика эта  не приносила до сих пор никаких материальных выгод, но не в этом заключалась и цель её. Изящные произведения из камня, перед которыми ничтожно даже сокрушающее влияние времени… останутся навсегда памятниками искусства, некогда процветавшего в России» (17, с. 93-94).

Фабрика не была закрыта  и продолжала работать, но влачила  довольно жалкое существование. Причина  этого заключалась в том, что  фабрика, работавшая прежде в условиях дешёвого крепостного труда, в эпоху  развивающегося капитализма была нерентабельным предприятием.

 

2.2 Камнерезное искусство Урала во второй половине XIX в.

 

Проследив историю развития уральской художественной обработки камня на протяжении почти 150 лет, мы убедились, что её корни уходят в глубокое прошлое и носят народный характер. Первые камнерезные фабрики, возникшие в 20—30-х годах XVIII века, достигают расцвета во второй половине XVIII и первой половине XIX века. Этим расцветом они обязаны русским изобретателям-самородкам, народным художникам, мастерам-камнерезам.            Своими успехами в эпоху расцвета камнерезное искусство Урала обязано также и тесной связи с русской архитектурой, с творчеством крупнейших русских архитекторов. Великолепные произведения уральских камнерезов, созданные в первой половине XIX века — малахитовые вазы, чаши из яшм и орлеца и другие — служат непревзойдёнными образцами во всём мировом искусстве, являются нашей национальной гордостью.

Но во второй половине XIX века начинает постепенно увядать прекрасный каменный цветок народного искусства. Уже в конце 50-х годов правительство значительно сокращает масштабы производства и в особенности на Горнощитском мраморном заводе. После же 1861 года Горнощитский завод со всем оборудованием был продан обществу, организованному из бывших мастеровых завода, так называемых «обязательных рабочих».

Екатеринбургская гранильная фабрика после реформы 1861 года также  оказалась в тяжёлом положении: часть опытных мастеров покинула фабрику, о подготовке новых кадров рабочих никто не думал. Архивные документы говорят, что «со времени увольнения нижних чинов и мастеровых от обязательного труда» фабричное управление, имея в виду закрытие фабрики, «во избежание расходов, увеличивающих ценность изделий… приготовлять мастеров камнерезного искусства прекратило, после чего, как видно, в Екатеринбурге из малолеток этому искусству никто не обучался, по сему случаю можно положительно сказать, что впоследствии это искусство в Екатеринбурге совершенно прекратится, если правительство не примет со своей стороны мер к его восстановлению» (29, с. 218).

В 60—70-х годах становится под угрозу существование Екатеринбургской гранильной фабрики. Причиной намерений  закрыть фабрику было то, что она  в условиях капиталистического хозяйства была невыгодным предприятием. Производство камнерезных изделий обходилось дорого. Средства, затраченные на них, непосредственно не окупались: фабрики не приносили дохода.

Упадок камнерезной  промышленности во многом объясняется  экономическим положением Урала после отмены крепостного права. Горная промышленность Урала, основанная на крепостном труде, приходит в упадок. В связи с общим упадком уральской промышленности находится и упадок камнерезной промышленности (как своеобразного её ответвления), выпускавшей произведения монументального характера.

Если упадок камнерезного производства связан с общим экономическим  кризисом Урала, то упадок художественного  уровня изделий теснейшим образом  связан с глубоким вырождением монументального  декоративного искусства в капиталистических условиях. Вырождение архитектуры в буржуазном обществе сказалось в неудачной попытке буржуазии создать собственный новый стиль — так называемый модерн. Эпоха развивающегося капитализма не могла выдвинуть перед русскими архитекторами задач, наполненных большим общественным содержанием, способных вдохновлять на создание грандиозных проектов, воспевающих могущество любимого отечества. Бурное развитие построек, призванных удовлетворить практическим нуждам, проходило почти вне связи с проблемами синтеза искусств. В них решались главным образом задачи извлечения наибольшего дохода и прибыли при наименьших затратах (30, с. 89-90). Художественная промышленность при капитализме, кустарные народные промыслы развиваются в зависимости от рынка, конкуренции, в борьбе за сбыт продукции.          Изготовление надгробий занимает центральное место в творчестве мраморских кустарей. Разумеется не все надгробия одинаковы удачны: немало среди них холодных, грубых по выполнению, но лучшие изделия отличаются глубиной мысли, совершенством технической отделки. Характернейшие черты надгробий, сделанных уральскими мраморщиками, — это поэтическая содержательность, естественность и правдивость, грустная скорбь об умершем, выраженная не в сложных фигурных композициях, а в мотивах, почерпнутых из наблюдений за жизнью природы. Вот почему замысел художника особенно отчётливо раскрывается на фоне окружающей природы.

