Народнический и марксистский проекты социалистического преобразования России. Исторический источник: основные направления источникове

Минский филиал государственного образовательного учреждения высшего профессионального  образования «Московский государственный университет экономики, статистики и информатики (МЭСИ)»

 

 

 

 

 

Контрольная работа

по дисциплине «История»

Тема «Народнический и марксистский проекты социалистического преобразования России. Исторический источник: основные направления источниковедческих исследований, классификация источников по истории России»

 

 

Студент
	Ф.И.О.  № зачетки , №  группы					подпись			дата
Руководитель
	Ф.И.О.					подпись			дата
зарегистрировано на кафедре
	Ф.И.О.					подпись			дата

 

 

 

    Минск 2013

 

Содержание

 Введение

Народнический и марксистский проекты социалистического  преобразования России.

Исторический  источник: основные направления источниковедческих исследований, классификация источников по истории России.

 Заключение

 Список используемых источников

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Народничество как идеология российского освободительного движения господствовало не только в 70-е, но и в 60-е и даже в 80-е годы C I C в. Однако временем исчерпывающего выражения и расцвета народничества была, несомненно, эпоха 70-х годов – точнее, с конца 60-х по начало 80-х, включая “старую” (1879–1882) “Народную волю”. Эта “революционнейшая из эпох в жизни русской интеллигенции” давно обрела и сохраняет доныне самостоятельный научный интерес – по совокупности разных причин.

Во-первых, идейные  основы народничества, заложенные на рубеже 50–60-х годов А.И. Герценом и Н.Г. Чернышевским, оставались и в 70-е годы знаменем освободительной борьбы, причем они дополнялись и уточнялись, сообразно с требованиями времени. Поэтому изучать теорию народничества всего удобнее на примере 70-х годов с экскурсом в 60-е годы к Герцену и Чернышевскому

Далее, именно в 70-е годы в рамках народнической  теории полностью сложились и  были изжиты все самые характерные  для народничества тактические  направления – пропагандистское, бунтарское, заговорщическое.

Далее, 70-е годы – это время проверки на практике, в горниле революционных действий, теории и тактики народничества, время непрерывного демократического подъема, главной силой которого были народники.

Наконец, вторая революционная ситуация 1879–1882 гг. –  эта вершина нараставшего в течение  десяти лет демократического подъема, обозначила собою момент наивысшего раскрытия, торжества и крушения народничества как единственной тогда в России революционной доктрины единственной же организованной силы, партии революционеров. В условиях 1879–1882 гг. “старое”, классическое народничество от Герцена и Чернышевского до А.И. Желябова и Г.В. Плеханова всеобъемлюще проявило и почти исчерпало себя.

После второй революционной  ситуации, примерно с 1883 г., начался  постепенный упадок революционного народничества и подъем народничества либерального, а параллельно с этим – рост социал-демократии, т. е. наступила уже совсем иная эпоха, качественно отличная от революционно-народнической. Правда, в начале CC в. вновь появились революционные партии народнического (точнее неонароднического) типа – эсеры, энесы, эсеры-максималисты, – но они создавались и действовали в принципиально новых условиях развитого капитализма и противоборства многочисленных (помещичьих, буржуазных, крестьянских, пролетарских) партий.

Проблема народничества – одна из самых сложных, острых и спорных в нашей исторической науке, проблема поистине с многострадальной судьбой. Это не удивительно, ибо само понятие “народничества” разнолико и противоречиво, его отличают, как подметил Ф. Энгельс, “самые невероятные и причудливые сочетания идей”, из которых одни можно квалифицировать как сверхреволюционные, другие – как либеральные, а третьи – даже как реакционные. Поэтому так разноголосо оценивают народничество историки разных партий и направлений: одно и то же в нем либо осуждают, либо превозносят, черпают из него свое и отбрасывают “чужое”. Эсеры находили в нем аргументы для оправдания терроризма; большевики, напротив, – для противопоставления террору повседневной работы в массах; меньшевики – для обвинений большевиков в “бланкизме” и “нечаевщине”; либералы – для обоснования конституционных реформ. Только царские каратели не находили в народничестве ничего “своего”. Но именно они, как ни странно, явились первыми его исследователями.

