Краткая историческая справка катынского вопроса

 

Сейчас мы бы хотели выйти  за обозначенные хронологические рамки  работы.

          1946г. Нюрнбергский процесс над  главными нацистскими преступниками. Катынь в Нюрнберге – это отдельная тема для отдельного разговора, посему мы затронем тут только то, что касалось Международной комиссии экспертов. После  освобождения Болгарии, член комиссии Марко Марков предстал перед болгарским судом по второй статье «закона-декрета о народном суде над виновниками вовлечения Болгарии в мировую войну против союзных народов». Именно это и считается сегодня главной причиной того, что на Нюрнбергском  Марков дал показания на стороне советского обвинения. Как бы то ни было, но болгарский народный суд Маркова оправдал. Адвокат немецкой стороны Отто Штамер во время допроса Маркова на заседании трибунала смог выявить логические противоречия в его показаниях. Из пространных показаний болгарского эксперта приведем ответы на три ключевых вопроса Штамера.

"ШТАМЕР. Согласно вашему  протоколу о вскрытии, на вскрытом  вами трупе польского офицера  имелась одежда. (...) Какая одежда  была на этом офицере — зимняя или летняя?

МАРКОВ. Это была зимняя одежда, шинель и шерстяной галстук на шее.

(...) ШТАМЕР. В вашем  протоколе о вскрытии, господин  свидетель, имеется следующее замечание. Я цитирую: "В одежде были обнаружены документы. Эти документы хранились в конверте с № 827". Я вас спрашиваю: как вы обнаружили эти документы? Вы сами вынули их из карманов?

МАРКОВ. Эти бумаги находились в карманах шинели и куртки. Насколько я припоминаю, они были вынуты немецким прислужником, который раздевал трупы перед моими глазами.

(...) ШТАМЕР. "Найденные  при трупах документы -дневники, газеты, письма относятся к периоду между осенью 1939 года и мартом и апрелем 1940 года. Последняя дата, которая была нами установлена, дата на одной русской газете, была — 22 апреля 1940 года". Я спрашиваю вас: правильны ли эти сведения? Соответствуют ли они тому. что вы лично установили?

МАРКОВ. Такие письма и газеты действительно имелись  на витринах, которые были нам показаны. Некоторые подобные бумаги были вынуты некоторыми из членов комиссии, которые вскрывали трупы, и, как я впоследствии понял, они составили описание их содержания, причем оно противоречило тому, что я установил; я этого не сделал". ⁵⁹

Таким образом. Марков признал  наличие на трупах зимней одежды - как  мы помним, это обстоятельство в  свое время привлекло внимание иностранных  корреспондентов, приглашенных в Катынь, и заставило их сомневаться в истинности советской версии. Он признал также, что обнаруженные при трупе документы были извлечены у него на глазах. Неясно, что имеет в виду Марков, когда говорит "я этого не сделал". Означает ли эта фраза, что содержание документов не соответствовало результатам вскрытия или что Марков не интересовался их содержанием? Во всяком случае, он проявил похвальную осторожность, никак не отразив этот факт в своем протоколе

Заявление Маркова на трибунале вызвало много шума. Естественно последовала ответная реакция. Профессор Пальмири никакого давления со стороны немцев комиссия не испытывала, а по возращению в Берлин ее не запирали ни на каком аэродроме (так утверждал Марков), и ничего не принуждали подписывать⁶⁰. В той же тональности выдержано и заявление Франсуа Навиля Государственному Совету Швейцарии⁶¹.

