Освоение Сибири и Дальнего востока в 17 в

   На этот вопрос почти все источники, в том числе и вышедшие из среды самих казаков, отвечают согласованно: разбойничал на Волге, грабя караваны купеческих судов. Однако некоторые историки отказывают этим сообщениям в достоверности, считая их позднейшей легендой, и тем самым «снимают» с Ермака и его товарищей обвинение в «неблаговидных» делах. Эта тенденция нашла отражение и в широкой печати. Вряд ли это оправдано. Ведь само появление вольного казачества явилось следствием народного движения на окраины, вызванного усилением феодально-крепостнического гнета во второй половине XVI века. И это движение на окраины, составной частью которого был и поход Ермака в Сибирь, и действия казаков на Волге, было проявлением социального протеста низов против тирании господствующих классов.

   Много споров вызывает вопрос о дате начала похода. Поход начался 1 сентября. Но какого года? На сей счет в научной литературе имеются разные точки зрения, дата эта определяется в широких пределах — от 1578 до 1582 года. В последнее время выдвигается и усиленно аргументируется мнение, что поход начался в 1582 году. Однако это мнение не встретило поддержки у большинства историков. Общепринятой и наиболее обоснованной датой продолжает оставаться 1581 год. Вопрос этот не мелочь. От того или иного его решения зависит многое в трактовке событий самого похода. Ведь если Ермак выступил из Чусовских городков 1 сентября 1581 года, а столица Сибирского ханства была взята в октябре 1582 года (эта дата точно установлена), то тогда весь поход продолжался более года и сопровождался отмеченной в источниках зимовкой на перевале. Если же поход начался 1 сентября 1582 года, то тогда получается, что дружина Ермака совершила полуторатысячеверстный «марш-бросок», преодолев со стругами и немалым снаряжением горный перевал я не встретив никакого сопротивления на пути к Кашлыку, менее чем за два месяца. Кстати, пермские студенты, повторившие на лодках путь дружины Ермака, затратили на это четыре месяца.

   Наиболее принципиальным и одним из самых спорных является вопрос о роли правительства и Строгановых в организации экспедиции Ермака, о том, кому принадлежала инициатива этого похода. Очень рано, по живым следам событий, в правительственных сферах возникла официальная концепция «сибирского взятия», провозглашавшая роль государства направляющей и решающей. Согласно ей поход Ермака — реализация правительственных предначертаний и прямой результат действий центральной власти: Сибирь взяли «государевы служилые казаки» по прямому велению из Москвы. Этот взгляд отразился и в позднейшей литературе, в том числе и в советской, хотя и не получил широкого распространения. Позже широко распространена другая концепция, отдающая инициативу и решающую роль в деле присоединения Сибири Строгановым: именно они, нуждаясь в защите и расширении своих владений, призвали с Волги отряд вольных казаков, наняли его к себе наслужбу и на свои средства снарядили и послали в Сибирь. Сторонники этого взгляда опираются на так называемую Строгановскую летопись. Но нужно иметь в виду, что она составлена почти через столетие после похода Ермака, в вотчинах Строгановых, по их заказу и с целью прославления этой фамилии.

   Наконец, еще одно истолкование начала присоединения Сибири уходит своими корнями в народные предания, связанные с рассказами участников и очевидцев похода Ермака и отразившиеся во многих письменных источниках, особенно — в Кунгурской летописи и в «Истории Сибирской» С. У. Ремезова. В них инициаторами похода в Сибирь являются сами казаки, а Строгановы — лишь их невольные кредиторы, вынужденные под угрозой применения силы снабдить дружину Ермака всем необходимым для похода.

   Конечно, нельзя отрицать роль государства в «сибирском взятии» хотя бы потому, что правительственные отряды смогли довершить разгром царства Кучума и закрепить за Россией его территорию. Несомненна и причастность Строгановых к сибирскому походу. Но не им, а самим казакам принадлежит инициатива в этом предприятии. Поход вольных казаков в Сибирь явился первой волной мощного потока вольнонародной колонизации Сибири.

   К декабрю 1582 г. Ермаку подчинилась обширная область по Тоболу и нижнему Иртышу.

   Дата гибели Ермака была спорной: по одной, традиционной версии - он погиб в 1584 г, по другой - в 1585

  3. История  освоение Сибири.

 Дальнейшее продвижение в Сибирь в XVII веке, основание городов - Туруханск, Якутск, Енисейск

   Дальнейшее продвижение в Сибирь шло главным образом в восточном направлении, в слабозаселенные и наиболее богатые пушным зверем таежные и тундровые районы, поскольку пушнина была одним из основных стимулов освоения Сибири на раннем его этапе. К тому же продвижение в лесостепные, степные и горные районы Южной Сибири сдерживалось постоянной угрозой набегов со стороны многочисленных и воинственных кочевых народов, а также сопротивлением монгольских алтын-ханов, джунгарских феодалов и киргизских «князцов», претендовавших на власть над обитавшими здесь племенами.

