Мир казахского этноса в документальной и художественной прозе В.И. Даля

При рассмотрении образов героев в диссертации проводится мысль о принципиальном для Даля совмещении в них национального и общечеловеческого. Так, в основе создания образа Исянгельды – принцип типизации, в образе этого героя автору важно было воплотить противоречивость векового уклада партиархально-родовой традиции, все поступки и психология героя объясняются его положением Аксакала, главы семейства и рода. Именно это заставляет Исянгельды совершить, возможно, странный для читателя-европейца, но Далем прекрасно  понятый поступок – взять вину за смерть сына на себя: таким образом он спасает сына-убийцу от российского правосудия и предотвращает кровную месть в собственном племени. Образ Исянгельды самый противоречивый в повести. В общечеловеческом смысле нравственная ценность образа Исянгельды заключается в его покаянии после смерти сына.

Специфически национальное и общечеловеческое сочетаются в образе Бикея. Бикей, следуя лучшим качествам своей натуры, действует иногда вразрез с принятыми в его обществе традициями: женится по любви, дружит с русскими, не желает подчиняться несправедливому разделу имущества в семействе, но при этом он безусловно выказывает уважение к отцу, до тонкости соблюдает обряды во время тех же сватовства и свадьбы.

Мауляна также представлена, с одной стороны, живущей в согласии с традициями казахского общества начала XIX века. Даль говорит о ее умении вести традиционное хозяйство, о том, что душа ее сформировалась под влиянием народной культуры. Но, с другой стороны, в любви она поступает не так, как было принято: после смерти Бикея не соглашается стать женой его убийцы Джан-Кучука и ищет защиты у русского начальства.

В образах Бикея и  Мауляны Даль показывает свойственную представителям любой народности способность  любить, трактует любовь как чувство возвышающее, изменяющее человека. Даль восхищается своими героями, он убежден, что Бикей и Мауляна – незаурядные личности, которые сочетают в себе все лучшие черты своего народа, и, если бы исторические и общественно-экономические условия в отсталом казахском обществе начала девятнадцатого века были иные, они реализовались бы как одаренные люди: «в этой чете столкнулись два человека, в своем роде необыкновенных: судьба одарила их мозгом и сердцем, которые при надлежащем развитии понятий и способностей, может быть, украсили бы чело и грудь царственной четы; может быть, другой Суворов, Кир, Кант, Гумбольд сгинули и пропали здесь…» [VII, 302]. В диссертации высказывается мысль о том, что писатель создал образы Бикея и Мауляны как «лишних людей», не понятых и не востребованных в феодально-патриархальном казахском обществе.

Образы Исянгельды, Бикея  и Мауляны рассмотрены в диссертации через категорию трагического.

Противопоставлен  Бикею хитрый, лживый, косный сводный  брат его Джан-Кучук. В его образе воплощено самое страшное для Даля свойство человека – равнодушие к ближнему.

Не только в исторических и этнографических  отступлениях, но и самой системе  образных средств воссоздается картина  мира этноса. Например, сравнения при  описании героев-казахов берутся  из мира окружающей их природы. Для прояснения общечеловеческого нравственного смысла казахского сюжета Даль постоянно соотносит казахские обычаи и обычаи любого другого народа, использует антитезы: Бикей и Мауляна даже внешне красивее всех, выделяются особым щегольством в одежде, Джан-Кучук же совершенно безобразен, даже имя его говорящее, переводится как «душа-собака», из всех героев только в его характере нет никакого развития; антитеза усиливает напряжение трагического момента, когда «Исянгельды, готовый гневно встретить кипящего жизнью сына – и встретил его – тихим, покорным и покойным…» [выделено Далем. – Г.У.].

В целом метод Даля в этой повести расценивается в диссертации как реалистический, на том, что «все происшествие рассказано так, как было, и было в точности так, как рассказано», особо настаивает сам автор. Во многом взгляды писателя и отдельные приемы повествования в «Бикее и Мауляне» совпадают с принципами «натуральной школы».

В третьем  параграфе «Поэтика повести “Майна”» основной акцент сделан на рассмотрении различных проявлений категории комического, потому что именно с комичной стороны показан в этой повести мир казахского этноса.

Комичны имена  героев: сыновей Сакалбая зовут Полковником, Майором, Капитаном и Поручиком. Жениха Майны, найденного ей отцом, зовут Беркутом, а фамилия Юлбарсов (Львов), что полностью противоречит как внешности, так и внутреннем миру глупого старика. Это комическое отражение реальной казахской традиции давать детям в одной семье созвучные имена, а сами имена производить от первого попавшегося на глаза предмета.

