Павел Первый – «безумный монарх» или «оболганный гений»

Часть II «Поступки и отзывы о них и о Павле современников и потомков».

По вступлении Павла на престол мало кто тогда сумел понять, что, возможно, за гротескными проявлениями царственного самодурства и шокирующими антиекатерининскими декларациями скрывалось стремление — может быть, не вполне осознанное, интуитивное — по-новому управлять страной, столкнувшейся с ранее неизвестными проблемами.

Если  рассматривать, как воспринималось царствование Павла Петровича современниками и потомками, то особо следует сказать о том, как оценивал павловское царствование Ключевский. В «Курсе русской истории» он пишет, что «император Павел I был первый царь, в некоторых актах которого как будто проглянуло новое направление, новые идеи». Павловское пятилетие, по мнению историка, «органически связано как протест — с прошедшим, а как первый неудачный опыт новой политики — с будущим». Главной задачей Павла Петровича Ключевский считает борьбу с сословными привилегиями, результатом этой борьбы во имя «порядка, дисциплины и равенства» — «торжество бюрократии, канцелярии».

Позитивно смотрят на правление Павла I Н. А. Саблуков, А. Коцебу и прочие деятели, либо видевшие в Павле Петровиче, прежде всего, не грозного самодержца, а ранимого и романтичного человека, это А. Ф. Ланжерон, Д. X. Ливен, К. Гейкинг, А. Чарторыйский и немало иных современников государя, а также, конечно, и облагодетельствованные Павлом люди. А. Ф. Ланжерон так же приводит аргументы на противоречивый и трудный  характер императора, испорченного подозрительностью и недоверием ко всему окружающему, но помимо крайней нервности, омрачавшей его личность, автор говорит и о добром сердце, и о стремлении делать благо своему государству.

Павел I проявлял себя как интеллектуал. Князь Голицын говорит о весьма остром и пылком уме Павла, обладающего прекрасной памятью. О хорошей памяти будущего императора говорили и его учителя. Вообще Павел был одаренным человеком; А.С. Порошин, учитель математики, писал, что по остроте своего математического мышления Павел мог бы быть «нашим Российским Паскалем».  Барон Грим, потрясенный «изящным пониманием всех тонкостей» французского языка и культуры. Тот же самый современник говорил, что «ничто полезное и поучительное не было оставлено без осмотра и подробного и тщательного изучения»  Павлом во время его путешествия в Париж. Путешествуя по Западной Европе, наследник престола создал прекрасное впечатление о своем воспитании и образовании. Брат Иосифа II, австрийского императора, Великий Герцог Леопольд во время пребывания Павла во Флоренции пишет в своем письме к австрийскому императору: «Граф Северный, кроме большого ума, дарований и рассудительности, обладает талантом верно постигать идеи и предметы и быстро обнимать все их стороны и обстоятельства».

Еще в 1773 году прусский посол писал Фридриху II: «Молодой Князь прекрасно воспитан». Французский Барон Грим в своем письме Екатерине повторил эту мысль: «Находят, что Граф Северный воспитан лучше, чем наши принцы».

Действительно, воспитание Павла I было прекрасным. Подробно об этом говорит княгиня Ливен, рассуждая  о прекрасных манерах императора.  Там же она говорит о том, что император был довольно веселым человеком, но при этом «его шутки никогда не носили дурного характера».  О том, что Павел был «очень весел и много шутил», писали так же Кутузов и Саблуков.

Н.А. Саблуков часто говорит о высокой нравственности императора. Из его слов мы знаем, что Павел был глубоко верующим и богобоязненным человеком и ненавидел распутство. К высокой нравственности  следует так же добавить и то, что у императора было сильно развито чувство справедливости. Анна де Пальмье, у отца которой Павел, будучи Великим Князем, занимал «немалозначительные суммы» вспоминает о нем как о справедливейшем монархе, человеке, для которого честь и искренность играли огромную роль в его правлении.  Много было написано анекдотов о Павле I, тем не менее, подтверждающие эти утверждения. Но об этом свидетельствуют не только анекдоты.  Август Коцебу сообщает: «Вельможи не смели обращаться с ним [народом] с обычною надменностью; они знали, что всякому возможно было писать прямо государю и что государь читал каждое письмо».

Адам  Чарторыйский говорил, что Павел  в «глубине души искал правды и  справедливости и нередко в своих  гневных порывах карал справедливо  и верно». Он упоминает о том, что  в его кратковременное царствование русские чиновники допускали менее злоупотреблений.

Княгиня Ливен в своих записках пишет, что император «свою вину и  несправедливость исправлял с большой  искренностью».  То же самое сообщает нам Коцебу, подчеркнув еще раз, что  «собственную несправедливость Павел сознавал охотно. Его гордость тогда смирялась». Подтверждает эти слова Лопухин рассказом об офицере, у которого император заметил какую-то неисправность в форме и ударил его за это тростью. На другой день император позвал к себе этого офицера, извинился перед ним и дал щедрое вознаграждение.

Барон Гейкинг считал императора человеком  добрым и сердечным. О доброте  души Павла I говорят и другие современники. Княгиня Ливен пишет, что даже со своими «ужасными склонностями»  у императора были «ум и сердце в сущности открытые и добрые».

Натан Эйдельман считает Павла умным, последовательным и прогрессивным  политиком, не понятым своим временем, но большинством современных историков эта точка зрения не разделяется. 
 
 

Заключение.

Он брался за решение многих вопросов, но редко которые доводил до конца. Он зачастую выбирал не те методы и способы для выполнения своих указаний, при этом его постоянно сопровождала опасная спутница — крайность. В нем как бы было два человека. Один - старался играть с достоинством и блеском роль принца, второй - впадал постоянно в крайность, безрассудство и становился причиной мрачных трагедий.

Характеризуя  Павла Петровича, как императора, надо отметить, что в своих действиях  и решениях он не имел надежного  помощника. Те, кто его поддерживал при Екатерине II, ушли из жизни до его восшествия на престол. У него были неплохие начинания, и он в своих действиях не стоял на месте, быть может, кое-что ему бы и удалось осуществить, не будь такого раннего для Павла Петровича рокового часа.