Монастыри Урала

С 1762–1763 гг. упоминается  латинская школа при Верхотурском Николаевском монастыре, созданная, очевидно, одновременно с Далматовской семинарией.

Детей монастырских крестьян и служителей обучали отдельно от семинаристов, без преподавания латыни. После секуляризации церковных владений в 1764 г. надобность в обучении крестьянских детей для административно-хозяйственных целей отпала сама собой.

Латинские школы при Верхотурском и Далматовском монастырях просуществовали недолго: по одним сведениям, до 1768 г., по другим – до 1779 г., после чего преподавание латыни в них было отменено и школы стали называться «русскими». Обучались в них дети священнослужителей и самих монашествующих.

Как «латинские», так  и «русские» школы при монастырях по кругу преподаваемых в них  предметов уже явно выходили за рамки  начальных учебных заведений, приобретая характер сословных специальных  средних заведений для духовенства. Выпускники этих школ могли либо продолжить свое обучение в Тобольской семинарии или певческой школе, либо поступить на службу при церквях в качестве причетников, либо стать канцелярскими служителями. В таком качестве школа при Верхотурском монастыре, под различными названиями, просуществовала до 1881 г., когда была закрыта из-за отсутствия учеников, а в 1888 г. преобразована уже в одноклассную церковно-приходскую школу для детей крестьян и горожан.

В Далматовском монастыре  русская школа просуществовала  до 1800 г., после чего возобновилась в качестве духовного училища в 1816 г., но уже на особых училищных правах, пользуясь от самой обители единственно помещениями. Начальная школа для детей крестьян и горожан была создана при обители только в конце XIX в.

Подводя итоги, можно отметить, что начальные школы при обителях Урала создавались отнюдь не с благотворительными, а с сугубо прагматическими целями: для кадрового обеспечения административного аппарата монастырских вотчин и для профессиональной подготовки будущих священнослужителей. Школы для вотчинного населения прекратили своё существование после секуляризации 1764 г., а начальные школы для детей духовенства в 60-е гг. XVIII в. переросли в сословные средние учебные заведения.

Следующий этап развития начального образования при монастырях Урала связан с новой эпохой в существовании самого монашества, начавшейся после секуляризации церковных вотчин. В новых условиях заведение начальных училищ стало и проявлением искреннего стремления монашествующих к благотворительности по отношению к детям-сиротам, и дополнительным доводом при рассмотрении вопроса об официальном утверждении монастырей.

Ново-Тихвинский монастырь – женский православный монастырь в Екатеринбурге, ведёт свою историю с конца XVIII века, когда начала существовать богадельня при кладбищенской Успенской церкви. В 1809 году служившая в богадельне женская община была преобразована в общежительный женский монастырь.

Во второй половине ХVIII века вблизи Екатеринбурга появилось новое кладбище. На нём не было церкви, пока купец первой гильдии Иван Иванович Хлепетин, жена которого была там похоронена, не решил воздвигнуть храм в честь Успения Пресвятой Богородицы. Построил Хлепетин и деревянный дом для причта. Однако постоянный причт назначен к церкви не был, и дом пустовал.

В 1796 году в нём поселились три женщины, создавшие крошечную общину. Они вели жизнь почти монашескую: много молились, усердно постились и посещали все церковные службы, а содержали себя на заработки от чтения Псалтири по усопшим и ухода за городскими больными. Во главе маленькой общины стояла Татьяна Митрофанова, которая предпочитала называть себя, как в девичестве, Костроминой.

Община понемногу росла, в неё принимались все желающие, в том числе и престарелые женщины, и маленькие девочки, поэтому в городе её называли общиной сиротствующих, или богадельней.

Кладбищенские сестры во время церковных служб в Успенской  церкви чаще всего стояли в приделе  Тихвинской иконы Божией Матери. Именно к ней обращались они во всех скорбях и затруднениях. А скорбей случалось немало – на общину даже нападали грабители. Но сестры упорно не оставляли своего уединенного жительства, дав обет неотлучно находиться при дорогой им иконе. И Пресвятая Богородица не оставляла их Своим попечением.

Начиная с середины XIX века Ново-Тихвинский монастырь считался крупнейшим на Урале, принимал многочисленных паломников, приходивших поклониться Тихвинской иконе Богородицы. Монастырь посещали члены царской фамилии, император Александр I (1824), великий князь Александр Николаевич – будущий император Александр II (1937). В 1907 году в монастыре отслужил литургию св. Иоанн Кронштадтский.

