Павел Первый – «безумный монарх» или «оболганный гений»

Дарья Христофоровна в своей записке отмечает, что Павел был «подозрителен, резок и страшен до чудачества». «Пустейшие случаи вырастали в его глазах в огромные заговоры, он гнал людей в отставку и ссылал по произволу, – свидетельствует Д.Х. Ливен. – Достаточно было императору где-нибудь на улице заприметить жилет [жилет у императора вызывал ассоциации с французской революцией], и тотчас же его злосчастный обладатель попадал на гауптвахту. Случалось туда попадать и дамам, если они при встречах с Павлом не выскакивали достаточно стремительно из экипажа, или не делали достаточно глубокого реверанса. Благодаря этому, улицы Петербурга совершенно пустели в час обычной прогулки государя».

О подозрительности императора говорят почти все  современники. Но некоторые из них ссылаются по большей части на сумасшествие Павла. Например, граф Бенигсен, отмечая суеверность  Павла, опирается именно на эту черту характера в своих доводах о безумии императора.

 Михаил  Александрович Фонвизин, племянник писателя Фонвизина Дениса Ивановича, в какой-то мере поддерживает заговор, подчеркивая при этом «прискорбие и негодование» заговорщиков, с которым они смотрели на «безумное самовластие Павла».

Что касается графа Ланжерона, то этот человек  откровенно и без всяких намеков  говорит, что преступление заговорщиков нужно для избавления «от безумия или от тирании, когда они опираются на деспотизм».

Замечу, что княгиня Ливен об этом факте  говорит следующее: «Утверждалось  не раз, будто Павел с детства  обнаруживал явные признаки умственной аберрации, но доказать, чтобы он действительно страдал таким недугом, трудно». Итак, Павел вспыльчив, ревнив к власти, подозрителен и эмоционален.

Саблуков  сообщает нам о «гатчинской дисциплине», введенной императором в армии  с первых дней его правления. Помещик  А.Т. Болотов писал, что «государь имел склонность к военной экзерциции и дисциплине… По вступлении на престол… он начал, с самого первого уже дня, преображать и переделывать все и вся…».

По словам Чарторыйского, «император вел государство  к неминуемой гибели и разложению, внеся полную дезорганизацию в правительственную машину». Фонвизин поясняет нам, что значит «дезорганизация» в поступках Павла, таким образом: «Павел, сперва враг французской революции… вдруг совершенно изменяет свою политическую систему и не только мириться с первым консулом Французской республики…, но и становится восторженным почитателем Наполеона Бонапарте и угрожает войною Англии. Разрыв с ней наносил неизъяснимый вред нашей заграничной торговле…». «Многим современникам императора Павла его иностранная политика казалась такой же странной и непредсказуемо алогичной, как и его обращение с подданными… Отчасти они были правы, ибо смотрели на дело со своей точки зрения, несовместимой с точкой зрения императора. Логично, например,  что разрыв отношений с Англией был сильным опустошением для иных, получавших от английского правительства субсидии за помощь в организации некоторых торговых дел…», – свидетельствует Саблуков.

Но, как  известно, ни один государь не желает зла  своему государству. И этому поступку тоже есть объяснение. Профессор Буцинский, который явно был в восторге от Павла I и не желал замечать в этом монархе каких-либо недостатков, говорит: «Павел, вступив на престол и желая доставить своим подданным мир, отказался от участия в коалиции [против Франции], и движение русских войск было остановлено… Россия, будучи в беспрерывной войне с 1756 года, есть потому единственная страна, которая находилась 40 лет в несчастном положении истощать свое народонаселение».

Тем не менее, Павла обвинили в нелогичности. «Несомненно, Россия страдала под управлением такого человека, душевное равновесие которого было весьма сомнительно… – повествует Адам Чарторыйский, – Он царствовал порывами, минутными вспышками, не заботясь о последствиях своих распоряжений; как человек, не дающий себе труда взвесить все обстоятельства дела, который приказывает и требует только немедленного исполнения своей воли…»

Барон Гейкинг говорил, что именно такое  «неподдающееся объяснению поведение  императора»  во внешней политике и довело общество до заговора.  

Подводя определенный итог можно сказать  что восшествие на престол императора Павла было воспринято современниками весьма неоднозначно, что объясняется его бывшим особым положением при дворе не дававшей ему править Екатерине II, а также характеру Павла, тяготению его к немецкой культуре, негативные ассоциации его с его отцом , Петром III. Но, тем не менее, в основной массе населения к Павлу было весьма терпимое отношение. 

Часть III «Поступки».

