Новгородская республика в Ганзейском союзе

Кроме строго регламентированных правил, большого количества городов в составе  и их вольного имперского положения, секретом ганзейского процветания  была дешевизна массовых перевозок. По сей день работает вырытый крепостными  графа Лауэнбергского еще между 1391 и 1398 годами Эльба-Любекский канал, правда, с тех пор углубленный и расширенный. Он позволяет намного срезать расстояние между Северным морем и Балтикой. В свое время он пришел на смену старому тележному пути из Любека в Гамбург, что впервые и сделало экономически выгодными перевозки сыпучих и других массовых грузов из Восточной Европы в Западную. Так в ганзейскую эру по каналу потекли восточноевропейские продукты питания и сырье - польское зерно и мука, сельдь прибалтийских рыбаков, шведский лес и железо, русский свечной воск и меха. А навстречу им - соль, добываемая под Люнебургом, рейнское вино и гончарные изделия, кипы шерстяных и льняных тканей из Англии и Нидерландов, пахучий тресковый жир, с далеких северных островов.

В зените своей славы XIV-XV веках Ганзейский союз, эта своеобразная купеческая федеративная республика, был не слабее любой европейской монархии. При  необходимости он мог применить  и силу, объявить непокорным торговую блокаду. Но к войне все же он прибегал в редчайших случаях. Однако, когда датский король Вальдемар IV в 1367 году напал на ганзейскую базу Висбю и начал угрожать всей балтийской коммерции, союз решил все-таки применить оружие.

Собравшись  в Грейсвальде, представители городов постановили превратить свои торговые шхуны в боевые корабли. В море вышли подлинные плавучие деревянные крепости - на носу и корме высились высоченные платформы, с которых так удобно отражать атаку идущего на абордаж противника⁵.

Первый  бой ганзейцы проиграли, но в конце концов флот купцов Ганзы взял с боя Копенгаген, разграбил его, а король был вынужден в 1370 году подписать унизительный для него Штральзундский трактат о мире.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Новгородская республика в Ганзейском союзе.

Новгородская  вечевая республика впитала и  эффективно развивала рыночную цивилизацию. Новгородцы понимали, что рыночное хозяйство есть меновое денежное хозяйство. Его цель — получение  прибыли, выражаемой в деньгах, с  помощью обмена товаров на рынке. Оно намного удобнее и эффективнее  натурального менового хозяйства главным  образом потому, что позволяет  сопоставить расход и доход в  одинаковых расчетных единицах. Идеи Ганзы пришлись по душе новгородцам — любой индивид формально обладает правом притязать на любую ценность. В рыночной цивилизации ведущим модусом социальной значимости постепенно становится богатство и связанные с ним хозяйство и мастерство. Другие модусы — слава, знания, власть — также ценятся высоко. Рынок становится ведущим способом получения социального признания. Ценность «личность» преобладает над ценностью «общество». Рыночная цивилизация имеет мощный внутренний источник развития — свободную деятельность личности, стремящейся к социальной значимости. Поэтому она развивается чрезвычайно быстро. Но богатства всегда притягивают алчные взгляды.

Готические  своды новгородской Владычной (Грановитой) палаты видели иноземных дипломатов, приезжавших, чтобы завязать политические и торговые отношения с Новгородом, видели они и великокняжеских послов, пытавшихся посулами и угрозами сломить своевольное упрямство новгородских бояр.

5 января 1478 года во всех концах Новгорода  московские дьяки приводили людей  к крестному целованию на верность  великому московскому князю. Над  всем суетливым и разноголосым  сборищем гулко звенели колокола: Господин Великий Новгород хоронил  свои вольности и привилегии⁶. 

Во Владычной  палате, понурив головы, стояли новгородские господа — именитые бояре, высшее духовенство и главы купеческих корпораций выслушивали здесь указ государя всея Руси Ивана III. «А вечевому колоколу в отчине нашей в Новгороде не быти, а государство нам свое держати как следует великим князьям», — так определялось отныне положение Новгорода. По приказу Ивана III форпост инакомыслия — Ганзейская слобода — был разграблен и разрушен.

С этого  момента ганзейцы начинают терять громадный российский рынок и ресурс для своего благополучия на Балтике. Ганзейский торговый флот, приспособленный для каботажного плавания, не конкурентоспособен в сравнении с испанским, португальским и голландским в совершении великих морских открытий, постепенно сходит на нет.

Оставшись без флота и лишившись доступа  к налаженной торговой инфраструктуре Ганзы, новгородская экономика начала постепенно затухать. Этот процесс ускорило насаждение в Московской Руси особого типа государственности — «служилого государства», в котором формирование сословий происходило при непосредственном влиянии государства. «Государева служба» не разделяла ценности и предпринимательский тип мышления, присущих рыночной цивилизации. Это привело к «брожению умов» свободолюбивых новгородцев, помнивших процветание Господина Великого Новгорода и видевших еще пока безбедное существование партнеров по Ганзейскому союзу. Чем закончилось вольнодумство купцов? Традиционно для российской истории.

