Кавказ в истории России

ВВЕДЕНИЕ

При  рассмотрении данной   работы    необходимо выяснить предпосылки реформ, а также остановиться на особенностях проведения буржуазных реформ на Северном Кавказе, специфике реформирования аграрных отношений и сословного строя у горцев.

Главной причиной проведения крестьянской реформы  на Северном Кавказе была не столько внутренняя потребность, сколько нужда в ней российского капитализма: нужда в новых рынках сырья и сбыта для промышленности, в свободных рабочих руках. Но это не исключало и внутренних предпосылок: требований крестьян и выступлений их против крепостного гнета. Развитие товарно-денежных отношений требовало изменения социальных отношений. Тяжёлое экономическое и правовое положение крестьян приводило их хозяйство в упадок. Помещики, чтобы поддержать своё разоряющееся хозяйство, усиливали эксплуатацию крестьян, чем ещё больше подрывали основу всей хозяйственной жизни.

Следует отметить, что  в казачьих областях региона крепостного  права не было, а на  территории Ставрополья невыгодность крепостнического хозяйства была особенно заметной.

Отмена крепостного  права положила начало другим реформам – перестройке управления, судебной и школьной реформам. Земская реформа  не проводилась в славянских областях Северного Кавказа. Казаки имели  свою сложившуюся систему самоуправления, у ставропольских крестьян земские учреждения были введены только в 1913 г. 

1 ВОЕННО-НАРОДНОЕ  УПРАВЛЕНИЕ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ:  МУСУЛЬМАНСКАЯ ПЕРИФЕРИЯ В РОССИЙСКОМ  ИМПЕРСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ НА РУБЕЖЕ  ХIХ – ХХ ВЕКОВ

В XIX столетии под властью Российской империи оказались огромные населенные мусульманами территории на Кавказе и в Средней Азии. Начиная с этого времени центральное правительство, пытается привязать к России ее новых мусульманских подданных.

После разгрома имамата Шамиля горцы окончательно превратились в российских подданных. И прежде отдельные сельские общины, их союзы  и ханства вступали в российское подданство. Обещая не производить набегов на земли Российской империи и союзной ей Грузии, не поддерживать врагов России, они получали право прогона и выпаса скота в российских владениях и разрешение торговать в русских городах и крепостях. До конца 50-х годов русское подданство означало для горцев лишь уплату ежегодной дани (ясак) русским военным властям. Российская сторона не вмешивалась во внутренние дела горцев. Договоры признавали экстерриториальность права обеих сторон. На российской территории горцы должны были подчиняться российским законам. В Нагорном Дагестане российские подданные обязаны были руководствоваться местным адатом и шариатом [3].

Положение радикальным  образом изменилось, когда период вооруженного противостояния с Россией  сменился длинной полосой реформ. Для управления кавказскими горцами  были созданы особые судебно-административные институты. Они опирались на свою идеологию, выработанную в ходе знакомства российского общества с горцами.

Завоевание Кавказа  Россией шло параллельно со складыванием российского кавказоведения. Причем и ведущие научные учреждения, и кавказское начальство разместились в Тифлисе. В 1851 г. А.В. Головнин учредил здесь Кавказский отдел Императорского русского географического общества (КОИРГО). Это был первый из отделов общества, образованных во второй половине столетия.

Верно подметив целый  ряд особенностей горского общества, дореволюционные ученые чрезмерно преувеличили замкнутость малых социальных групп — кяапов-тухумов и селений-джамаатов. Анархия и нестабильность времен Кавказской войны казалась им извечным состоянием горского общества. Не находя аналогов дагестанскому джамаату в современности, они обратились в поисках сравнений к глубокой древности, причем не к историческим материалам, а к гипотетическим реконструкциям первобытной родовой или «поземельной общины». Такое априорное сопоставление привело их к выводу, что Нагорный Дагестан представляет собой осколок изначальной общественной и правовой организации всего человечества, давно пройденный народами России и Западной Европы.

Первым для Северного  Кавказа этот тезис выдвинул К.Ф. Сталь. Во второй половине века его блестяще развил известный социолог и историк права М.М. Ковалевский, пришедший к выводу о «повсеместном господстве в среде горцев родовой организации». Господство родового строя закрепляет обычное или народное право. Построив модель «родовой теории», Ковалевский не смог найти ей подтверждения на собранных им многочисленных кавказских материалах. Исследователями его творчества давно подмечено, что тема общины выпадает из созданного им капитального труда «Закон и обычай на Кавказе» [7].

Исходя из сформулированных выше положений, историки, правоведы и этнографы советовали правительству сохранить сельскую общину и поддержать народное право, чтобы предотвратить распространение шариата и основанного на нем «движения мюридизма», представлявшего, по их мнению, наиболее серьезную опасность для российского владычества на Кавказе. Эти идеи нашли понимание и поддержку у целого ряда влиятельных российских военных первой половины XIX в. Они и убедили правительство создать в Дагестане и других местах расселения кавказских горцев военно-народное управление.

