Первая мировая война в восприятии современных историков

Последняя норма — объективно возможный  для страны предел выдачи мяса в  действующей армии в ходе затяжной войны. Прежде всего, потому что гигантское разрастание численности Вооруженных сил грозило подорвать возможности отечественного животноводства. Уже в 1915 г. годовое потребление мяса армией составило 60% довоенного потребления всем населением России. В абсолютном выражении это были сравнительно небольшие цифры, однако они могли уничтожить отечественное стадо крупного рогатого скота.

Экономили, прежде всего, на фронте, где  выдача мяса была централизована в  виде пайка. Например, в конце июля 1916 г. на Западном фронте «в целях сохранения запаса живого скота, главнокомандующий фронтом приказал готовить пищу 2 раза в неделю из консервов и 1 раз в неделю — из рыбы. При закладке консервов в котел, считать одну порцию консервов за фунт мяса, то есть класть 1 порцию на двух человек». Экономия на каждой порции — 35 г мяса (паек в 410 г — вес консервов в 375 г), а на 1,5 млн человек — 52,5 т в день. Средний вес скота в войсковых гуртах — 15 пудов (240 кг). Итого, ежедневная экономия составляла 220 коров — паек примерно 4 пехотных дивизий¹².

По окончании 1915 г. были произведены  некоторые подсчеты. Согласно данным ОСОпп, за 18 месяцев войны было забито 10 млн голов скота. Эта цифра  составляла 20% годного для убоя скота  по всей России, и 30% — по Европейской России. В то же время, годовой прирост составил 7 млн голов. По расчетам, в 1913 г. в России насчитывалось 52,4 млн голов крупного рогатого скота. Ежегодный прирост — 9 млн голов, который и составлял потребление мирного времени. В первый год войны армия получила 5 млн голов и еще 4 млн потеряли в ходе Великого отступления. Таким образом, к октябрю 1915 г. количество крупного рогатого скота понизилось примерно до 43 млн голов¹³.

При этом и тыл повысил потребление  ранее недоступных для него продуктов: мяса, сахара, масла, белого хлеба. Причина — «пайковые» выплаты от государства семьям солдат. Потребление мяса в России повысилось с 0,3 (4,8 кг) до 4—5 (64—80 кг) пудов в год. В то же время, потребление мяса по сравнению с довоенным уровнем в Англии составило 62%, в Германии — 12%. Если даже учесть все погрешности, то в России население в целом стало есть мяса больше, чем в Германии, до войны являвшейся лидером по потреблению мяса (54 кг в год).

Поэтому, на второй год войны главной  задачей власти стало сохранение мясного фонда. Военно-политическое руководство государства осознало, что при наличии существующей тенденции количество скота в стране будет уменьшаться, и чем дальше, тем все быстрее, в возрастающей прогрессии. Вооруженные силы увеличивались, потребление тыла — тоже, а между тем количество репродуктивного скота уменьшалось, так как именно он шел на мясо. Выход был только один — сокращение потребления мяса в тылу и на фронте, впредь до упрочнения сложившейся ситуации со скотом.

Таким образом, в 1916 г. снижением пайка и введением постных дней удалось понизить потребность Вооруженных сил в мясе и наладить относительно благополучное довольствие войск. Ежедневная потребность армии в мясе в 1914 г. — 187,5 тыс. пудов (3073,7 т) или 17 тыс. голов крупного рогатого скота. В 1915 г. — 150 тыс. пудов (2459 т) или 14 тыс. голов. В 1916 г. — 120 тыс. пудов (1967 т.) или 10 900 голов. В 1917 г. — 112,5 тыс. пудов или 10 300 голов. Количество скота, поставляемого на фронт, постоянно сокращалось. Но если армия увеличивалась в количестве, то мясной паек для солдат уменьшался, отсюда и общее уменьшение цифры потребления¹⁴.

Проблемы снабжения не исчезли  и после февральского переворота. Так, на совещании в Ставке 16—17 мая 1917 г. вновь был поставлен вопрос о недостаточности подвоза продовольствия на фронт. Помощник Главноуполномоченного по закупке мясных продуктов В.Н. Бреславец указал, что если брать в европейской России необходимые для армии 326 вагонов мяса, то это будет сделано лишь реквизициями «в ущерб сельскому хозяйству». Министерство земледелия смогло обещать муку и крупу сверх нормы, но мясо — все равно в половинном размере от требуемого военным ведомством. Теперь предлагались следующие меры для ослабления дальнейшего падения мясного запаса страны: «а) замещение части говядины свининой; б) таковое же замещение говядины бараниной; в) введение в потребление населения зерен бобовых растений, богатых белковыми веществами; г) усиленное разведение домашней птицы; д) принятие экстренных мер воспособления выращиванию молодняка крупного рогатого скота». Однако спасти агонизировавшую под ударами войны, революции и внутренних противоречий власть уже ничто не могло. Хотя мясной паек в Вооруженных силах на протяжении войны оставался вполне достаточным, меры, предпринимаемые для этого, постепенно привели к истощению скотоводства, что стало залогом продовольственного кризиса, который ударил уже по революционным властям после февраля, а еще сильнее после октября 1917 года.