Одной из главных целей Павла было отрицание  предыдущего царствования – его воцарение было ознаменовано немедленной и крутой ломкой всех порядков Екатерининского царствования, производившейся без всякого плана, скорее под влиянием чувства, нежели в результате какой-либо системы. Одним из первых дел нового императора было коронование останков Петра III, перенесенных затем из Александро-Невской лавры в Зимний дворец, а отсюда, вместе с гробом Екатерины II в Петропавловскую крепость. Вместе со своими сыновьями Александром и Константином, надевшими по приказу отца прусские мундиры, в сопровождении высших сановников Павел I прошел в церковь, чтобы принять там присягу на верность. Бросая на всех злобные взгляды, новый царь не мог скрыть радости.  Подчеркнуто желая приобщить к своему восшествию на престол покойного Петра III, он отдал чрезвычайные распоряжения о перемещении останков своего отца в гробницу императоров в Петропавловскую крепость. До сих пор они находились в Александро-Невской лавре, где были погребены без почестей и обряда. Траур будут носить по Петру III и Екатерине II. Их гробы поставят на один катафалк, но похоронили их в разных могилах.

Как будто  желая поразить всеобщее воображение  своими  экстравагантными выходками, Павел I заставил нести посмертную корону отца того самого Алексея Орлова, который 34 года назад собственноручно отправил Петра III в мир иной. Затем он сделал графом Империи Алексея Бобринского, незаконнорожденного сына Екатерины II и Григория Орлова, появившегося на свет в правление Петра III. Более того, он вернул Бобринскому имения и 20 тыс. крестьян, которые Екатерина ему дала, а потом отобрала из-за скандальных похождений.

В начале 1797 г. коронация Павла прошла в  Москве с необычайной пышностью. По примеру византийских императоров царь был одет в мантию из красного бархата, а поверх нее в золотой плащ, подбитый горностаем. Получив помазание Божие, он подошел к престолу и сам возложил императорскую тиару на свою главу, а затем короновал супругу, так как считал себя Избранником Божьим. Зачитанная вслед за тем грамота наделяла его титулом и правами “главы церкви”, а не просто “покровителя церкви”, как его предшественников. С этого момента Его Величество мог сам брать на алтаре чашу со святыми дарами и совершать обряд причастия без священника. Затем был зачитан закон о престолонаследии по прямой нисходящей линии, от лица мужского пола к лицу мужского же пола, в порядке первородства. Таким образом, Павел отстранил от будущего престола всех женщин и правителей, избранных боярами, стрельцами или чернью.

Павел отменил петровский указ о назначении самим императором своего преемника  на престоле. Указом о «трёхдневной барщине» запретил помещикам отправление  барщины по воскресным дням и более  трёх дней в неделю. Закон никогда не применялся на практике, но вызвал негодование помещичьей России. Не зная истинного состояния российских сословий, Павел счёл, что положение помещичьих крестьян-крепостных лучше, чем участь крестьян казённых, и роздал 600 тысяч душ казённых крестьян в частное владение, чем вызвал ненависть с их стороны.

Существенно сузил права дворянского сословия по сравнению с теми, что были пожалованы Екатериной II, а порядки, заведённые в Гатчине, были перенесены на всю российскую армию. Жесточайшая дисциплина, непредсказуемость и произвол императорских капризов привели к массовым увольнениям дворян из армии, особенно офицерского состава гвардии (из 182 офицеров конногвардейского полка в 1786 к 1801 остались только двое).

В правление  Павла I возвысились гатчинские выходцы, подхалимы и карьеристы, — Аракчеев, Кутайсов, Обольянинов.

Подозрительность  и недоверчивость Павла достигли апогея, он не верил даже членам своей  семьи и собирался передать престол  племяннику Марии Фёдоровны, вюртембергскому  принцу Евгению, устранив наследника — своего сына Александра.

Павлу казалось (и не без оснований), что  дворянин-крепостник, злоупотребляющий сословными вольностями и уклоняющийся от служения государству, — фигура малополезная. Ограничение своеволия  помещиков было реальной задачей власти — но эта задача причудливо соединялась с надеждой на то, что полуобразованный русский барин может превратиться в бескорыстного вассала, служащего интересам трона и страны.

Пожалуй, одним из наиболее значимых преобразований павловского пятилетия стало сокращение дворянских привилегий. Павел обязал дворян служить в армии; для перехода из армии на гражданскую службу требовалось специальное разрешение. Помимо этого при Павле возобновилась практика телесных наказаний для всех сословий.