Теперь вернемся к  тексту окончательного отчета. Тут  возникает небольшая проблема. Дело в том, что с юридической точки зрения он может вообще ничего не стоить. Мы имеем более десятка представителей различных стран и национальностей. Понятно, что большинство из них имеет различные родные языки, и, скорее всего, не все из них владели немецким языком, а именно на немецком и был написан окончательный вариант отчета. Однако не было сделано дубликата документа, либо параллельного текста на родных языках членов комиссии. А если учесть, что комиссия была в Катыни 3 дня (а работала, фактически 2), то возникает сомнение: настолько ли хорошо владели члены комиссии немецким языком, чтобы за тот короткий срок, что составлялся отчет, понять смысл всего, что там было написано? Были ли они уверены в том, что там изложено все так, как обсуждалось на общем собрании комиссии ?

 

 

В журнале «Ожел Бялы»  за 1980г. в Лондоне было опубликовано интервью члена международной комиссии Хельге Трансена, которое было взято у него в 1962г. в Копенгагене. С момента его дачи оно ни разу не было напечатано вплоть до означенной публикации. Интервью начинается с того, что доктор Трансен поясняет мотивы, которые побудили рассказать о проведенных в Катыни днях. Связано это было, как написано в интервью, с тем, что некоторые члены комиссии нарушили, данное ими друг другу слова, никогда публично о Катыни не говорить, и выступили с публичными заявлениями, которые, к тому же, расходятся с тем, что совместно ими было установлено в Катыни, и о чем говорил окончательный отчет комиссии экспертов. Трансен имел ввиду, судя по всему, Маркова и чеха Гаека. В принципе никого другого он ввиду иметь больше и не мог. Доктор Гаек уже в 1945г. выпустил в Праге книгу «Катынские доказательства», в которой подверг сомнению вывод к коему судебные медики пришли весной 1943г. под Смоленском. Трансен особо подчеркивает, что неохотно согласился ехать в Катынь (эксперты первоначально не желали браться за катынское дело; мы уже писали о странном приступе аппендицита у французского члена комиссии, а Марко Марков поехал только из-за давления тогдашнего премьер-министра Болгарии Филова). Датчанин отмечает, что поездка в Катынь стала для него заданием антифашистского подполья своей страны, с коим он, по его словам, был связан, за что и попал позже в концентрационный лагерь. И вновь Трансен повторяет то, что уже до него говорили доктора Навиль и Пальмири: выводы международной комиссии обоснованы, давления никакого оказано не было и пр… Но вот, что интересно: когда журналист Войцех Трояновский задает доктору Трансену вопрос относительно метода доктора Орсоса, то ответ датчанина немного вводит в недоумение: «Мне известны эксперименты доктора Орсоса… Эти эксперементы еще сильнее убедили меня в том, что трупы были захоронены один раз и с тех пор их не трогали.»⁶² Однако Трансен ничего не говорит про т.н. «псевдокаллос», а ведь это было то, для чего, собственно, доктор Орсос и проводил вскрытия.

 

 