Главная предметная особенность исторической науки состоит в том, что историк изучает события и процессы, канувшие в Лету и унесенные Рекой Времени в уже несуществующую реальность. Следовательно, историк, в отличие от представителей точных наук, не в состоянии непосредственно наблюдать и описывать изученный объект. Поэтому единственным источником, содержащим какую-либо информацию об объекте изучения, является тот или иной памятник минувшей исторической реальности, или исторический предмет (реликт) истории и культуры прошлого. Осуществление научного исторического исследования невозможно без использования исторических памятников или исторических источников. Нет исторических источников – нет и исторической науки, такова аксиома в традиционной историографии. Прошлое доходит до нас в определенных формах, о нем напоминающих. Эти формы обычно и называют историческими источниками. Русло реки, текшей тысячу лет тому назад и определявшей жизнь осваивавшего прибрежные долины народа, его песни и предания, язык и пословицы, орудия труда и предметы быта, хроники и летописи, хартии и тексты договоров, своды законов и записи обычаев - все это является для историка исходным материалом, оперируя которым он познает прошлое.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Народнический и марксистский проекты социалистического преобразования России

 

Взяв труды  Ленина за методологическое руководство  и ориентируясь по ним, как по компасу, с 1917 г. начала развиваться советская  историография народничества. В  ней следует различать три  этапа: с 1917 г. до середины 30-х годов; со второй половины 30-х до середины 50-х; со второй половины 50-х по начало 90-х годов, т. е. до распада СССР.

На первом этапе  революционное народничество исследовалось  интенсивно и плодотворно – по ряду причин. Во-первых, после победы Октября рос интерес к революционному прошлому, к национальным традициям освободительной борьбы. Во-вторых, подогревали этот интерес печатные и устные выступления живых свидетелей, иные из которых (Вера Фигнер, Николай Морозов, Михаил Фроленко) заслуженно пользовались славой чуть ли не сказочных героев. Вот характерный штрих. На торжественном вечере в Москве 5 февраля 1928 г. по случаю 50-летия процесса “193-х”, где выступали Н.А. Морозов, А.В. Якимова, М.П. Сажин, “клуб (Общества политкаторжан. – Н.Т.) был переполнен рабочей и учащейся молодежью, воспоминания участников процесса затянулись по настоянию аудитории до глубокой ночи, причем молодежь требовала, чтобы сняли с программы вечера концерт и дали послушать “стариков”. Наконец, в-третьих, был открыт доступ к государственным архивам, сохранившим для историков почти все документы старого режима. Не зря директор Национального архива Франции Ш. Ланглуа, досадуя на то, что Французская революция ХVIII в. уничтожила архивы духовного ведомства как “достояние реакционных сил”, сказал советскому академику Е.В. Тарле: “Ваша революция была умнее нашей”.

До недавних пор в ряду причин, которые способствовали успешному изучению народничества (как, впрочем, и всех вообще проблем  истории) обязательно называлась еще  одна – освоение советскими историками марксистско-ленинской методологии. Теперь выясняется, что эта причина не столько помогала, сколько мешала историкам.

Правда, до середины 30-х годов идейный контроль над  историками СССР не был столь жестким, как в последующие годы. Хотя труды  и высказывания классиков марксизма-ленинизма о народничестве усиленно пропагандировались и уже начали выходить в свет методологические руководства для историков народничества, все же советские ученые сохраняли отчасти творческую свободу и, дискутируя между собой, успели к середине 30-х годов создать много интересных монографических исследований

Коллективными усилиями ленинская концепция народничества  очищалась от вульгаризации и  модернизации. Полезной в этом отношении  была всесоюзная дискуссия о “Народной  воле”. К середине 30-х годов в нашей литературе уже преобладал восходящий к Ленину, но хорошо аргументированный взгляд на народничество как на идеологию крестьянской демократии, господствовавшую в русском освободительном движении с начала до конца его разночинского этапа. Движение 60–70-х годов рассматривалось в неразрывном единстве как революционно-народническое (в противовес либеральному народничеству 80–90-х годов). К тому времени был накоплен колоссальный фактический материал, активно разрабатывались все проблемы народнического движения. На очередь встала задача создания обобщающих монографий. Но вдруг – вся работа по изучению народничества пресеклась.

