Людовик XVI

Поскольку король был непоколебим, парижские секции под руководством Робеспьера начали его свержение. Когда законодательная власть не уступила нажиму, они в ночь с 9 на 10 июня прибегли к силе. Они взяли власть в Париже в свои руки. Затем около 20 тыс. вооруженных человек, с пушками, двинулись к Тюильри. Так как национальная гвардия больше не была короля, то защищить монарха осталось примерно 600 верных швейцарских гвардейцев. Полностью сломленный Людовик дал себя уговорить вместе с семьей бежать под защиту собрания, где его спрятали. Он все еще питал надежду после восстановления порядка вернуться во дворец. Но туда ворвались восставшие и к своему удивлению были встречены оружейным огнем. 100 человек было убито и 270 ранено. Чтобы предотвратить дальнейшее кровопролитие, Людовик приказал прекратить огонь и сдал оружие; это был его последний приказ. Негодующие массы, мужчины и женщины, набросились на верных защитников монархии.

В обстановке террора  был созван национальный Конвент  – впервые по всеобщему избирательному праву. Поскольку голосование не было тайным, из-за угроз только 10 % имевших  право голоса участвовали в нем, и в первую очередь те, кто выступал за революционное развитие. Поэтому в национальном Конвенте были только республиканские депутаты. Когда Конвент с декабря 1772 г. начал процесс о государственной измене против свергнутого короля, была найдена его тайная переписка с заграницей. Робеспье не без логики изрек: «Если король невиновен, тогда виноваты те, кто его сверг». Поэтому Конвент, который был одновременно и обвинителем и судьей, никак не мог оправдать короля, поскольку было бы воспринято как самообвинение. Луи Капет, как короля теперь называли, был вызван в Конвент, чтобы выслушать длинную обвинительную речь. Марат писл об этом в «Друге народа»: «Ему пришлось сотню раз услышать, как его теперь называли просто Людовиком, и он не высказал никакого возмущения, - он, который никогда не слышал ничего иного, кроме «Ваше Величество». Он не проявил ни малейшего нетерпения, хотя ему пришлось все время стоять, - он, перед который не один человек не смел сидеть. Если бы он был невиновен, то в моих глазах он был велик в этом унижении!». Обвинение Людовик упорно отрицал. В то время как ему уже нельзя было видеть свою семью, его защитнику удалось привести священика, отказавшегося от присяги, под видом помощника адвоката, который исповедал и причастил его. Как глубоко верующий католик, он сознательно готовился к смерти с помощью молитвы и чтения. В завещании от 25.12.1792 г. он препоручил своих любимых и близких небу, простил своих мучителей и завещал семилетнему кронпринцу забыть все унижения, «если он будет иметь несчастье стать королем». После убежденного признания в своей вере он написал: «Я заканчиваю перед Богом и готов предстать перед ним и заявляю, что отвергаю все обвинения в преступлениях, которые мне предъявлены. В двух экземплярах в башне Тампль, 25.12.1792 г. – Людовик». На следующий день он вторично был доставлен в Конвент, ге его защитники выступали с речами. В заключении он выступил еще раз и подчеркнул, что его совесть чиста и он всегда пытался избежать любого кровопролития. В то время как в Конвенте шла бурная дискусия, со всех концов Франции приходило все больше прошений и ходатайств, требовавших всенародного опроса о судьбе короля. Несмотря на это, незначительным большинством голосов депутатов, среди которых был и племянник короля, герцог Филипп Орлеанский, Людовик был приговорен к смерти. Он узнал приговор 17.01.1793 г., принял его спокойно и даже утешал своё окружение. После прощания с семьей 21.01.1793 г. его отвели на площадь Согласия. Свидетель Филипп Пинель, известный врач, писал об этом: «Людовик, который благодаря своим религиозным устоям казался примирившимся со смертью, покинул свою тюрьму, Тампль, около 9 часов утра… Подойдя к эшафоту, он с твердостью смотрел на машину смерти, и палач тут же приступил к работе. Он срезал ему волосы, засунул их в карман и велел ему подняться по ступенькам на эшафот». Немецкий журналист и свидетель Ольснер описывал дальнейшие события так: «Когда Людовик оказался на эшафоте, он смотрел на машину, выступил на два шага перед ней, в намерении… заговорить. Тут же замолкла музыка. После этого он проговорил сильным голосом, что неповинен и умирает в убеждении, что не французский народ хочет его смерти, а его личные враги. Он прощает их». После этого его речь заглушила барабанная дробь, и его схватил палач. «Король после легкого сопротивления последовал за ним совершенно спокойно, стал напротив машины… и лег. Нож упал. Голова с частью шеи остался висеть на туловище, и е пришлось отрезать… Отрезанная голова, которую держали за волосы, как пишет Ольснер, была показана народу. Тут же под бряцание оружия раздались ликующие крики; «Да здравствует нация, да здравствует республика»».