Таким образом, подведем итоги. Если рассматривать историографию катынского вопроса в целом, то следует констатировать, что деятельность Международной комиссии экспертов (впрочем как и Технической комиссии Польского Красного Креста) освещена довольно слабо. Фактически лишь издание чешского доктора Гаека содержит исчерпывающею информацию по этому вопросу. Все остальные исследователи, в основном, берут информацию у него; это касается и Чеслава Мадайчика и Юзефа Мацкевича. Правда ни один, ни второй на него при этом не ссылаются, однако совершенно понятно, что только  у Гаека они могли получить эту информацию. Это становится понятно, когда сравниваешь порядок перечисления фамилий членов комиссии: они идентичны у всех троих исследователей. В российской литературе вообще нет нигде полного перечисления членов МКЭ. Но не это главный недостаток российских работ (как, впрочем и остальных). По существу, мы не можем нигде найти информации о работе МКЭ. О работе комиссии написано совсем мало, в основном исследователи пишут лишь о выводах, к которым пришла комиссия.⁶³ В польской историографии Катыни о МКЭ написано еще меньше. В книге Станислава Свяневича « В тени Катыни» из всех членов МКЭ упоминается лишь профессор Оршос, да и то вскользь.⁶⁴ Так же совсем кратко С. Свяневич говорит и о комиссии в целом.⁶⁵ Однако нужно отметить, что в катынской историографии довольно хорошо описаны события Нюрнбергского процесса связанные с комиссией. Имеется ввиду, допрос Марко Маркова. Особо тщательно этот эпизод разобран в книге Владимира Абаринова « Катынский лабиринт». Среди советско-российской историографии Катыни лишь у Абаринова мы можем найти более-менее подробное описания взаимоотношений Маркова с послевоенной болгарской властью. Французский историк Алан Деко в своей книге «Великие загадки ХХ века», вышедшей в свет в 1967 г. во Франции и изданной в 2001 в России, превосходит все сегодняшние публикации по степени предстаывления фактического материала, касающегося Международной Комиссии Экспертов, однако он очень много заимствует у Ф. Гаека. Нельзя не заметить статью из польского лондонского журнала «Белый орел», где было опубликовано интервью Хельге Трансена. Здесь необходимо обязательно пояснить, что это интервью, как мы уже отмечали, было опубликовано через довольно продолжительный отрезок после смерти бывшего члена Международной комиссии экспертов. Это во-первых. Во-вторых, Трансен делает одну довольно странную ошибку: он заявляет, что МКЭ пробыла в Катыни 9 (девять!) дней (а мы знаем, что на самом деле комиссия присутствовала в Катынском лесу 3 – три – дня). Первоначально, мы предположили, что это опечатка, однако сравнив три варианта интервью (непосредственно из «Белого Орла», польского издания «Катынь. Свидетельства. Воспоминания. Публикации.» и ее русскоязычного аналога) мы пришли к выводу, что, скорее всего, в первоначальном наборе этой статьи цифра «9» присутствовала вполне сознательно. В-третьих, ответ, который Трансен дает на вопрос журналиста Войцеха Трояновского о методе профессора Оршоса, не согласуется с этим вопросом. У вопроса и ответа разные смысловые значения. Мы считаем, что подлинность этого интервью можно поставить под сомнение. Во всяком случае, исследователю нужно быть крайне осторожным при работе с ним.

Еще раз отметим, что  метод профессора Оршоса научно не подтвержден. Информацию об этом нам подтвердили в Государственной службе судебно-медицинских экспертиз Республики Беларусь. Кстати, о несостоятельности метода Оршоса писал еще в своем отчете доктор Мариан Водзинский. Этот факт нужно всегда иметь ввиду, встречая в литературе утверждения о методе доктора Оршоса как о доказательстве установления времени смерти польских военнопленных. Нужно помнить, что различные члены комиссии имели различные мнения насчет датировки времени преступления. Доктор Гаек считал, например, что поляки были убиты уже после оккупации Смоленска немецкими войсками.

То есть мы видим, что  в историографии Катыни тема Международной  комиссии экспертов разработана недостаточно. Это касается и польской и российской, и западной литературы (мы имеем ввиду уже цитированную английскую книгу G. Malcher «Blank pages. Soviet genocide against the Polish people»). В связи с плохой разработкой этой темы, мы можем встречать в катынской историографии отдельные неточности, касающиеся МКЭ, а также информацию, которая не совсем соответствует действительности.

Исследователь должен обязательно  помнить следующие вещи относительно МКЭ: комиссия была собрана заинтересованной стороной; пробыла она в Катыни всего 3 (три) дня и провела аутопсию всего 9 (девяти) трупов; члены комиссии не смогли, исходя из судебно-медицинского материала, датировать время убийства, а основывались в  этом вопросе лишь на материальные свидетельства, найденные в могилах, что не является специфической задачей судебно-медицинской экспертизы; члены комиссии подписали заключительный отчет, составленный на немецком языке, коим, вполне вероятно, они не все владели в той степени, чтобы понять смысл юридического документа; член комиссии Марко Марков заявил, что заключительный отчетМКЭ был подписан под психологическим давлением немецких властей; в 1946 г. чех Ф. Гаек выступил с заявлением, что выводы комиссии изложенные в заключительном отчете не совпадают с истинными обстоятельствами катынского преступления, причем дважды: в 1945г. и в 1991.⁶⁶; Международная комиссия экспертов была создана исключительно в идеологических целях.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