В дни поздней осени, когда кусты уже уронили свои листья и только кое-где ещё манят  матовым сиянием золота, в прозрачном ажуре осеннего леса красота и внутренний смысл мраморных надгробий постигается особенно ясно (27, с. 193). Края надгробной мраморной плиты так заросли сухой жёлтой травой, что создаётся впечатление: это прямо из земли выросли небольшие пеньки, тесной семьёй окружившие мощный срезанный ствол. Надгробие пронизано печалью об умершем. Корни пней обрезаны, земля не питает их больше живительными соками, жизнь отлетела от них. Умершие пни лесных великанов, когда-то полных жизни и весело шумевших на ветру, воспринимаются как поэтический символ ушедшей человеческой жизни. Следуя натуре, внимательно и точно передает мастер срезы пней, намечая на них слои и сердцевину, великолепно вырезает кору. Низ надгробия, поросший зеленоватым мхом, придаёт ему особый натуральный оттенок.

Глядя на безжизненные останки  мраморных деревьев, над которыми шумят могучие вечнозелёные уральские  сосны, испытываешь и грустное и  в то же время светлое чувство, навеянное красотой окружающей природы. Вот почему эти надгробия не создают впечатления непреодолимого отчаяния, гнетущего страха перед смертью.

Правда, встречаются варианты такого типа надгробий, в которых  чувство щемящей скорби довлеет  над всеми другими, словно оно  одно владело думой художника. Иногда это ощущение усиливается до трагизма. Мастер придаёт пням различное движение, нередко бурное, которым охвачены и корни, словно они боролись перед смертью и стремятся ещё, в последний раз, подняться к свету, но гибнут, замирают, будучи не в силах избежать разящих ударов. Зато в других надгробиях видно противопоставление жизни и смерти, вера художника из народа в непреодолимые, вечно юные силы природы: среди группы пней вырастают тонкие ростки, покрытые листьями; они словно тянутся к небу, как на лесных вырубках среди пней и старых полусгнивших сучьев, победно зеленея, тянется к солнцу молодая поросль.

Иногда подобные надгробия  завершаются поставленным на центральном  пне чётким по форме крестом. Порой  он делается в виде двух пересекающихся и неочищенных тонких стволов. Встречается и такой вариант: поднимается сруб дерева, с чётким рельефом коры; со сруба опадает, освобождая крест, тяжёлая ткань.

Не менее распространён  тип надгробий, представляющий собою  то однопролётную арку, то своеобразные мраморные беседки, типичные для 80-х годов XIX века, украшенные резьбой, напоминающие древнерусские кокошники. Встречаются надгробия в форме обелиска, в центре которого размещается круг, окаймлённый снизу гирляндой роз, с неизменной пальмовой ветвью; в виде аналоя с раскрытой книгой, каменные страницы которой не может перелистать даже грозовой весенний ветер.

В надгробия, изготовленные  мраморскими кустарями, иногда вмонтировались ажурные кресты, литые из чугуна, работы местных уральских заводов.

Сравнивая между собою  надгробия 80-х годов XIX века и изделия из мрамора первой половины века, можно заметить, что вазы, камины, пьедесталы, предназначавшиеся для внутренних покоев, отличаются более тщательной обработкой и резьбой, нежели памятники (30, с. 168). Формы в последних нередко значительно обобщены.

Искусно делались мастерами  и надгробные плиты. Они лежат  теперь на земле, как на чудесной яшмовой  пластине, покрытые коричневыми, жёлтыми, зелёными прожилками осенней травы, золотистыми пятнами опавших листьев.

Стремясь поднять качество выпускаемых изделий, екатеринбургское земство открывает в Мраморском классы рисования, лепки и резного искусства при народной школе и ученические мастерские, программа которых была подчинена камнерезному производству в Мраморском заводе. Земские мастерские выпускали изделия неплохого качества. Но открытие их, так же как школы в Мраморском и художественно-промышленной школы в Екатеринбурге (1902 г.), не могло спасти камнерезное искусство Урала от катастрофически быстрого падения (3, с. 27). Народные искусства обрекаются на вымирание капиталистическим производством, враждебным искусству. Капитализм душил, подавлял массу талантов в среде рабочих и трудящихся крестьян. Таланты эти гибли под гнётом нужды, нищеты, надругательства над человеческой личностью. Для прекращения деградации искусства камня на Урале, как и всего народного искусства в предреволюционной России, необходимо было не открытие школ, а уничтожение разлагающего влияния капитализма.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Урал переступил порог XXI века. Он по-прежнему остаётся одним из ведущих промышленных, научно-технических и культурных центров страны. Продолжает сохраняться экономическое и этнокультурное единство региона. Вместе со всей страной Урал прошёл различные этапы в своём развитии. В перипетиях становления его художественной культуры как в зеркале отразились многие коллизии отечественной истории и его собственной судьбы. События недавнего прошлого уже становятся частью истории. Развитие художественной культуры Урала в XX в. предстаёт как сложный, порою противоречивый процесс, не лишённый внутреннего драматизма, но обладающий собственной логикой. XX в. застал Урал в «переходном состоянии». Перед краем стояла масштабная задача – найти своё место в культурном пространстве России. Художественная культура была призвана сыграть важную роль в этом процессе, неизбежно превращаясь в одну из форм регионального самосознания.         Конец XX в. стал временем переоценки ценностей, пересмотра значения многих событий и явлений в истории отечественной культуры. Путеводной нитью является стремление восстановить распавшуюся «связь времён». Это в новых условиях, на новом этапе возвращает нас к решению вопросов, вставших перед Уралом ещё в начале века. Обретение перспективы дальнейшего развития во многом зависит от того, насколько мы сумеем осмыслить опыт прошлого.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы и источников