Однако, кроме страшных проблем, поразивших русскую армию и русское общество, были в эти годы и радости, добро и добрая воля людей. радевших о судьбе отчизны. О таких людях – купцах Парамоновых, - повествует в своей статье «Благотворительная деятельность предпринимателей Парамоновых на Дону. 1914-1915 гг.» О.П. Окопная.

Стремительное развитие капитализма  в России привело к возникновению  предпринимательских династий, известных  не только своими коммерческими успехами, но проявивших себя в качестве меценатов  и благотворителей. На Дону в этот период широкую известность приобрела семья крупнейших предпринимателей Парамоновых. Их рудники, шахты, мельницы и торговые дома были разбросаны по всей донской земле. Плоды их трудов позволяли братьям жить на широкую ногу, богато обустраивать свои дома. При этом Парамоновы делали значительные пожертвования на строительство церквей, богаделен, больниц, школ и высших учебных заведений, а также оказывали поддержку армии и населению родного края в годы первой мировой войны¹⁵.

Важной акцией Ростовского-на-Дону общественного комитета стало устройство и содержание лазаретов для увечных и больных воинов. Братья Петр и Николай Парамоновы ходатайствовали перед Городской Управой о передаче в их распоряжение здания парамоновского городского начального училища под устройство лазарета. Следует отметить, что данное училище было построено на средства братьев Парамоновых в 1913 г. и согласно завещанию их отца Е.Т. Парамонова стало собственностью города. Именно в нем, получив согласие городской администрации, Парамоновы 24 августа 1914 г. открыли первый лазарет комитета. Вслед за ним учреждаются новые лазареты, в том числе, в старом помещении Купеческого общества взаимного кредита на 40 кроватей, в доме Иванова на 50 кроватей, в Шаховском училище, в двухклассном городском училище 6. Местные газеты сообщали: «Лазареты, открытые на средства Местного общественного комитета в г. Ростове-на-Дону выглядят очень уютно. Хорошие новые кровати, внимательный и сердечный уход вместе с хорошим питанием создают благоприятную обстановку для восстановления нарушенного здоровья».

Парамоновы подходили к делу обеспечения помощи русским воинам с присущими им деловитостью и  коммерческой хваткой. Они обеспечили необходимую рекламу, развернули агитацию и пропаганду. Так, в окнах канцелярии комитета (бывший магазин Адлера на улице Большой Садовой) была установлена образцовая именная койка для раненых. Комитет выставлял доски с телеграммами о военных событиях, вывешивал плакаты, а также установил раздачу пищи по прибытии на вокзал раненых.

Наряду с созданием общественных благотворительных комитетов и организацией лазаретов братья Парамоновы пытались привлечь рабочих к делу оказания помощи жертвам войны. На общем собрании всех граждан г. Александровск-Грушевска и рудничного населения присутствовавшие постановили: «Пожертвовать на дело обороны страны 14 тысяч рублей, работать в праздничные дни с тем, чтобы заработная плата поступала в распоряжение народных организаций». Шахтеры помогали Н.Е. Парамонову в организации и устройстве лазарета на рудниках¹⁶.

Следует отметить, что Парамоновы организовывали транспортировку раненых и больных воинов, используя свой личный транспорт: пароходы товарищества «Петр» и «Император Александр III».

Парамоновы, как представители  торгово-промышленного класса России, стремились быть активной политической силой. В годы первой мировой войны предприниматели стали создателями эффективно действовавшей системы благотворительных организаций, что позволило им набрать определенный общественный вес на Дону. Парамоновы стремились объединить силы различных классов в борьбе с трудностями первой мировой воины, пробудить сочувствие у населения к жертвам воины и отвлечь рабочих и солдат от революционного движения.

Для нейтрализации разложения общества, для того, чтобы повысить производительность труда в военных условиях в  годы первой мировой войны была проведена антиалкогольная компания, которую анализирует в своей статье Е.В. Пашков. 

Локальными моделями-предвестниками «сухого» порядка 1914—1917 гг. являлись закрытия питейных заведений во время призыва  новобранцев в вооруженные  силы, мобилизаций периода русско-японской войны, войсковых маневров, крестных ходов, крупных общегосударственных праздников. Возможность таких мер была установлена циркулярами Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей (ГУНСиКПП) управляющим акцизными сборами от 8 июля 1898 г., министра внутренних дел от 6 августа 1903 г. — губернаторам. В соответствующих случаях и на необходимое время в населенных пунктах, через которые следовали команды мобилизуемых, в местах, где проводились маневры и проходили крестные ходы, казенные винные лавки должны были закрываться по распоряжению управляющего акцизными сборами губернии по соглашению с губернатором, а частные питейные заведения распоряжением последнего при согласовании с начальником акцизного ведомства В дни общегосударственных юбилеев, например, пятидесятилетия освобождения крестьян, трехсотлетия Романовых закрывались питейные заведения на территории всей страны по соглашению министров финансов и внутренних дел.