Исследуя вопрос, касающийся деятельности комиссий в Катыни в  весной-летом 1943г., мы смогли обозначит  условия их формирования. Относительно Международной комиссии экспертов  можно однозначно утверждать, что  она формировалась исключительно для пропагандистских целей под прямым контролем и руководством министерства пропаганды Рейха. Надо всегда помнить, что комиссия пробыла в Катыни всего 3 (три) дня. В работе Яжборовской, Парсадановой, Яблокова «Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях» четко указывается тот факт, что идея собрать комиссию европейских врачей возникла у германских властей после отказа Международного комитета Красного Креста принять участие в расследовании катынского дела. Приходиться констатировать, что к сожалению, не во всей литературе о Катыни деятельность МКЭ описано достаточно хорошо. Чеслав Мадайчик, например, вообще касается вопроса о деятельности этой комиссии вскользь. То же самое можно сказать и о Станичславе Свяневиче  («W ceniu Katyna»).

Нам удолось установить точною хронологию пребывания комиссий в Катыни. В отношении Технической комиссии Польского Красного Креста этот вопрос особенно важен, т.к. именно с датировкой прибытия комиссии в Катынь и ее последующей работой связаны самые большие ошибки  в исследовательской литературе. Мы смогли выявить эти ошибки и указать на них. На очень высоком уровне работа ТК ПКК рассмотрена в польской историографии, однако и вней встречаются неточности.

Точно можно сказать, что немцы в Катыни старались поставить комиссии под свой полный контроль. ТК ПКК фактически не разрешалось заниматься серьезной исследовательской работой, германские власти запрещали членам комиссии даже просматривать документы извлеченные у убитых. Условия пребывания комиссий в Катыни обуславливались потребностями немецкой пропаганды, поэтому при работе с историографией Катыни нужно всегда помнить, что немцы пытались скрыть от комиссий некоторые подробности катынского дела (например, факт применения немецких пуль и немецкого оружия при расстреле военнопленных польских  офицеров).

Международая комиссия экспертов и Техническая комиссия Польского Красного Креста в историографии  Катыни, нужно признать, имеют не всегда полное освещение своей деятельности. Нам удалось установить, где и в каких случаях имеются неточности и ошибки в доступных нам материалах и обозначить круг проблем, на которые исследователю необходимо обязательно обращать внимание при работе с исследованиями по Катыни.

Подводя итог всему сказанному нужно отметить, что впоследствии возможны новые открытия в исследуемой области, что может быть связано с вновь обнаруженными материалами по деятельности Технической комиссии Польского Красного Креста и Международной комиссии экспертов. Возможно, что-то из материалов этих комиссий, что сейчас считается уничтоженным, в действительности сохранилось и ждет своего исследователя.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение

 

Международные эксперты в Катыни. Немецкий врач Г. Бутц демонстрирует экспертам и журналистам документы, найденные в карманах одной из жертв. Даты на письмах и обрывках газет, найденных у убитых, были не позже мая 1940 года - тогда территория была под советским управлением, немцы пришли туда 15 месяцев спустя.

 

Международные эксперты анатомируют  и исследуют трупы, чтобы установить время и причину гибели. Все  основные органы, включая сердце, удалялись  и взвешивались. Подавляющее большинство жертв было убито пистолетным выстрелом в затылок. Некоторые были заколоты четырехгранными советскими штыками. Результаты экспертизы были изложены в книге "Официальные материалы о Катынском массовом убийстве" (275 страниц, 80 фотографий).