Православная утопия Киреевского и Хомякова

Мы уже отмечали выше, что истолкование просвещения  России и Европы уязвимо с точки  зрения социальной конкретики. Д.И. Писарев, посвятивший творчеству Киреевского критическую статью «Русский Дон Кихот», в определенной степени был прав, когда с негодованием писал: «...ему нет дела до того, что ест французский блузник, нет дела до того, что говорит на своем митинге английский ремесленник, нет дела до того, как богатая буржуазия эксплуатирует пролетариев... бытовые вопросы, возникающие в европейской жизни и составляющие ее животрепещущий и общечеловеческий интерес, проходят мимо его просвещенного ума, занятого недосягаемо высокими интересами и аристократическими идеальными стремлениями».

Из всех славянофилов Киреевский менее всего занимался  крестьянским вопросом. И собственно его позицию по этому вопросу  мы можем узнать из замечаний, высказанных  в письмах другу Александру Кошелеву и сестре Марии Васильевне. Киреевский протестовал против немедленного освобождения крестьян в конце 50-х — начале 60-х годов. Он считал необходимым подождать, когда «дух истинно христианской веры» воплотится в общественной жизни.  Киреевский считал, что крепостное право — это не только экономическая, но и личная зависимость. У крестьян выработалось чувство холопства, у чиновников — презрение к холопам, в результате «ненаделенные высоким нравственным чувством и независимые, как помещик от крестьян, чиновники быстро доведут их до полного обнищания», а сами крестьяне развратятся с помощью кабаков. Но это высказывание не следует понимать как снисходительное отношение к крестьянам. Крестьянство Киреевский рассматривал как защитника и хранителя общинного уклада и религиозной жизни. «Народ всегда прав» — таков тезис Киреевского.

 

Глава  V. Православная утопия Киреевского и Хомякова.

П.Я. Чаадаев  назвал славянофильское учение «ретроспективной утопией». В письме к Шеллингу от 20 мая 1842 г. Чаадаев писал: «Необыкновенная эластичность этой философии, поддающейся всевозможным приложениям, вызвала к жизни у нас самые причудливые фантазии о нашем предназначении в мире, о наших грядущих судьбах; ее фаталистическая логика, почти уничтожающая свободу воли, восстанавливая ее в то же время на свой лад, усматривающая везде неумолимую необходимость, обратясь к нашему прошлому, готова была свести всю нашу историю к ретроспективной утопии, к высокомерному апофеозу русского народа; ее система всеобщего примирения путем совершенно нового хронологического приема, занимательного образца наших философских способностей, вела нас к вере, что, упредив ход человечества, мы уже осуществили в нашей среде ее честолюбивые теории...».

Фрагмент письма Чаадаеву дает возможность увидеть, что его оценка славянофильства некорректна, по крайней мере, в ряде аспектов. Во-первых, Чаадаев приобщает славянофильство к гегелевской философии. Выше мы анализировали критику Хомяковым философии Гегеля и отметили, что не Гегель вдохновлял православных философов.

Во-вторых, Чаадаев, по всей видимости, считал воззрения  славянофилов и С.П. Шевырева и М.М. Погодина одной школой, поскольку  приписывать идею «высокомерного апофеоза русского народа» А.С. Хомякову и  И.В. Киреевскому вряд ли возможно. Философско-исторические взгляды славянофилов действительно можно классифицировать как утопию, если под утопией мы имеем в виду исторические идеи о совершенном обществе. В таком случае под эту категорию попадают все философские проекты усовершенствования общества.

Далее, утопия в истории подразумевает критику существующей действительности293. Критика общественных отношений России была не только в «Философических письмах» Чаадаева, но и у славянофилов, особенно у Хомякова, Самарина, Кошелева. Что касается ретроспективности, то идеал цельности, который Киреевский описывал как почти воплощенный в Древней Руси до XVI в., служил, на наш взгляд, критике настоящего и был обращен в будущее, а вовсе не в прошлое. Эту двойную нацеленность утопических построений Киреевского можно отчетливо видеть в его неоконченной повести «Остров». В повести дана картина христианской цивилизации, где сохранились мудрость греческой патристики, гармония телесной и умственной деятельности, стремление к высшим наслаждениям духа, неприязнь к притворству и соперничеству. Гармоническая жизнь заставляет жителей острова содрогаться при виде Запада, погибающего в волнах революционного террора. «Может быть, эта кровь, эти жертвы — только страшное наказание просвещенному человечеству за ложь в его просвещении,— очистительное наказание человеку за расслабление его сердечных сил, за вялость и ограниченность его стремлений, за притворство в вере, за корыстное искажение святыни, за несочувствие к угнетенным, за презрение прав бессильных, за легкомыслие, за коварство, за изнеженность, за забытие меньшой братии Сына Человеческого, за оскудение любви?» Целый ряд высказываний Киреевского относительно будущего России подсказывают другое определение его утопии, а именно православная утопия. Хомяков и Киреевский считали, что цельность духа, присущая православию, и общинный характер землепользования способны обеспечить России естественный, органический ход развития без насильственных переворотов. Они мечтали о близком «перевороте русского мышления» хотя и понимали, что «возможность потому невероятна, что слишком прекрасна».

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение  

Исследование общественно-политических взглядов славянофилов показывает, что  славянофильство возникло и развивалось  как направление раннего русского либерализма, что оно крепкими нитями было связано с российской действительностью середины прошлого столетия и порождено было поисками выхода из тупика крепостных отношений. Насильственный характер петровских преобразований, насильственный разрыв с предшествующим ходом общественного развития, насильственное подражание Западной Европе подрывали, по мнению славянофилов, возможность особого пути исторического развития России. В наибольшей степени славянофильская надежда на возможность ухода от подражания общеевропейским стандартам 19 в. выразилась в стремлении выработать государственное устройство в «славянском духе».⁴ 

Согласно славянофильской  концепции, основной причиной возникновения  государственности на Руси явилось  то, что внутренние нравственные начала русского народа нуждались в соответствующих условиях для своего проявления и благоприятного развития. А поскольку Русь была окружена враждебными народами, то обеспечить такие условия могла только политическая организация общества.⁵

 

 

 

 

 

 

Список  использованных источников и литературы.

1. Дудзинская Е.А. Славянофилы в общественной борьбе - М.; 1983
2. Цимбаев Н.И. Славянофильство - М.; 1986
3. Широкова М.А. Ранние славянофилы о природе государства на Западе и в России

 

¹ Цимбаев Н.И. Славянофильство; М.; 1986, с.5

² Дудзинская Е.А. Славянофилы в общественной борьбе; М.; 1983, с.26

³ Широкова М.А. Ранние славянофилы о природе государства на Западе и в России

⁴ Цимбаев Н.И. Славянофильство; М.; 1986, с.239

⁵ Широкова М.А. Ранние славянофилы о природе государства на Западе и в России