Дело в том, что к 1935 г., в обстановке воцарения  культа личности Сталина, когда сталинская камарилья спекулировала на возможности террористических актов со стороны мнимых “врагов народа”, какой бы то ни было интерес к народничеству с его терроризмом стал для “верхов” опасным. Вскоре после злодейского убийства С.М. Кирова Сталин в кругу приближенных заявил: “Если мы на народовольцах будем воспитывать наших людей, то воспитаем террористов”. Это заявление было воспринято как сигнал к запрету не только народовольческой, но и вообще народнической проблематики. 14 июня 1935 г. ЦК ВКП(б) принял постановление “О пропагандистской работе в ближайшее время”, которое, в частности, гласило: “Необходимо особенно разъяснить, что марксизм у нас вырос и окреп в борьбе с народничеством (народовольчество и т. п.), как злейшим врагом марксизма, и на основе разгрома его идейных положений, средств и методов политической борьбы”. В том же 1935 г. было распущено Всесоюзное общество политкаторжан, которое являлось центром исследования народничества, закрыт его орган – журнал “Каторга и ссылка”, а также его издательство, прерваны уже начатые издания многотомных собраний трудов П.Л. Лаврова, М.А. Бакунина, П.Н. Ткачева, задержан выпуск очередных томов биобиблиографического словаря “Деятели революционного движения в России”, выходившего с 1924 г. (эти тома – онародовольцах – уже подготовленные к выходу в свет, типографски набранные, были сданы в архив, где и лежат поныне).

С 1935 г. научная  разработка истории народничества  оказалась под запретом, Все деятели  народничества – и либеральные, и революционные – были синтезированы  под одним ярлыком “народники”, объявлены “злейшими врагами марксизма” (хотя они боролись против самодержавия больше 20 лет до начала распространения марксизма в России) и окончательно развенчаны на страницах “Краткого курса истории ВКП(б)”, который надолго стал высшей и окончательной инстанцией советской исторической науки. “Краткий курс” изображал все – и революционное и либеральное – народничество однотонно и негативно, В нем не было даже термина “революционное народничество”, а были народники вообще, которые, мол, представляли собой «героев-неудачников», возомнивших себя “делателями истории” и начавших «переть».

Только после  ХХ съезда КПСС (1956 г.), который декларировал необходимость творческого развития исторической науки без догматизма, конъюнктурщины и, тем более, без  насилия над наукой, началось восстановление правды о народничестве и его доброй славы. Как “первая ласточка” новой поры в мае 1956 г. появилась и взбудоражила историков статья П.С. Ткаченко “О некоторых вопросах истории народничества” с призывом восстановить разработку народнической проблематики, пойти вперед от того рубежа, который был достигнут в 1935 г. За статьей Ткаченко последовали другие, аналогичные по смыслу, статьи, а в 1957 г. вышла и первая после 20-летнего перерыва монография на революционно-народническую тему – “Русская секция I Интернационала” Б.П. Козьмина.

Разумеется, не все исследователи сразу отказались от установок “Краткого курса” по отношению к народничеству. Понадобились дискуссии о народничестве, которые  и последовали, частые и жаркие, с 1957 г.: в институте истории Академии наук СССР (1957, 1959, 1963, 1966 г.), в журналах “Вопросы литературы” (1960 г.), “История СССР” (1961–1963 гг.) В январе 1961 г. при Институте истории была создана проблемная Группа по изучению общественного движения в пореформенной России, которая объединила и координировала усилия народниковедов фактически всей страны. Таким образом, после долгого запрета вновь открылись возможности для изучения народничества, и наши историки, а также философы, экономисты, литературоведы не замедлили использовать их. За короткое время с конца 50-х по начало 70-х годов были монографически разработаны почти все основные аспекты революционно-народнической проблематики.

Однако за 30–50-е  годы принижение народничества пустило  столь глубокие корни, что изжить его полностью не удалось, оно сказывается до сих пор и в научной, и в учебной, и в художественной литературе. Иные исследователи и после 1956 г. по старинке воспринимали народничество как нечто зазорное, пытаясь если не принизить, то хотя бы сузить его значение. Выставлять народников не столько борцами против царизма, сколько врагами социал-демократии, как это делалось ранее, после ХХ съезда КПСС стало невозможным. С 1956 г. даже закоснелые хулители народничества были вынуждены признавать, что революционные народники — это борцы против царизма и предшественники социал-демократии в России. Но такие признания обычно сопровождались оговорками – двоякого рода.