Комичны, иногда преувеличенно, портреты престарелого жениха Майны и особенно нищего байгуша Куцого – «урода, на которого нельзя было смотреть без смеху. Ростом не велик, в плечах широк, с коротенькими ножками, огромной головой и еще огромнейшими ушами, подслеповатыми глазами, представлял он собою живой бурятский кумирчик, как отливаются они из меди или фарфора. Широкие костлявые скулы давали уродливой голове его точный вид нашего самовара <...> От всегдашней верховой езды ноги образовали у Куцого, каждая, почти полукружие; и если каблуки сходились вместе, то колено было от колена еще как Москва от Питера».

Даль создает комические ситуации при описании традиционных казахских обычаев, например, сватовства (причем обряды описываются те же, что и в «Бикее и Мауляне»): изо всех едущих к невесте только жених не знает о цели поездки; смешна сцена договора о калыме, когда каждая сторона старается соблюсти свою выгоду, но при этом говорится масса пышных похвал в адрес собеседника; вместо того, чтобы выкупить у старух невесту, Майор «кинулся очертя голову, как исступленный, в толпу баб, сбил их как разъяренный козел, ударом головы своей с ног, и прорвался» в юрту; вместо приветствия, предназначенного девушке, он обратился к ней словами «Селям-алейкум», как в казахском обществе здороваются только с людьми мужского пола.

С комической стороны  показана страсть казахов к афористичному  слову и красноречию. Отец Майны, желая отказать Сакалбаю, пишет полное бессмысленного красноречия и комплементов письмо, естественно, смешной выходит сцена чтения, когда до Сакалбая доходит истинный смысл послания. Уже совсем пародией выглядит речь Куцого, когда он понял, что его лишили невесты (он действительно в перевернутом виде повторяет только что произведшую благоприятное впечатление на слушателей речь Майны): «Слово Куцого, – пишет Даль, – Энеида на изнанку, карикатура киргизского красноречия, но в духе и обычае народа».

Традиции послушания по отношению к отцу, ставшие источником трагической ситуации в «Бикее и Мауляне» в образе детей Сакалбая поворачиваются противоположной стороной: Майор – своеобразный «недоросль», и он, и Капитан беспрекословно принимают прозвище глупых и подчиняются решению отца в выборе невест.

Майна попадает в очень  сложные ситуации: ее насильно хотят  выдать замуж за старика, на пути к  желанному жениху она едва не попадает к барантующим, ранит одного из них, и им оказывается именно Майор, – но все эти ситуации тоже поданы в комическом ключе.

Наибольшей степени  комизм достигает в образе Куцого: гротескный портрет, невероятное, тоже до гротеска доходящее обжорство, ни на чем не основанное желание нравиться девушкам и жениться. Но в образе Куцого смех начинает звучать невесело – слишком много ударов приходится на его долю (в том числе и реальных, и именно по тому месту, где в халате под самой красивой заплаткой была зашита спасительная молитва). Кроме того, Куцый, при всей нелепости, становится настоящим «рыцарем», когда защищает Майну: «Куцый не испустил ни одного стона, ни вздоха, когда избили его нагайкой от затылка до пяток; он только, стиснув зубы, переминался, а узнав Майну, заплакал в голос и целовал копыта её лошади. “Не сказал я, – воскликнул он, – не сказал ни слова, сколько ни старались они около меня, не выпытали ничего!”» В образе байгушей и отдельно Куцого дается казахский вариант темы «маленького человека», «бедных людей» – одной из излюбленных у писателей натуральной школы.

Характер и цели использования комического в повести «Майна» рассматриваются в диссертации в соотнесении с принципами «натуральной школы». Тема «маленького человека», «самостоятельно, – как отмечает В.А. Смирнова, – наметившаяся у Даля к середине 30-х годов», тоже лишний раз подчеркивает органичность его пути к натуральной школе.

«Своеобразие женской  темы в казахских повестях» вынесено в отдельный, четвертый параграф, потому что эта тема во многом сходно проявляется в обеих повестях и, кроме образов главных героинь, включает и образы других казахских женщин. В мире казахского этноса женский мир представляет особую систему. В повестях подробно описывается круг обязанностей казашки и образ ее жизни, так же точно живут Мауляна и Майна. Даль сравнивает казашек со светскими красавицами и отдает предпочтение первым. В казахских женщинах он видит свободу, умение по-настоящему любить, заботу о детях, стремление защитить их даже во время нападений ценой собственной жизни. Через образы героинь в повести входит песенный фольклор, они воплощают национальный тип красоты. Они способны изменить людей вокруг себя к лучшему: Даль подчеркивает, что Бикей изменился, полюбив Мауляну, и вообще никто из знавших ее не мог сказать о ней ничего плохого.