Сущность этой судебно-административной системы точно и кратко охарактеризовал  предпоследний наместник Кавказского  края (1905—1915) генерал-адъютант граф И.И. Воронцов-Дашков. «Система военно-народного  управления, созданная на Кавказе в период борьбы русских войск с местными горцами, - писал он, - основана на сосредоточении административной власти в руках отдельных офицеров, под высшим руководством главнокомандующего Кавказской армией и на предоставлении населению во внутренних делах ведаться по своим адатам».

Российские власти не сразу пришли к мысли об использовании  сельской общины и обычного права  в государственном строительстве  на Кавказе. Как правило, начало военно-народного  управления связывают с деятельностью  первого наместника Кавказского края (1844—1854) князя М.С. Воронцова". Эта ошибка недавно была исправлена Ю.И. Семеновым, показавшим, что в действительности система военно-народного управления была впервые опробована в Закавказье в самом начале XIX в. [6].

Первый эксперимент по введению подобного устройства был проведен в Кубинском ханстве в Северном Азербайджане. В 1806 г. оно попало под протекторат России. Во главе ханства был поставлен представитель местной мусульманской знати - Хаджи-бек со званием наиба. Ему было поручено по-прежнему управлять по адату, но под русским контролем. После отпадения и вторичного покорения Кубы в 1809 г. по приказу главнокомандующего генерал-фельдмаршала И.В. Гудовича управление было передано совету из четырех важнейших беков, деятельностью которого руководил начальник размещенного в провинции русского отряда, в свою очередь подчинявшийся Бакинскому коменданту. В последующем эта практика не раз применялась в Грузии, Азербайджане и Южном Дагестане.

До конца 1850-х гг. попытки  российских властей управлять Кавказом руками местной элиты на основе обычного права не выходили за пределы отдельных ханств и «вольных обществ». Судебно-административная реформа в масштабах всего региона была проведена в 1860—1868 гг. После окончания Кавказской войны Дагестан был разделен на две неравные части. Город Дербент и окружающая его небольшая полоска прикаспийской земли в устье р. Самур были отнесены к гражданскому управлению. Здесь учреждались общероссийские губернские судебные и административные учреждения. Все прочие районы созданной в 1860 г. Дагестанской области, а также Закатальский округ (бывшее Джаро-Белоканское «вольное общество») Елисаветпольской губернии были отнесены к военно-народному управлению.

Основные принципы преобразования горского общества были определены в «Особой инструкции для управления горцами», составленной наместником Кавказского края князем А.И. Барятинским в конце 50-х годов. Первым законодательным актом, закрепившим проведение реформы, явилось принятое 1 апреля 1858 г. «Положение о Кавказской армии», которое включало в себя отдельную часть: «По управлению горскими народами, не вошедшими в состав гражданского управления». 5 апреля 1860 г. Барятинский утвердил «Положение об управлении Дагестанской областью и Закатальским округом». Создание военно-народного управления в крае в основном завершилось после принятия 26 апреля 1868 г. «Положения о сельском управлении в Дагестане». С небольшими изменениями, внесенными в него после подавления восстания 1877 г., военно-народное управление просуществовало тут до 1917 г. [4].

Согласно «Положению» 1868 г., джамаат должен был превратиться в бессословную общину (сельское общество). В общину допускались только свободные  общинники (уздени), принадлежащие к  одному селению и окрестным хуторам, составляющим джамаат, и уравненные с ними в правах бывшие рабы, освобожденные в 1867—1868 гг. Чтобы войти в сельское общество, беки и домашние слуги подавали прошение местному окружному начальству. Новые органы самоуправления сельского общества включали сельский сход и сельский суд в составе старосты или старшины (бегавул), шариатского судьи (кади) и знатоков местного адата.

Обязанности сельских обществ  по отношению к российскому государству  сводились к уплате налогов, поддержанию  правопорядка, поимке и выдаче абреков, ремонту дорог и выделению подвод для нужд войск, проходящих по их территории. Мусульмане  были освобождены от рекрутских наборов и всеобщей воинской повинности. В российскую армию и иррегулярную жандармерию области (горскую милицию) принимали только горцев-добровольцев [7].

По мысли российской администрации, реформа обычного права  и общины в Дагестане преследовала следующие основные цели.

Во-первых, она должна была преодолеть судебно-административную раздробленность и создать единую централизованную организацию края, наладив постоянные связи кавказской мусульманской периферии с центром империи. В ходе реформы были упразднены последние небольшие государственные образования, обладавшие собственной юрисдикцией, — ханства Казикумухское (в 1858 г.), Аварское (в 1863 г.), Кюринское (в 1865 г.), владения Кайтага и Табасарана (в 1866 г.), Мехтулинское ханство и шамхальство Тарковское (в 1867 г.). Вместо них и примерно в тех же границах было создано 9 округов — Самурский и Даргинский (в 1854 г.); Андийский (в 1859 г.); Гунибский, Казикумухский и Кайтаго-Табасаранский (в 1860 г.); Аварский (в 1862 г.); Кюринский (в 1865 г.) и Темир-ХанШуринский (в 1867 г.). Владения Засулакской Кумыкии вошли в состав Хасавюртовского округа Терской области, Джаро-Белоканское «вольное общество» и Кубинское ханство — соответственно в Закатальский округ Елисаветпольской и в Бакинскую губернии [6].