Почти через  сто лет, 2 января 1571 года, опричные полки  во главе с Иваном Грозным прибыли  в Новгород. Летописная повесть «О приходе царя и великого князя Иоанна Васильевича всея России самодержца, како казнил Великий Новгород, еже оприщина и разгром именуется» рассказывает о том, что встречать грозного царя вышел владыка Пимен. Однако Иван IV оказался принять его благословение.

«Ты, злочествие,— заявил Грозный,— в руце твоей держищи… вместо креста оружие, и сим оружием хочеши уязвити царское сердце наше, своим неистовым зломыслием, с своими злотворцы и единомышленики града сего жители, хочеши царские наши державы, отчину нашу Великий богоспасаемый Новгород предати супостатам нашим иноплеменником королю литовскому… и отселе ты не пастырь и учитель… но волк и хищник и губитель и изменник и нашему царскому багру и венцу досадитель». В самый разгар пира самодержец «…нечто помедли… и возопи страшным голосом «Царский ясак»⁷. 

С этого  и начался разнузданный погром, о  котором с ужасом вспоминали потом  многие поколения новгородцев. Великое  множество бояр, купцов, монахов, ремесленников  и крестьян было убито без всякого суда и следствия, «без пощадения и без рассуждения». Один только Малюта Скуратов, как сообщает Синодник (список для поминания), «отделал 1490 человек, да из пищалей пятнадцать человек, им же имена сам ты, Господи, веси подаждь им вечную память».

Новгород  играл ключевую роль в Ганзейском союзе, поскольку на его долю приходилось  до 60 % всего торгового оборота. Сама Ганза развалилась (что отмечено в ее документах) именно после завоевания Новгорода Москвой. Недалек был поэтому от истины П.Я. Чаадаев, отмечавший, что Новгород рано заразился духом Запада, ибо по сути город с самого начала возник как торговое поселение.

Ганза не смогла компенсировать потерю русского рынка и, прежде всего, доступа к  стратегическому сырью — строевому  лесу, воску и меду. Последний  съезд союза состоялся в 1669 году (эту дату можно считать официальным концом Ганзы), после чего  союз тихо испустил дух.

История существования Ганзейского союза  весьма поучительна. Часть историков упадок Ганзы объясняет политическим инфантилизмом и раздробленностью немецких земель. Другие отмечают губительность потери внешних рынков для транснационального торгового союза из-за стремления национальных государств получать свою справедливую долю доходов от внешнеэкономической деятельности с подчиненной территории. Третьи усматривают трагедию Новгородской вечевой республики и Ганзы в вечной конкуренции рыночного мировоззрения с особым типом государственности — служилым государством, сформировавшемся в Московской Руси⁸. 

Удельный  вес готовых изделий в экспорте России был всегда относительно невысок. Великий Новгород, как и Россия во все времена в какой-то степени  играли роль «сырьевого придатка» Европы, обеспечивая своими ресурсами промышленность и благополучие европейских стран. Предприимчивые иностранцы, транснациональные компании и даже целые государства множества раз повторяли ганзейскую стратегию обогащения, а России часто доставались лишь крохи от прибыли. Справедливое распределение прибыли известно с давних пор — «50 на 50». И для того, чтобы получить свою справедливую долю прибыли России, следует возродить новгородский дух предпринимательства и рыночную цивилизацию. Через современных «отечественных купцов» Россия будет нести не только товар, но и свое знание, свою систему ценностей и свое цивилизационное видение — то, что в двух словах можно обозначить как «Русский формат».

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Особенности торговли Великого Новгорода с Ганзой.

От эпохи ранее 1500 года в России практически не сохранилось документации т.н. «массового характера» (писцовые книги, торговые книги, налоговые документы, отчетности, учетно-хозяйственные документы и т.п.), касавшейся, прежде всего, экономической и хозяйственной деятельности. Тем не менее такая документация существует в количественно заметном объеме.

Речь  идет о берестяных грамотах, которые  были найдены в Новгороде, а также  в еще нескольких городах (Тверь, Псков, Старая Русса и т.д.). Поскольку  новгородские грамоты среди находок  составляют до 98-99 % от их общего числа, то немного слов именно о них. Несмотря на то, что к сегодняшнему моменту в Новгороде найдено, вымыто и с тем или иным успехом прочитано почти до 1 тысячи берестяных грамот, данные о торговой, хозяйственно-экономической жизни горожан, содержащиеся там, более чем скудны. При этом многие грамоты, как можно предполагать по обрывкам, имеют все-таки отношение к хозяйственно-экономической деятельности. Только вот их информативность весьма низка.