В начале XX века в обители проживало около тысячи насельниц. На территории монастыря было шесть храмов, корпуса келий и мастерских (всего – 18, в том числе золотошвейной, иконописной, шелкошвейной, фотографической, прядильной, финифтяной, белошвейной), больница, детский приют, епархиальное училище, библиотека, хлебопекарня.

Монастырь был огорожен крепостной стеной и занимал больше 1/10 территории дореволюционного Екатеринбурга.

В 1918 году в монастыре находилась под арестом великая княгиня Елизавета Фёдоровна, затем убитая в ночь на 5 (18) июля в Алапаевске.

В 1920 году обитель была закрыта.

В 1994 году Священный Синод специальным Указом возродил Ново-Тихвинский женский монастырь. В обитель был вновь доставлен список Тихвинской иконы Божией Матери, который до революции находилась в одном из монастырских храмов.

В советское время  часть зданий архитектурного ансамбля была разрушена или перестроена, в настоящее время идёт восстановление комплекса.

В монастыре ведётся  работа по поддержке неблагополучных  семей (благотворительность).

Сестры Екатеринбургского  Ново-Тихвинского женского монастыря, первое упоминание о фактическом  существовании которого относится  к 1796 г., с первых лет создания обители призревали малолетних девочек-сирот и обучали их в форме домашнего образования. Этот факт они специально отмечали, подавая прошения об официальном признании их общины (в 1808 г.) и об утверждении монастыря в качестве штатного первоклассного (1821 г.). Одновременно сестры изъявляли желание и впредь заниматься столь богоугодным делом. Призрение сирот при монастыре стало неписаной нормой для обители. В начале ХХ века, например, настоятельница обители Магдалина (Досманова), объясняла епархиальным ревизорам, выявлявшим причины образования значительных монастырских долгов, что «...при предшественницах ея не был ограничен прием детей в монастырь и что еще первою Игумению монастыря Таисиею, как она слышала от Игумении Магдалины 1^й, пред смертию было выражено желание, чтобы дети в монастырь принимались безпрепятственно, почему и она, Настоятельница, не отказывала детям в приеме в монастырь».

4 сентября 1838 г. при  обители открылось училище для  девочек. Преподавание велось  безвозмездно одним из монастырских  священников, а навыкам рукоделия детей обучала монахиня, являвшаяся и надзирательницей училища.

Училище и ученицы-сироты полностью содержались за счет обители. В 1848 г., после посещения обители  архиепископом Пермским Аркадием, для  училища был разработан в Перми специальный устав, количество преподавателей увеличено до 3 (два священника и одна монахиня), которые должны были по-прежнему преподавать «без всякаго договора и без всякаго возмездия», уточнен круг преподаваемых предметов.

Курс обучения включал  «чтение церковной и гражданской печати», основные молитвы, Закон Божий, хозяйство и рукоделия. Желающие могли обучаться письму. Постижение начал арифметики предписывалось «смотря по удобности».

Показательно, что устав  предусматривал и некоторые методические аспекты преподавания: так, рекомендовалось разъяснять детям все слова при обучении чтению, церковные праздники и обряды, преподаватели должны были составлять план уроков или после урока записывать порядок его проведения, отчитываться по урокам еженедельно перед настоятельницей, три раза в год перед посетителями и раз в год на открытом испытании. Как исполнялись эти нормы устава на практике – судить сложно.

Прием в училище был  открыт для всех сословий и даже для детей раскольников и единоверцев, но на практике училище посещали только православные дети, в основном, «девицы духовного звания» – сироты или из бедных семей.

На каждую сироту духовного  происхождения монастырь получал  пособие от попечительства о бедных духовного звания в размере от 20 до 40 рублей, которое частично компенсировало затраты на содержание и обучение.

С 1865/66 учебного года училище было преобразовано в 4-классное, имеющее характер среднего учебного заведения. Одновременно при обители с разрешения епархиального начальства был открыт детский приют для первоначального обучения и воспитания девочек-сирот духовного сословия 6–10 лет, по окончании которого дети могли поступать в 1-й класс училища.

 Девочки обучались  в приюте «чтению по церковной  и гражданской печати, чистописанию, изучению Символа веры, Молитвы Господней, Десятословию, некоторым утренним и вечерним молитвам, рукоделиям соответственно возрасту». Часть приюток содержались за счет монастыря, часть – за счет родителей, но большинство – за счет попечительства о бедных духовного звания.