 

 

 

 

Выводы.

Будуший Людовик XVI был хилым, болезненным подростком с большими голубыми глазами и неровным зубами, недоверчивым и робким, с несчастным выражением лица, переваливающейся походкой и высоким гнусатым голосом. Со своим дедом этот неуклюжий подросток имел мало контакта, не вступал с ним в долгие разговоры и в его присутствии становился еще более замкнутым, чем обычно. Лерев по этому поводу замечает: «Нелюбимый, всегда отталкиваемый и отстраняемый, дофин не способен выразить чувство привязанности к кому-либо».

Хотя Людовик XVI вначале не слишком высоко оценивал значение внешней политики, он очень хорошо вник в нее и действовал на этом поприще успешнее, чем Людовик XV. По природе миролюбивый,не падкий на славу завоеватель, в 1774 г., будучи молодым королем, он подошел к этому вопросу с такой установкой: «Поскольку я не хочу вмешиваться в дела других, я рассчитываю на то, что и они не будут меня беспокоить».

В области внутренней политики набожный и верный церкви король надеялся на реформу государства и монархии в смысле религиозного обновления, которой требовала часть  духовенства. Для них XVIII век – и не без оснований – был эпохой безнравственности, изнеженности, фривольности, беспринципности, непослушания, равнодушия, презрения к государству и авторитету, потому что отрешились от религиозной основы. Людовик мечтал о том, чтобы «спасти христианскую Францию, Францию маленьких людей и народа». В этом смысле возрождение сакральной стороны королевства рассматривалось как необходимое, а добродетельный Людовик XVI – как «обновитель нравов» в стране. Поэтому он, невзирая на критику и сомнения, повелел провести свое помазание на правление в традиционной форме. Ему было прекрасно известно, что философы-просветители называли это слишком дорогим и не соответствующим духу времени, самым бесполезным и смешным из всех бесполезных расходов, «абсурдной церемонии». Его важнейший министр, преосвященный философ Тюрго, охотнее всего упразднил бы «сакральные», которое было дорого, и религиозное содержание его отрицалось значительной частью либеральных верхних слоев.

Важнейшей целью  Людовика XVI было работать на благо своих подданных. Именно этим он отличался от большинства эгоистичных, думающих только о своих преимуществах и сохранении привилегий верхних слоев. Так как он считал себя отцом своих подданых, христиански возлюбившим ближнего, ответственным за их счастье, он во многих отношения не отвечал духу времени и не совсем правильно воспринимал тенденции его. Согласно теории, будучи абсолютным монархом, он, как и прежде, олицетворял высшую исполнительную, законодательную и судебную власть, но на практике его власть была довольно ограниченной, а правление – сравнительно либеральным и терпимым.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы:

1. Виппер Р. История Нового времени в деталях. М. 1999.- с.241-244
2. История Европы. Т. 4: Раннее Новое время. М.: Наука, 1993. – 584 с.
3. Пименова Л. Человек эпохи Просвящения. М. Наука. 1999. – 235 с.
4. Рыжов К. Монархи Мира. М. 2002. – с 415-428