Мистические места Беларуси

Имела место и другая похожая  легенда о девушке необычной  красоты.

Возможно, эта история  про панскую «милость» по отношению  к простой деревенской девушке  произошла в те времена, когда  не было еще дворца и парка, а на этом месте находилась небольшая  панская усадьба. Но не исключено, что  это произошло после строительства  дворца. 
В легенде временной координат отсутствует.

Пан, прогуливаясь после  завтрака, увидел среди работниц, которые  трудились на поле, деревенскую девушку, такую светлую лицом, и с такими длинными, белыми и шелковистыми волосами, что она казалась сказочной королевой. Пан оцепенел от неожиданно увиденной  красоты. Он стоял, как вкопанный, и  не мог тронуться с места. В  мыслях его поплыли картинки, как  будто он на бале и рядом с ним  эта высокая белокурая красавица. Все панство с восхищением  смотрит и завидует ему. Пан вздрогнул  от услышанного крика. Все работницы, прикрыв ладошкой глаза, оберегаясь от яркого солнечного света, смотрели в небо. Коршун мертвой хваткой  сцепился с чайкой, и обе птицы  с криком падали камнем вниз, и, казалось, еще немного, и они разобьются о землю. В последний момент коршун, победно прокричав, махнул крыльями и взлетел, держа крепко в когтях добычу. 
Пан от предсмертного крика чайки пришел в себя, отогнав сладкие вожделенные мечтания, посмотрел еще раз на красавицу и пошел в сторону реки. 
Вечером пан приказал управляющему, чтобы тот подготовил все необходимое к отъезду и расспросил о девушке, красота которой так взволновала его. Девушка оказалась единственной дочерью Лукерьи, которая родила ее без мужа. Поговаривали, правда, что Лукерья похаживала в Тиханский лес к ведуну. И дочь ее от ведуна. Пан строго приказал управляющему: «Лукерью завтра же переведи работать на кухню, а ее дочь – в цветник. Девушка будет жить в моем доме, и ухаживать за цветами. Жена твоя пусть научит ее панскому обиходу: языку, манерам, танцам, и прочим премудростям светской дамы. Звать ее будете Барбарой. Смотри, чтобы с ее головы волос не упал. За все будет строгий спрос». Пан помолчал и добавил: «Приеду в начале следующего лета». 
Но пан приехал на следующий год в конце лета. Вид его был уставший и, как в народе говорят, крученый. Вельможный пан был настолько раздражителен, что управляющий боялся слова молвить. От страха управляющий только и сумел низко поклониться да к панской ручке приложиться. Пан грубо оттолкнул управляющего: «Где жена твоя? Почему не встречает? Умерла, что ли за зиму?» Управляющий сразу сообразил, что сделал оплошность: нужно было принарядить жену и эту холопку для встречи пана.