Факторами, подтолкнувшими верховную власть отказаться от питейного дохода являлись законопроекты, письма, речи части депутатов Государственной Думы, отчеты некоторых губернаторов, постановления органов местного самоуправления, статьи в печати и записки частных лиц.

16 ноября 1907 г. известный борец за трезвость М.Д. Челышев выступил в Государственной Думе с речью против казенной винной монополии, в которой предложил конкретные меры борьбы с пьянством: «1) полное уничтожение выделки и продажи, а также ввоза заграничных спиртных напитков; 2) до полного уничтожения воспретить в тех уездах, где будет производиться продовольственная помощь, продажу всех спиртных напитков на все время оказания продовольственной помощи; 3) с начала 1909 г. систему взимания налогов с населения через спиртные напитки более не применять; 4) причислить алкоголь к ядам и продавать его только в аптеках по рецептам докторов; 5) предоставить всем крестьянским обществам право закрывать казенные кабаки; 6) в запретительных приговорах с правом голоса должны участвовать жены и матери домохозяев; ... 9) усилить наказания... за беспатентную торговлю и за покупку крепких напитков у лиц, не имеющих права торговли ими... 10) установить за обнаружение тайной продажи и покупки крепких напитков вознаграждение из имущества виновных...»¹⁷.

14 января 1914 г. барон К.В. Каульбарс  направил председателю Совета  Министров Кококцову доклад «К  вопросу о пьянстве» с пометой  «срочное», в котором указывал, что «все высказанные уже мысли  по этому вопросу ни к чему  не привели и, конечно, и  не приведут». Он предлагал радикальные меры, «на что в печати мной было указано уже много лет назад: 1). Пьянство и водку оба необходимо уничтожить, ибо водка никому не нужна — разве аптеке — только с разрешения врача. 2) Государство должно увеличить свой доход, а вовсе его не уменьшать... Это вполне возможно, ибо 1). С богатого и трезвого прямым налогом можно взять "больше и легче"...». Коковцов перед текстом доклада написал: «Не сомневаюсь, что все проекты останутся при просящем. Никакой его проект не воспользуют».

Теперь уже работа закипела на местах. В губернских акцизных управлениях проводились заседания хозяйственных комитетов, где обсуждались конкретные меры. Управляющие издавали свои циркуляры с конкретными мерами, отправляли копии всем другим управлениям и просили их сделать то же самое, что обеспечило координацию действий в масштабах всей страны. Зачастую получалось, как в Курской губернии, что меры других управлений просто списывались.

Вначале, вплоть до августа, на местах не проявили особого рвения в деле отрезвления народа, называя главной причиной высокого уровня пьянства не государственную продажу водки, а ее незаконный оборот, прежде всего нелегальную перепродажу, именуемую шинкарством или корчемством. В основном все меры были направлены на борьбу именно с этим злом. От продавцов винных лавок требовали выдавать шинкарей и поощрять то же самое от населения. Но со стороны народа особой поддержки этому не нашлось, люди покрывали шинкарей, а лавки продавцов-доносчиков сжигали¹⁸.

Начавшаяся война оказалась  катализатором антиалкогольной кампании. Дело в том, что согласно «Руководству для призыва нижних чинов запаса... на действительную военную службу», изданному в 1908 г., под каждое мобилизационное расписание уездными по воинской повинности присутствиями при участии представителя акцизного ведомства составлялись предположения о местах и времени прекращения торговли крепкими напитками, которые утверждались губернскими по воинской повинности присутствиями. По общему положению должны были закрываться питейные заведения: «1) в дни и в пунктах прохождения маршевых команд нижних чинов запаса и ратников ополчения при следовании таковых из уездных городов в части войск или в пункты формирования отдельных частей; 2) в дни и в пунктах выступления мобилизованных частей в поход или посадки их в вагоны и 3) во время прибытия и стоянок на станциях железных дорог воинских поездов, причем в этом последнем случае закрытию подлежат места продажи крепких напитков, расположенные от железнодорожных станций на расстоянии до 250 сажен». В апреле-марте 1913 г. некоторыми уездными по воинской повинности присутствиями, например Новгородским, были приняты постановления «о необходимости при мобилизации закрывать все казенные винные лавки и частные места продажи крепких напитков в уезде на все время мобилизации и распространить эту меру и на железнодорожные буфеты в отношении продажи питей как распивочно, так и на вынос тем лицам, которые не состоят пассажирами поездов».