Открытие приюта было инициативой настоятельницы монастыря  Магдалины (Неустроевой), которая сама поступила в обитель 4-х летним ребенком, здесь обучилась грамоте, а с 1848 по 1858 г. была помощницей попечительницы училища.

Сохранилось воспоминание одного из современников об отношении настоятельницы Магдалины к приютским сиротам: «Так случилось, что одно из именитых лиц, посетивших Игумению, встретило в келлиях её одну из этих сирот и спросило ее: «что, матушка Игумения родня тебе?» «Нет, не родня, а только мама», ответила сиротка». За своё усердие в благоустройстве училища Магдалина (Неустроева) пять раз получала благословения и другие отличия от епархиального начальства и Синода.

15 ноября 1900 г. при монастыре  была открыта 1-классная церковно-приходская  школа с общежитием при нём. На их устройство было израсходовано 6400 руб., из которых 4000 руб. пожертвованы екатеринбургским купцом М. И. Ивановым, а 2400 руб. выделены из средств монастыря.

Живущие в обители  питались от монастыря, а 27 из них получали ещё одежду и обувь. Учительницам полагались от монастыря стол, квартира и жалованье (60 руб. в год).

В 1903 г. монастырь израсходовал на содержание школы и общежития 6429 руб. В этой же школе учились 8 приюток, достигшие 8-летнего возраста, родом не из духовного сословия, а из крестьян, которые находились на полном монастырском иждивении.

В 1912 г. в монастырском приюте жили 12 девочек, в 1913 г. – 16, и  среди них не было ни одной сироты, происходящей из духовного сословия, все дети – из семей крестьян и мещан. В приют они попали в возрасте от 2 до 8 лет, а достигнув 7–8 летнего возраста, начинали учиться в монастырской церковно-приходской школе.

Таким образом, в начале XX в. монастырский приют перестал быть сословным учреждением, и в нём остались только самые маленькие дети, дошкольники по современным понятиям, которые, по мере взросления, переходили в общежитие при церковно-приходской школе.

В приюте детей обучали  и воспитывали сестры обители. В 1870 г., например, с этими задачами справлялись надзирательница монахиня Нимфодора (Софонова), её помощница рясофорная послушница Наталья Ивановна Пахнина, обе – грамотные.

В 1912 г. в приюте (и, вероятно, в общежитии при школе) были заняты 12 человек: монахиня Анатолия (Хомутова), родом из мещан, поступившая в  монастырь в 10-летнем возрасте и здесь обучившаяся чтению и письму, была старшей в приюте, остальные сестры были послушницами, почти все родом из крестьян.

Дети в обители жили не только в приюте и общежитии, но и в сестринских корпусах, и  считались в последнем случае малолетними послушницами. В 1903 г., например, в монастыре проживало 100 детей в возрасте до 14 лет, из них только половина, очевидно, те, кто был неграмотен, находились в общежитии. Большая часть таких малолеток, и по достижении совершеннолетия, не покидали обители, становясь послушницами.

Начальное образование  в стенах обители получали не только дети, но и взрослые. Значительная часть  девушек, приходящих в обитель с  желанием принять монашеский постриг  в возрасте до 30 лет, получала здесь  навыки чтения и письма. В результате Екатеринбургский Ново-Тихвинский монастырь имел самый образованный состав сестёр из всех обителей Екатеринбургской епархии.

Показательно, например, что по мере развития системы призрения  сирот в рамках духовного сословия, Екатеринбургский Ново-Тихвинский монастырь перешёл от содержания школы для сирот из семей духовенства к устройству церковно-приходской школы и приюта для детей всех сословий, в которых большинство составляли уже крестьянские дети.

Следует отметить и то обстоятельство, что в XVIII в. школы образовывались в основном при мужских монастырях, а в последующий период инициаторами начального образования в большей мере выступали женские обители.

Много сил и средств  отдавал начальной подготовке своих  обитательниц и Екатеринбургский Ново-Тихвинский женский монастырь. Но и другие обители Урала внесли заметный вклад в развитие начального образования в регионе.

На этом поприще обители  проявляли разное рвение. Отдалённый Покровский женский монастырь, например, благодаря неустанному вниманию к делу начального образования, стал самым «грамотным» во всей епархии по составу своих насельниц.