Зная слабость пана, управляющий  весной, как только спала вода на реке, приказал дворовым мужикам проверить  на реке виры, возможно, после паводка  в каком-нибудь вире обосновался  сом-пудовик. Сома приметили дворовые бабы, стирая панское добро на реке. Сом утащил гусыню, плавающую с  гусятами. 
Мужики все лето перед заходом солнца, выплывая на песчаную отмель, которая была за Параскиным виром, прикармливали сома пареным горохом. Сома так приучили к гороху, что, бывало, не успеет мужик вернуться обратно на берег, а сом уже на отмели – жируется прикормкой. 
Мужики уверяли управляющего, что сом был не менее, как на двадцать пудов. 
Любил пан сам гарпунить сома, особенно если были у него знатные гости. 
Перед панской рыбалкой на сома горох рассыпали на отмели дорожкой. Как только зайдет солнце, разжигали костер в железной корзине, которая крепилась на коротком шесте в передней части лодки. Дрова были только из сухой лозы. Огонь был яркий и бездымный, дно отмели было видно на несколько метров вокруг. На лодке плыли втроем. Управляющий был всегда на веслах, дворовый мужик Митька подбрасывал в корзину дрова и цепко смотрел вперед и, когда замечал сома, подавал знак пану. Пан, держа крепко в одной руке острогу, второй рукой придерживал пеньковую веревку, чтобы она не ушла под лодку. Пеньковая веревка одним концом была прочно привязана за деревянный конец остроги, а на втором ее конце был поплавок в виде небольшого бочонка, вырубленного из куска цельного дерева. Узлы крепления для надежности были пропитаны смолой. Бочонок-поплавок тянулся за лодкой. Плыли по реке тихо, сдерживая дыхание. Сом света от костра не боится, жирует себе, а вот малейший посторонний звук может спугнуть его. 
Бить острогой большого сома – дело небезопасное. Нужно нанести удар острогой в голову между жабр и, прежде чем острога коснется сома, ее нужно отпустить, иначе может случиться беда. Вовремя отбросить веревку и не запутаться в ней. Запутаешься в веревке – и сом сразу же утащит в глубокий вир. 
Пан был охоч пойти на сома. Был быстр и удачлив в этом опасном деле. 
Пан одаривал каждого, кто отыщет вир, в котором обитает оседлый большой сом, золотом. Чем больше был сом, тем и подарочек от пана был увесистей. Поэтому все старались отыскать сома крупного, на несколько пудов. 
Прошла уже вторая неделя, как пан приехал на отдых. Управляющий с нетерпением ожидал, когда позовет его вельможный пан на отчет о делах хозяйских. Думал управляющий: «Порадую пана. Такого сома прикормили!» – и вспоминал, как прежде загорались глаза у пана от такой новости. Раньше подготовка к рыбалке начиналась с подробных расспросов: кто отыскал, на каком виру, большой ли сом? А потом шли смотрины. Несколько вечеров пан и помощники его тихонько сидели между виром и отмелью, слушали, как гуляет сом, жируя пареным горохом. Эх, все смешалось в панском доме из-за этой девицы без рода и племени. 
В этот приезд вельможному пану было ни до хозяйских отчетов, ни до рыбалки. Управляющему рассказывали домашние работники, что пан целыми днями ухаживает за холопкой. 
Груня, которая следила за порядком в гостиной и в спальне пана, пришла к управляющему сама и, сдерживая гнев, рассказала ему, что видела и что слышала тайно в панском доме: «Видела, как вельможный пан стоял перед Барбарой на коленях, плакал и целовал ей руки. А разодетая в шелках холопка все твердила пану одно и то же о своей родительской вере, и по этой причине отвергает панскую любовь. От этого пан стал как потерянный, спит беспокойно. Утром вся постель лежит на полу. Извелся наш пан совсем, похудел, глаза од недосыпания красные. Пора, панночек, вмешаться Вам. Эту холопку нужно поставить на свое место». 
Управляющий долго советовался со своей женой, как поступить. Жена управляющего была женщиной образованной и умной и могла приметить те панские слабости, которые были не доступны для познания ее мужу. Во второй половине дня, управляющий с большим букетом полевых цветов вошел в панскую гостиную. Пану доложили, что управляющий пришел и принес большой букет полевых цветов. Когда пан услышал о полевых цветах, как будто невидимая волна прошлась через него, и он сразу же взбодрился. Стало легко на сердце. В мыслях блеснула ясным солнышком надежда о чем-то хорошем и радостном. Пан вошел в гостиную. Он почти выхватил букет цветов из рук управляющего и прижал их к своему лицу. Аромат цветов снял напряжение. Запах аира взбодрил пана так, что он почувствовал прилив сил, и к пану вернулись твердость и уверенность, как будто и не было этих двух недель мучений и страданий. Пан чуть слышно сказал: «Безродная холопка своею красотой темной пеленой покрыла мое сердце. Хватит, этого бесчестия больше не будет!» Управляющий шепотом обратился к пану: «Вельможный пан, дворовый Митька вот уже несколько месяцев прикармливает сома на Параскином виру. Митька говорит, что сом будет пудов на двадцать». У пана дрожь пробежала по телу от азарта. Пан переспросил: «Неужели сом на двадцать пудов? Слышал я, что таких сомов гарпунили, но это было в старину». – «Не сомневайтесь, Ваша милость, у Митьки глаз наметанный. Ошибиться он не мог»…

Когда сом был загарпунен, дворовые мужики ушли вниз по течению  реки искать поплавок, на котором был  выжжен герб пана. Обычно сом с гарпуном отплывал по течению реки верст на тридцать, и его находили на следующий  день. Но на этот раз пан и управляющий  вот уже второй день томились в  ожидании увидеть свой улов. 
Пан впервые гарпунил такого большого сома. Впечатление от такой азартной рыбалки не проходило. Второй день пан со своим верным управляющим в ожидании мужиков с добычей пили заморские вина. 
Вот уже неделю как пан не встречался с Барбарой. После выпитого вина пан неожиданно вспомнил, как плакал у ног холопки, и его охватила неудержимая ярость. 
Пан приказал дворовым мужикам откопать около вековой сосны яму глубиной в два сажня. В яме вкопать осиновый столб. Когда все было готово, Барбару, красота которой была неземной, привязали к осиновому столбу, и пан, уходя, сказал ей: «Если не откажешься от своей веры, утром тебя закопают живьем». Около ямы пан оставил управляющего и дал наказ ему: «Откажется от веры, побудишь меня, а нет, то утром до восхода солнца закопай эту быдлу». Пьяный пан ушел к себе, поддерживаемый под руки дворовыми мужиками…