Например, вот береста №624:

«От Кузьмы к Черню (или: Череню). Выдай слуге моему семнадцать гривен, не откажи (букв.: не удерживай [за собой]), [и] пошли сюда. Да с берковец соли пошли сюда. А если тебе что-нибудь нужно из товара, то я пришлю.

Является  ли это взиманием долга, или это  некий авансовый рассчет и подо что - не понятно. Или грамота №863: У Хотьши, Войняты, Нежика и Хотена по кади солода. А с Городна две кади солода. А у Нежизна и у Тотова две кади солода. А у Раховича две кади солода.»

Научная ценность такого документа невысока. Максимум, можно сделать вывод, что  некоторые аборигены умели писать и даже считать.

С одной  стороны, такая скудость может быть обусловлена форматом документов –  это краткие записки. Плюс, также  надо учесть, что не менее трети, а то почти половина этих грамот либо толком не переведены, либо их перевод просто невозможен. С другой стороны, подобная "почта" в крупном торговом центре вроде Новгорода должна содержать хоть сколько-нибудь заметное количество конкретной экономической информации: цены, имена, объемы товаров и так далее.

Ведь  Новгород - это, по сути, торг. Место, куда со всей округи сходятся продавцы с  товаром и где их ждут покупатели. Торг - это цены, конъюнктура, выгода, сделки. Отправка-погрузка товаров, хранение, судебные дела, тяжбы, споры по поводу взвешивания, споры о "наддачах" (закамуфлированная мзда покупателю). Это кабаки (а они были), иностранцы и все до полного комплекта.

Из Новгорода  на Запад вывозили воск и меха (в  основном белка, а также ласка, горностай, бобер, медведь, с XIV века - соболи). Привозили  из Ливонии, Ордена и Германии ткани, соль, вино, металл и т.п. С русскими землями Новгород также вел заметную торговлю, в частности, это касается зерна, которого постоянно не хватало. На реконструкции древнего Новгорода  видно, где концентрировалась его  торговая жизнь: Петрово подворье (Ганза), Готский двор, церковь Ильи на Опоках, церковь Параскевы Пятницы обрамляли торговый квартал. Торговля часто шла прямо на улицах (хотя формально это не всегда разрешалось), торговали и на подворьях. Товар хранили в церквях (их стандартно использовали как склады), там же часто держали и казну (использовали как сейф)⁹.

Теперь, что касается зерна. Новгород расположен в практически непригодных для  средневекового сельского хозяйства  условиях. Урожайность даже в XVI веке по ржи в южных районах Шелонской и Деревской пятин обычно не превышала сам-три или сам-четыре (т.е., это в лучшем случае не умереть с голоду). Поэтому угроза нехватки зерна довлела над населением постоянно. Большинство исследователей склонны полагать, что Новгород теоретически все же мог обеспечивать себя собственным зерном, однако в силу тогдашней агротехники (подсечно-огневое хозяйствование и двупольная система), скудных почв и сурового климата частые неурожаи приводили к нехватке продовольствия. По подсчетам других исследователей реальная урожайность колебалась по ржи в пределах от сам-1,5 до сам-2,5, при этом зачастую урожай не покрывал даже семена¹⁰. Урожайность зерновых – ржи (в том числе и озимой), пшеницы и овса в XII-XIII веках была невысокой – сам-2-4 в среднем.

Поэтому у горожан одним из основных занятий - до начала крупной торговли с Ганзой - продолжало оставаться огородничество и разведение скота. Несмотря на то, что эпоха X - первой половины XIII веков характеризируется климатологами как «малый климатический оптимум», неурожаи в это время в Новгородской земле – отнюдь не редкость. В частности, летописи их фиксируют в 1128 году (кадь ржи стоила 8 гривен, люди ели кору, трупы), 1169-1170 годах, 1188 году кадь ржи стоит 6 гривен, что в 5 раз выше обычных цен, в 1215 году - неурожай, усугубленный блокадой со стороны Ярослава Всеволодовича, кадь ржи вздорожала до 10 гривен, на улицах Новгорода лежат трупы, население бежит из города. В 1224 году в Новгороде и Пскове фиксируется «глад», в 1224 году неурожай повторяется. В 1228 году из-за дождей кадь ржи вздорожала до 3 гривен, в 1229 году неурожай повторился. А в 1230 году заморозки полностью сгубили весь урожай – кадь ржи стала стоить до 20 гривен. В городе началось людоедство, князь и бояре бежал из Новгорода, вместе с голодом разразилась эпидемия (мор). Только от него умерло, по данным историков (Соловьев, Пашуто), в Новгороде и его окрестностях в 1230 году якобы до 48 тысяч человек (цифры вряд ли адекватные), из которых не менее 10 тыс. – жители собственно Новгорода. Фактически, Новгородчина в 20-30-е годы XIII века претерпела самую настоящую демографическую катастрофу.