Женская тема была актуальной для русской литературы, в «натуральной школе» возникает специфический ее поворот – вопрос о женской эмансипации. Рассматриваемые повести Даля названы именами главных героинь. Это не только придает лирическую окраску повествованию, но и во многом сосредоточивает внимание на них. Мауляна и Майна сами выбирают себе любимых, защищают свое человеческое достоинство. Мауляна выступает против установленных веками требований морали общества, по которым она, вдова убитого Бикея, должна была стать женой его брата и его убийцы Джан-Кучука. Майна, не желая быть женой старика, прождав желанного жениха три года, сама едет искать его. Все это было необычно для казахского общества начала XIX века, но, напомним, случай Мауляны документально подтвержден, еще один пример защиты казашкой своих прав приводится в данном параграфе.

В пятом параграфе «Отражение культуры и быта казахов в повестях “Бикей и Мауляна” и “Майна”» дается сводное описание реалий казахской жизни, нашедших отражение в названных произведениях. Рассмотрены своеобразие торговли, юридических установлений, структуры власти, семейные отношения, обычаи и обряды (поминки, пир), вера и суеверия, традиционная одежда, фольклор (различные песенные жанры, обрядовая поэзия). Раскрывается символика тех или иных предметов в контексте казахской культуры: коническая шапочка с висячими перышками и бусами является не только предметом обихода, но и символом юной девушки – уже не ребенка и еще не женщины; Бикей сообщает отцу, что собирается сам сделать люльку-колыбель, и в данном случае – не только предмет обихода казахов в повседневной жизни молодой семьи, сделать люльку самому в тогдашнем казахском обществе значило «быть готовым к созданию своей семьи». Это признак самостоятельности казаха как мужчины.

Прекрасное  знание Далем культуры казахов, в  том числе и символического значения многих обычаев, подтверждается в параграфе соответствующими сведениями из современных исследований, посвященных жизни этого этноса.

В шестом параграфе «Повесть “Бикей и Мауляна”: сюжетные параллели в произведениях современной казахской литературы» в сопоставлении с произведением Даля рассмотрены повесть М. Еслямгалиева «Шуба, обшитая позументом» и поэма С. Зиятова «Высота Бекея».

Основой последних стали бытующие в Казахстане народные легенды о Есенгельды [Так. – Г.У.] и Бекее [Так. – Г.У.]. В XX – начале XXI века места захоронения Есенгельды и Бекея превратились в важную достопримечательность Западного Казахстана, могила Есенгельд считается местом захоронения святого и мудрого Аксакала, почитаемого предка, и это святое место до сегодняшнего дня посещается казахами. Одну легенду о Есенгельды и Бекее автор диссертации узнал в ходе исследования от А.С. Мухамбеткалиева, преподавателя Западно-Казахстанского государственного университета. Писатель М. Еслямгалиев (1946–2004) – уроженец села Арал-тобе нынешнего Сырымского района Западно-Казахстанской области, а по народному преданию Есенгельды родом из этих мест. По утверждению С.Г. Шарабасова, сокурсника М. Еслямгалиева, а ныне профессора Западно-Казахстанского государственного университета, филологического факультета, повесть «Шуба, обшитая позументом» создана автором на основе услышанных от аксакалов преданий и писатель не мог знать о повести Даля. Молодой поэт С. Зиятов (1983 г. р.), тоже уроженец Сырымского района Западно-Казахстанской области, начинает свою поэму «Высота Бекея» с рассказа о том, как чтят современные казахи, особенно старики,  память о Бекее и посещают его могилу. В поэме рассказывается история, услышанная автором в детстве от отца. В беседе с автором диссертации Зиятов утверждал, что о повести Даля он узнал после написания своего произведения и о документах из оренбургского архива не ведал.

Событийная  канва в произведениях казахской  литературы в целом та же, что  в повести Даля, причиной гибели Бекея также является многоженство Есенгельды и вражда между сыновьями (у Зиятова Бекея убивает в гневе сам Есенгельды). Но персонажи трактуются по-разному. В образе Бекея выделены те же черты, что и в «Бикее и Мауляне», а образ Есенгельды оказывается неоднозначным. Первоначально он предстает в обоих произведениях казахской литературы как жадный, скупой, не ценящий людей бай, потом в повести М. Еслямгалиева он после убийства Бекея раскаивается, мучается.

Соответственно, в центре внимания авторов оказываются разные нравственные проблемы. У Еслямгалиева главным героем является Есенгельды, его перерождению, душевным мукам посвящена повесть (в название вынесен главный предмет в жизни героя, символ его богатства – шуба, обшитая позументом). Сила и значение героя в том, что в дни трагедии, после гибели сына, он сумел понять, что главное счастье в жизни человека достигается не материальным богатством, а тем добром, которое он успевает творить на земле при жизни. К таким мыслям приходит Есенгельды в ночные часы, когда слышит от друзей сына их добрые отклики о Бекее. Для С. Зиятова важен Бекей, с его умом, стремлением помочь другим. Высота Бекея в поэме заключается в его нравственном и духовном преимуществе перед жадным богатым отцом и глупыми братьями.