Округа делились на наибства и участки. Причем в Нагорном Дагестане  административное деление, как правило, совпадало с границами наибств, созданных в имамате Шамиля в рамках прежде существовавших здесь «вольных обществ». Их пределами продолжали служить неизменные природные барьеры: реки, горные хребты, перевалы. Гарантом соблюдения постановлений адатных судов вместо сельских обществ горцев, местных беков или ханов стало российское государство.

Низовыми звеньями судебной и законодательной власти для  местного мусульманского населения  стали сельские словесные суды. Они  могли разбирать по адату мелкие преступления против личности (семейные ссоры, сельские драки, публичные оскорбления женщин) и собственности (обман, утайку денег, воровство), если сумма иска не превышала 50 руб. Кроме того, они должны были разбирать по шариату наследные и отчасти поземельные тяжбы, сумма иска которых не превышала 100 руб. Принцип судебной апелляции, впервые примененный в Нагорном Дагестане в имамате Шамиля, получил дальнейшее развитие. Решения сельских судов могли быть обжалованы в девяти окружных народных судах, созданных при окружных начальниках. Последним были переданы адатные иски, изъятые из ведения сельских словесных судов. Апелляционной инстанцией для окружных судов стал Дагестанский народный суд, сформированный при генерал-губернаторе в центре Дагестанской области г. Темяр-Хан-Шуре. В месячный срок он разбирал жалобы на решения окружных народных судов [2].

Случаи убийств, грабежей, хищений казенного имущества, нападений  на сельское и окружное начальство, бунтов, скрытого или явного неповиновения  властям, приравненные к тяжким уголовным  правонарушениям, передавались в ведение российских военных властей. Их разбирали в Комиссиях военного суда, созданных при расквартированных по области войсках. Уголовные и поземельные тяжбы между дагестанскими мусульманами и русскими переселенцами решались по российскому законодательству в Дагестанском областном суде, а с 1875 г. в заменивших его трех мировых отделах, заседавших в городах Темир-Хан Шуре, Дербенте и Петровске.

Другой целью реформы  было ослабление власти мусульманских  руководителей сельских общин (шариатских судей кади, суфийских шейхов) и создание светской администрации, пользующейся авторитетом у мусульман региона и послушно исполняющей решения центральных российских властей области.

По своему составу  словесный суд мало отличался  от местных дореформенных судов. В него входили имам соборной мечети (дибир), секретарь  (амил), обязанности  которого обычно выполнял муэдзин соборной мечети (будун/мудун), и несколько членов совета старейшин. Численность судей в сельских судах колебалась от 1 - 6 человек, а в небольших селениях до 7—12 человек. После реформы в состав сельского суда был введен старшина. Эта должность появилась в ходе Кавказской войны. Согласно «Условиям, предписываемым покоряющимся горцам» от 1836 г., присягнув на верность российскому императору, горцы должны были «избрать в каждом ауле старшину, который утверждается русским начальством, наблюдает за общественным спокойствием и приводит в исполнение все приказы начальства». Каждый новый главнокомандующий Кавказским корпусом без изменения подтверждал эти условия, вводя старшин все в новых и в новых селениях Северного Кавказа[1].

Окружной народный суд  включал в себя от трех до семи всенародно избранных депутатов из числа  знатоков адата и шариата (по одному от каждого наибства), кади и секретаря-письмоводителя. Офицер, выполнявший обязанности начальника округа, наблюдал за деятельностью суда, как правило, не участвуя в разборе дел. Только в случае равенства мнений депутатов по какому-либо делу его голос решал тяжбу. Народный суд состоял из председателя, депутатов, трех кади и секретаря, назначаемых генерал-губернатором из почетных мусульманских жителей области.

В то же время реформа  ограничила судебную самостоятельность  джамаата. Прежде важнейшие постановления  сельского суда выносились на обсуждение сельского схода, на котором присутствовало все взрослое мужское население в возрасте от 15 лет. После 1868 г. сход стал играть чисто совещательную роль. На него допускались по одному представителю от каждого домохозяйства (дыма). Была ограничена власть дибира. Вместо него председателем словесного суда стал сельский староста-бегавул. Если при голосовании общество разделялось на две равные части, то вопрос решался так, как говорил бегавул. Сход без него не имел права собираться, а если и собрался, принятое решение не имело юридической силы. После восстания 1877 г. начальник округа стал назначать бегавула, а также утверждать кандидатуру избранного сходом дибира и членов суда [8].