   Дальше на восток (с Оби на Енисей, а затем — на Лену) русские люди шли двумя путями: северным — через Мангазею и южным — вверх но Оби. Еще в конце XVI века промышленники из Мангазеи по Турухану пришли на Енисей. Здесь в 1607 году на месте одного из поставленных ими зимовий был основан Туруханск, ставший основной базой дальнейшего продвижения на восток. Со временем перенес сюда свою резиденцию и мангазейский воевода. По мере того как «испромышлялся» соболь в Западной Сибири, ватаги промышленников в поисках новых «соболиных мест» шли все дальше за Енисей по его восточным притокам — Нижней Тунгуске и Подкаменной Тунгуске. Появились их зимовья и на Вилюе. Каждый год на зимовку в Туруханске собирались многие сотни промышленников. Здесь встречались ватаги, направляющиеся на промысел и возвращающиеся с промысла, шла оживленная торговля, здесь узнавали об открытиях «новых землиц» и о путях, ведущих к ним, из уст в уста передавались рассказы о великой реке Лене, текущей где-то на востоке.

   Примерно в 1620 году из Туруханска на поиски этой реки отправился «гулящий человек» Пенда во главе ватаги из сорока таких же, как и он, вольных промышленников. Это легендарное путешествие продолжалось несколько лет, его участники преодолели около десяти тысяч километров. Отряд Пенды поднялся по Нижней Тунгуске и, преодолев ее скалы и стремнины, дошел до самых ее верховий. Перевалив посуху через волок, он вышел на Лену и спустился по ней до того места, где позднее был основан Якутск. Отсюда он повернул обратно, дошел до истоков Лены и через бурятские степи вышел на Ангару. Первым из русских проплыв по Ангаре, преодолев ее грозные пороги, Пенда и его товарищи уже знакомой дорогой по Енисею вернулись в Туруханск. Так впервые русские люди побывали на Лене и познакомились с якутами.

   Стихийная вольнонародная колонизация опережала правительственную. Впереди шли вольные промышленники. И лишь по их следам, путями, ими проторенными, в открытые ими «землицы» шли отряды служилых людей, приводившие под «высокую государеву руку» местное население и облагавшие его ясаком. Весьма характерно в связи с этим выражение «наказа», данного властями руководителю одного из таких отрядов, который в 1629 году был послан из Тобольска на Нижнюю Тунгуску и Лену: ему предписывалось дойти туда, «до коих мест ходят промышленные люди на промысел». И тем по менее именно участников этих походов мы часто несправедливо считаем первопроходцами и первооткрывателями. Мы просто больше о них знаем, так как до нас дошли их отчеты («скаски» и «отписки»), которые они должны были подавать властям. Вольные же промышленники ни перед кем не отчитывались, не описывали своих подвигов и походов. Лишь о некоторых из них мы знаем по случайным упоминаниям в «отписках» служилых людей. Сотни действительных первопроходцев остаются для нас безымянными. Даже о выдающемся походе Пенды мы знаем лишь благодаря тому, что устные предания о нем, передававшиеся из поколения в поколение, были записаны в  XVIII веке исследователем Сибири И. Г. Гмолиным.

   Южным путём, по Оби и ее притоку Кети, русские достигли Енисея в его среднем течении несколько позже — в начале XVII века. В 1619 году здесь был основан Енисейск, ставший центром обширного Енисейского уезда. Продвижение вверх по Енисею столкнулось со встречным движением монгольских алтын-ханов и сопротивлением подвластных им киргизских «князцов». Крайним южным русским форпостом здесь на протяжении всего века оставался Красноярск. Поэтому из Енисейска русские стали продвигаться на восток по Ангаре и далее на Лену. В конце 20-х годов был открыт путь с Ангары — ее притоком Илимом и с Илима «Ленским волоком» на приток Лены Куту. Этой дорогой, ставшей вскоре основной, в 1628 году на Лену прошел казак Василий Бугор. В 1632 году енисейский казачий сотник Петр Бекетов основал Ленский острог (Якутск), ставший основной базой дальнейшего освоения Восточной Сибири.

   4.Отношения русских первопроходцев и государства с народами Сибири.

   Освоение ранее не использовавшихся природных ресурсов, значительное увеличение численности трудового населения привели к принципиальным сдвигам в экономике Сибири, к резкому скачку в развитии производительных сил, к прогрессивным изменениям в жизни ее коренных пародов, совершавшихся под влиянием трудовой деятельности русских поселенцев.

   Включение Сибири в состав многонационального Российского государства отвечало жизненным потребностям не только русского народа, но и коренных народов Сибири. Это и предопределило в основном «ирный характер процесса ее присоединения и поразительно быстрые темпы продвижения русских на восток. Причем это продвижение, сопровождавшееся приведением в русское подданство и «объясачиванием» местного населения, осуществлялось малочисленными отрядами служилых людей, как правило, в несколько десятков человек. Якутск был основан П. Бекетовым с отрядом в 20 человек. Таким же был отряд Ивана Москвитина, впервые достигший Охотского моря и поставивший там острог. Посник Иванов с отрядом в 30 человек совершил поход на Яну и Индигирку, где обложил ясаком юкагиров. Семен Дежнев «объясачил» племена, жившие на Анадыре, с отрядом в 12 человек. Такие походы были возможны лишь при очень слабом сопротивлении местного населения. Лишь отчасти это может быть объяснено малочисленностью и разбросанностью на огромном пространстве коренного сибирского населения, отсутствием крупных политических образований (за исключением «Кучумова царства»), межплеменными распрями.