Пан старался спать днем, а ночью пил вино с управляющим  и слушал народные песни, которые  пели ему под окном дворовые парни  и девчата. 
Пан не мог спать ночью, потому что ему во сне всегда являлась девушка в голубом платье и с распущенными, белыми шелковистыми волосами. Пан страшился неземной красоты и ее голубых, как небо, глаз, которые с укором смотрели на него. 
Вот уже четырех ведунов утопили в Параскином виру за то, что не смогли отвадить от пана привидение девушки. 
Когда из мешка вытряхнули пятого ведуна, пан поежился от страха. Ведун был мал ростом, стар, сутул и седой, зато глаза его были чисты как у отрока. И эти глаза напугали пана. Пан дрожащим голосом поведал обо всем ведуну. Тот долго молчал, только смотрел на пана своими чистыми глазами. 
Вдруг пан почернел в лице, злоба переполнила панское сердце, и он хотел уже приказать, чтобы ведуна опять посадили в мешок да отправили в «гости» к утопленнице Параске. Но ведун как будто почувствовал опасность, заговорил: «На том месте, где закопали невинную девушку, нужно насыпать высокий холм, а на холме построить беседку со ступеньками, которых должно быть семьдесят две. Беседка должна быть такой красивой, как была красива дочь Лукерьи». Все, кто присутствовал, насторожились, у некоторых пробежала дрожь от страха: откуда ведун знает имя матери девушки? Никто из присутствующих не знал и не мог знать, что девушка, которую загубил пан, была дочерью ведуна. 
Пока рабочие насыпали гору и строили беседку, ведун сидел в железной медвежьей клетке. 
Когда беседка была построена, то сразу же к пану перестало приходить привидение загубленной им души девушки необычной красоты. 
На следующий день к пану привели ведуна. Пан хотел отпустить его. Ведун сказал пану: «Завтра на рассвете умру. Распорядись, пан, чтобы схоронили меня около горы с беседкой, и насыпали надо мной гору, но наполовину меньшую. Буду охранять Вашу милость. И никто никогда не побеспокоит Вас». 
С тех пор стоят две горы, как бы обнявшись, и поддерживая друг друга.

Святск

Святск - это небольшая  деревня близ Гродно.

Дворцово-парковый ансамбль в Святске является памятником архитектуры  и садово-паркового искусства XVIII века, имеет 3 категорию ценности, внесен в Государственный список историко-культурных ценностей.

Дворец долго служил магнатам, пока в конце XIX века имение вместе со зданиями не перешло в руки другого  хозяина. По одной из версий, весь комплекс Волович проиграл в бильярд. С  тех пор постепенно былая слава  загородной резиденции стала угасать. В 30–е годы прошлого века во дворце расположили  наркологическую клинику — единственное учреждение такого типа на всю Польшу. Лечились там избранные богемные персоны со всех концов страны. Старожилы  деревни Святск еще помнят, как  по территории имения важно расхаживали  мужчины в длинных плащах и  шляпах. Удивительно, но и в советское  время комплекс в Святске приспособили под лечебницу: там долго находился медицинский центр реабилитации больных туберкулезом. Последние пациенты покинули «дворцовые» палаты лишь в 2005 году. С тех пор дворец пустует. Любопытно, что в мире всего два подобных замка: в Версале и у нас.

Как у каждого приличного дворца или замка, есть своя загадка, так и дворец Воловича не исключение. По мнению местных жителей во дворце много лет живет привидение. Согласно легенде, дочь пана Воловича влюбилась в конюха. Отец, как и положено в подобных историях, конечно, был против такого неравного союза и решил вопрос по-своему. Молодого человека утопили в одном из прудов, расположенных на территории комплекса. Но гнев отца пал не только на юношу. Свою родную дочь, забеременевшую от неугодного избранника, он живьем замуровал в колонну в одном из залов второго этажа.

Очевидно, что уникальному  по красоте замку отводилась в  свое время роль родового гнезда Воловичей, где отпрыски должны были жить счастливой и беззаботной жизнью, но судьба распорядилась иначе. Дворец опустел  и как считают многие, не последнее  место в этом принадлежит именно этой самой таинственной колонне. С  тех пор по замку время от времени  разгуливает некая загадочная белая  тень. Местные жители уверены: это  дочь графа, душа которой так и  не нашла успокоения. Как заметила нынешняя «хранительница» дворца –  эта белая тень очень часто  проявляется на снимках туристов, которые пытаются запечатлеть себя на фоне сооружения.