 

1. Каган Ю.О. Колыванские камеи и роль материалов Государственного архива Алтайского края в их изучении / Алтай в прошлом и настоящем: 50 лет Алт. края: Тез. докл. к науч.-практ. конф. – Барнаул, 1987.                    2. Баранов М. Заботы Колыванского завода // Декоратив. искусство РФ. – М, 2003. № 9.

3. Бернякович З. Малахитовый зал Зимнего дворца. — Л., 1949.

4. Буданов С. А.Н. Воронихин - автор уральских и алтайских ваз // Декоратив. искусство РФ, 2003. № 9.                                       5. Буданов С.М. Русское камнерезное искусство Поволжья в конце XVIII- первой половине XIX веков: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. искусствоведения. - М.,2005.                  6. Владимиров С. Из экономической пропасти в залы Эрмитажа // Комс. правда. 2000. 20-27 окт.                   7. Волкова О. Мастера камня // Свердловск: Сб. — Свердловск: Свердгиз, 1946.

8. Воротников А.И. Легенды и были Среднего Поволжья // Самара, 2006. – № 6.                         9. Данилевский В. В. И. И. Ползунов. — М.–Л., 1940.                              10. Евстифеев Н. Камнерезное искусство // Уральский современник. — 1944. — № 8.                                                                  11. Ефимова Е.М. Русский резной камень в Эрмитаже. – СПб, 2006.            12. Исследователи Симбирского края, XVIII-начало ХХ века. – Самара, 2007. 13. Камнерезное искусство Алтая: Буклет. - Барнаул, 2007.                14. Козлов А. Творцы уральских ваз // Уральский рабочий. — 1952. — 17 октября.                                     15. Колыванская ваза: Проспект / Гос. Эрмитаж; Сост. Н.М. Мавродина. Л., 1989.                                                               16. Ледебур К.Ф., Бунге А.А., Мейер К.А. Путешествие по Алтайским горам и джунгарской Киргизской степи / Пер. с нем. В.В. Завалишина, Ю.П. Бубенкова. – Новосибирск, 2003.                                                                                  17. Макаров В.К. Цветной камень в собрании Эрмитажа. – СПб, 2006.            18. Микуров О. Живые камни Поволжья // Ульяновская правда, 2006. - 4 марта. 23. Мукаева Л.Н. Из истории поволжского камнерезного искусства второй половины XIX в. // Промышленное зодчество Поволжья: материалы межрегион. конф. – Самара, 2006.                   19. Небольсин П. Заметки на пути из Петербурга в Симбирск. – СПб., 1850.     20. Отцвел каменный цветок / В. Саланин // Свобод. курс. 1998. 8 окт. (№ 41).   21. Охрана и использование памятников истории горного дела и камнерезного искусства Поволжского края: Тез. докл. к краев. конф., посвящ. 250-летию Сызрани и 200-летию камнерез. искусства Поволжья. Сызрань, 16-17 авг. 2006. – Самара, 2006.                      22. Павловский Б. В. Камнерезное искусство Урала. – Свердловск, 1953.       23. Работы камнерезов в Эрмитаже: Кат. выст. – СПб, 2006.       24. Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. – Новосибирск, 1982.     25. Родионов А. Казань камнерезная: Повествование о рудознатцах, горных инженерах, подмастерьях и мастерах. – Казань, 2006.                 26. Родионов А. Время камню заговорить // Спутник. 2004. № 10.               27. Родионов А. На крыльях ремесла: Повествовательная хроника камнерезного дела в Поволжье с 1786 и до наших дней. – М.: Современник, 2005.                               28. Савельев Н.Я.Поволжские камнерезы. – Самара, 2006.                 29. Савельев Н. Изделия алтайских камнерезов (за время с 1786 года по 1889 год) // Краеведческие записки. Барнаул, 1956.          30. Степанская Т.М. Колыванская шлифовальная фабрика // Энциклопедия Алтайского края. Барнаул, 1997.                         31. Ферсман А.Е. Очерки по истории камня. В 2 т. / Предисл. А.А. Мамуровского. - М. Т. 1. 2004.                                    32. Ферсман А.Е. Рассказы о самоцветах / В обработке и с доп. Е.С. Синегуба, Д.И. Щербакова. – СПб, 2004.                     33. Ферсман А. Е. Из истории культуры камня в России. — М., 1926.