   Ясак, которым облагались сибирские племена при их вступлении в русское подданство, не был для них новостью. Он существовал здесь и до прихода русских. Ханты и манси платили ясак Кучуму. С покоренных соседних племен собирали дань буряты, енисейские киргизы и калмыцкие тайши, которые сами были данниками монгольских и джунгарских феодалов. Поэтому для большинства сибирских народов подчинение Русскому государству означало лишь смену господства. Часто это совершалось добровольно, так как под русской властью они получали защиту от нападений более сильных соседей и избавлялись от более жестоких форм зависимости. Уже во время похода Ермака ханты и манси не пожелали сражаться за ненавистного им Кучума и добровольно «поклонились ясаком» Ермаку. Так же добровольно перешли в русское подданство данники бурят и енисейских киргизов.

   Южносибирские народы переходили под власть России, спасаясь от постоянных разорительных вторжений монгольских, джунгарских и маньчжурских феодалов, сопровождавшихся массовым уводом пленных. Иногда южные властители насильно уводили на свою территорию целые племена. Такова была судьба дючеров и дауров, насильственно выселенных из Приамурья маньчжурами, и енисейских киргизов, выведенных во внутренние районы Джунгарии. Правда, бывало и так, что некоторые племена из-за злоупотреблений русской воеводской администрации сами уходили на юг. Так, например, ушла в Монголию часть бурят и эвенков. Но, попав там в условия жесточайшей эксплуатации, они вскоре стали возвращаться назад, на свои «породные» места.

   Особенно осложнилась внешнеполитическая обстановка на юге во второй половине XVII века, после завоевания маньчжурами Китая. Маньчжурские правители Китая (Цинская династия) в союзе с китайскими феодалами, используя его неисчерпаемые людские ресурсы и экономический потенциал, приступили к завоеванию соседних народов. Эта агрессия, сопровождавшаяся разрушением производительных сил, уничтожением культурных ценностей, истреблением населения, несла покоренным пародам жестокий террор и национальный гнет в самых грубых и варварских формах. О масштабах и характере этой угрозы свидетельствует судьба Джунгарии. В результате массовой резни, учиненной здесь в 1756—1757 годах маньчжуро-китайскими захватчиками и имевшей немного прецедентов в истории человечества, было истреблено почти поголовно все ее население (до миллиона человек), лишь часть калмыков-ойратов нашла спасение в пределах России.

  5. Последствия экономические и политические для коренных народов Сибири после присоединения к России

    Вхождение народов Сибири в состав России, хотя и сопряженное с угнетением и эксплуатацией государством, избавило их от более жестокого гнета отсталых феодальных государств, от насильственного сгона с родных мест и даже от физического уничтожения.         Оно способствовало преодолению их изолированности от цивилизованного мира и создавало более благоприятные условия для дальнейшего хозяйственного и культурного развития.

   Присоединение и освоение Сибири явилось продолжением закономерного процесса расширения Русского государства, земледельческого освоения территории Европейской России. Сибирь для России была не далекой заморской колонией, а сразу же становилась неотъемлемой частью государства. Это обстоятельство, а также в целом мирный, аграрный характер русской колонизации Сибири резко отличают этот процесс от колониальных захватов европейских держав на других континентах. Сравнивая методы русской и американской колонизации, А. И. Герцен писал: «Россия расширяется по другому закону, чем Америка; оттого, что она не колония, не наплыв, не нашествие, а самобытный мир, идущий во все стороны, но крепко сидящий на собственной земле. Соединенные штаты, как лавина, оторвавшаяся от своей горы, прут перед собой все; каждый шаг, приобретенный ими, — шаг, потерянный индейцами. Россия... как вода, обходит племена со всех сторон, потом накрывает их однообразным льдом самодержавия...»

   Из двух миллионов индейцев, живших в Северной Америке ко времени прихода туда англичан, к началу XX века осталось не более 200 тысяч. А в Сибири уже с XVII века идет неуклонный рост численности нерусского населения. В то время как западноевропейские колонизаторы вели в своих заморских владениях истребительные войны, русское правительство старалось избегать насильственных методов, проводило покровительственную политику по отношению к местному населению. Конечно, при этом оно руководствовалось не гуманными принципами, а соображениями собственной выгоды. Эксплуатируя сибирские народы путем взимания ясака, оно было заинтересовано в сохранении контингента ясачных людей и поддержании их платежеспособности. Поэтому оно пыталось, хотя и не всегда успешно, оградить коренное население от произвола и лихоимства местной администрации и купцов.