Легенды галерей, храмов и парков

 Брест

Бернардинцы, монашеский орден, названный в честь реформатора  Бернара Сиенского, появились в  Брест-Литовске в первой четверти 17 века по приглашению Мартина Шишковского. Он отдал бернардинцам свой дом и участок на Волынском предместье города, а также построил для монахов каплицу.  

 В 1605 году бернардинцами  были возведены деревянные постройки;  костел и монастырь. С пожертвований  Льва Сапеги и Яна Галемского, вместо деревянного, началось строительство каменного костела, который в 1623 году был освящен во имя Иоанна Крестителя и Святой Анны. Через год, в 1624 году был также основан и женский деревянный монастырь. Позже, на этом же участке был возведен уже каменный костел и монастырь бернардинок. Он был закончен только в 1750 году, в этом же году был освящен во имя Непорочного зачатия.  Каменный монастырь бернардинок (законченный в 1781 году) был перекрыт сводами в обоих этажах. Квадратный внутренний двор занимал садик. В первом этаже к пресвитерию костела примыкала исповедальня для монахинь. Во время службы обитательницы монастыря, невидимые для прихожан, как обычно, находились на хорах над главным входом в храм, связанных коридором со вторым этажом монастыря. В первом этаже монастыря размещались наиболее важные помещения: приемная, келья настоятельницы, трапезная. На втором этаже располагались 13 монашеских келий.  

 Монастыри бернардинцев  и бернардинок Бреста - единственные сооружения этого ордена в Беларуси, образовавшие ансамбль, организованный вокруг площади. Фасады костелов монастырей Бреста замыкали площадь за Бернардинским мостом через Мухавец и служили гигантским обрамлением дороги, ведущей из Украины. В других городах (Минск, Слоним) оба бернардинских монастыря стояли независимо один от другого, и даже рядом расположенные (Минск), не образовывали комплекса.  

Монастырь этот имеет довольно сложную и относительно трагическую  историю, связанную с многочисленными  перестройками, гонениями и известными людьми, которые имели кое-какие  отношения к этому сооружению.

Сейчас, благодаря войнам со шведами, немцами, различным другим причинам этот комплекс разрушен. От мужского монастыря остался фундамент, а  от женского - развалины первого  и второго этажей. Относительно уцелел подвал женского монастыря, который  окутан легендами. 

 По свидетельствам  многочисленных очевидцев, в развалинах  монастыря появляется образ монахини  в черном одеянии. По описаниям,  фантом был небольшого роста,  около 1 метра и 25 см. расплывчатых  очертаний и цвета кофе с  молоком.  Также свидетели отчетливо  слышали католическое женское  монашеское пение. Источника,  откуда могло раздаваться это пение, рядом нет. Ближайший женский православный монастырь находится от развалин в 200 метрах и их пение в подвале не слышно. К тому же хор православный и католический различается по звучанию. Мало того, когда поют монашки в действующем монастыре, их пение уже не слышно, если отойти от него метров на 15. Примечательно, что образы и звуки являются только представительницам слабого пола, мужчины ничего подобного не замечают, хотя отмечают, что вблизи бернардинского монастыря на них обрушивается панический страх неясной этиологии, возникающий, как приказ в голове, который запрещает подходить к строению.  

По фотоснимкам, которые  удалось сделать в подвалах монастыря, можно предположить, что данный фантом - это Эльжбета Верешчынска, настоятельница монастыря, жившая в XVIII веке, и несколько раз переизбиравшаяся на должность настоятельницы. Эта женщина относится к одному из знатных и богатых родов в истории Беларуси - к роду Патеев. Известно, что она была активной католичкой, очень набожной и, в хорошем смысле этого слова, фанатичной особой. Один только факт, что в возрасте около 80 лет она взялась за постройку монастыря, доказывает это. Именно потому, что жизнь ее была неразрывно связана с монастырем, что она вложила очень много сил и энергии в жизнь этого монастыря, может объяснить объявление в нашем мире и времени именно ее образа.

Гольшаны

Во многих местах Беларуси существуют предания о привидениях и призраках, но везде они связаны с замками, старыми кладбищами или разрушенными храмами. Что–то правда, что–то нет. Но вот в Гольшанах есть самые настоящие привидения, которые поселились в руинах старинного замка и францисканском монастыре. Более того, жители Гольшан утверждают, что привидения замка активизировались в последнее время. Люди связывают это с возобновлением в Гольшанах реставрационных работ — потревожен прах жертв, погребенных в стенах заживо в средневековье.