Несколько изменился и статус крепостных крестьян. Вступив на престол, Павел приказал всем крестьянам присягнуть себе (до этого  такая практика не существовала). Это  было воспринято как шаг к ослаблению крепостного права. Правильность такого предположения подтверждают дальнейшие постановления: запрет на продажу безземельных крестьян с аукциона, манифест о трехдневной барщине (1797).

Недовольство  во всех слоях общества нарастало. Не чувствуя и не понимая этого, Павел I запретил выезд молодых людей  за границу на учёбу, из-за границ был закрыт ввоз книг, вплоть до нот, закрыты частные типографии. Дошло до того, что устанавливалось время, когда в домах полагалось тушить огни. Из русского языка изымались слова «гражданин», «отечество» и другие. Убежденный в необходимости охранять русское общество от превратных идей революции, Павла предпринял целое гонение на либеральные мысли и заморские вкусы, носившее при всей суровости, с какой оно совершалось, довольно курьезный характер. В 1799 году были запрещены поездки молодых людей за границу для учения и для избежания надобности в таких поездках основан Дерптский университет. В 1800 году был запрещен ввоз всяких книг и даже нот из-за границы; еще ранее, в 1797 году были закрыты частные типографии и установлена строгая цензура для русских книг. Одновременно с этим, налагался запрет на французские моды и русскую упряжь, полицейскими приказами определялся час, когда жители столицы должны были тушить огни в домах, из русского языка изгонялись слова «гражданин» и «отечество» и т. п. Правительственная система, поскольку можно применять это слово к порывистым и противоречивым действиям Павла, свелась, таким образом, к установлению казарменной дисциплины в жизни общества, и последнее отвечало глухим ропотом, тем более опасным, чем старательнее он заглушался.

Внешняя политика Павла так же отличалась бессистемностью и произволом. Россия меняла союзников в Европе как  перчатки. Незадолго перед смертью  Павел послал в поход на Индию  войско Донское — 22 507 человек без  обоза, припасов и какого-либо стратегического плана. Поход был отменён сразу после гибели Павла.

Павел далеко не всегда педантично придерживался  раз избранного пути. У Павла была своя программа, но такая, которая подвергалась постоянным изменениям. Порой император  действовал импульсивно, спонтанно реагируя на ситуацию. Павел, верно оценивая многие насущные задачи государства (упрочение центральной власти, ограничение дворянского произвола, улучшение положения крепостных, утверждение России на европейской арене как самостоятельной силы и т.д.), смотрел на эти задачи через призму несколько романтической веры в благотворность ценностей, сложившихся в рыцарские времена.  

Глава II «Павел – реформатор»

Часть I «Что повлияло на характер Павла».

Как мы знаем, детство Павла вовсе не было безоблачным, но он рос веселым, добрым, развитым мальчиком, имел массу великодушных порывов. Из "Записок" Семена Порошина мы можем узнать, что Царевич рос ребенком до болезненности впечатлительным. Маленький Павел "весьма любил всяких тварей: собачек, кошечек и тому подобное, особливо кошек".  

С 1761 года Никита Иванович Панин отвечает за образование и воспитание Павла и как бы представляет интересы Павла в сложной придворной борьбе. Н.И. Панин мечтал об усовершенствовании российской политической системы, он хотел ограничения самодержавия императорским советом и шести-восьми членов с четырьмя департаментами. Все эти идеи Павел также впитал в себя. Панин и выбранные им учителя постепенно укрепляют в будущем императоре сознание собственных прав на престол. Почти через всю жизнь пронес Павел панинскую «аристократическую конституцию».

Павел был вспыльчив, с детства неуравновешен, но с детства же никогда не забывал  просить прощения – и каждый раз  это был искренний покаянный  порыв. Павел не был человеком  без недостатков, он был человеком сложным, и наверняка далеко не каждому приходились легко рядом с ним. Но он никогда не был тем бездушным, капризным, полуобразованным солдафоном, каким мы привыкли представлять его. Д.Х. Ливен, фрейлина и дочь лучшей подруги императрицы Марии Федоровны, вспоминала: "Он обладал прекрасными манерами и был очень любезен с женщинами; он обладал литературной начитанностью и умом бойким и открытым, склонен был к шутке и веселию, любил искусство; французский язык и литературу знал в совершенстве, его шутки никогда не носили дурного вкуса, и трудно себе представить что-либо более изящное, чем краткие милостивые слова, к окружающим в минуты благодушия". Приведенное нами воспоминание, возможно, и отличает некий идиллический налет, однако не верить ему нет смысла хотя бы потому, что оно практически дублирует многие другие. Да, существует не единственное свидетельство, рисующее Императора Павла именно таким – любезным, образованным – просто хорошим – человеком.