Причины и сущность распада СССР

17 августа — Крючков, Павлов, Язов, Бакланов, Шенин и помощник Горбачёва Болдин встречаются на объекте «АБЦ» — закрытой гостевой резиденции КГБ по адресу Теплостанский проезд, 1а. По данным «Би-би-си» принимаются решения ввести ЧП с 19 августа, потребовать от Горбачёва подписать соответствующие указы или уйти в отставку и передать полномочия вице-президенту Янаеву, Ельцина задержать на аэродроме «Чкаловский» по прилёте из Казахстана для беседы с Язовым, дальше действовать в зависимости от результатов переговоров.^[40] Варенников на суде заявил, что при его присутствии на объекте «АБЦ», рассматривались только две проблемы: первая - оценка обстановки в стране и вторая - какие надо принять меры. И никто не говорил о лишении Горбачева власти^[43].

Начало событий[править | править исходный текст]

18 августа в 8 часов утра Язов провел совещание в Министерстве обороны, командующему войсками Московского военного округа генералу Н. Калинину было приказано подготовить ввод в Москву 2-й гвардейской мотострелковой дивизии и 4-й гвардейской танковой дивизии, командующему ВДВ П. Грачёву - 106-й воздушно-десантной дивизии.

11.00: Крючков проводит  совещание с руководством КГБ,  приказывает направить группы  сотрудников центрального аппарата  в Латвию, Эстонию и Литву, передает  своему заместителю Валерию Лебедеву  список из 69 лидеров демократического  движения, за которыми нужно установить  слежку, а по получении приказа  - арестовать.^[40]

В 13 часов О. Д. Бакланов, О. С. Шенин, В. И. Болдин, генерал В. И. Варенников и начальник 9-го управления КГБ Ю. С. Плеханов^[2] вылетели с аэродрома «Чкаловский» на военном самолёте Ту-154 (бортовой номер 85605)^[44], закреплённом за министром обороны Язовым, в Крым для переговоров с Президентом СССР Горбачёвым, чтобы заручиться его согласием на введение чрезвычайного положения. Около 17 часов они встретились с Горбачёвым. Горбачёв отказался дать им своё согласие^[40][45][46]

Мы в Чрезвычайном комитете договорились, что группа поедет в  Крым к Горбачёву для того, чтобы  его склонить к принятию решения  о введении чрезвычайного положения. … Другой целью нашего приезда  в Форос к Горбачёву было сорвать  намеченное на 20 августа подписание нового союзного Договора, который, по нашему мнению, не имел никаких правовых основ. 18 августа мы с ним встретились, где, как известно, ни о чём не договорились.

— В. Варенников, интервью.

Варенников уточняет, что Горбачёв всё же не возражал против введения чрезвычайного положения, а лишь только не хотел сам принимать  такое решение:

Словом, наша встреча  закончилась ничем. Её результаты были весьма туманными, как это бывало вообще в большинстве случаев, когда  Горбачёву приходилось принимать  решение по острым вопросам или просто говорить на тяжёлую тему. В заключение он сказал: «Чёрт с вами, делайте, что хотите. Но доложите моё мнение». Мы переглянулись — какое мнение? Ни да, ни нет? Делайте что хотите — а мы предлагали ввести чрезвычайное положение в определённых районах страны, где гибли люди, а также в некоторых отраслях народного хозяйства (на железной дороге например). То есть он давал добро на эти действия, но сам объявлять это положение не желал.

— В. Варенников. Неповторимое, кн. 6.

В оправдательном приговоре, который был вынесен Варенникову Военной коллегией Верховного суда РФ говорится следующее:

По показаниям Варенникова  В. И., Бакланова О. Д., Шенина О. С. и Болдина В. И., Горбачев М. С. хотя и назвал попытку спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения авантюрой и говорил о возможности принятия чрезвычайных мер через съезд народных депутатов или Верховный Совет СССР, однако закончил встречу рукопожатиями и словами: "Черт с вами, делайте, что хотите, но доложите мое мнение". Эти слова Президента СССР они расценили как фактическое согласие на введение в стране чрезвычайного положения при одновременном его желании остаться в стороне от принятия такого решения.

Признав правильность оценки прибывшими ситуации в стране, свое высказывание о возможности  введения чрезвычайного положения  решением съезда народных депутатов  или Верховным Советом СССР, а  также рукопожатия при расставании, свидетель Горбачев М. С. отрицал  произнесение указанных слов или  одобрение каким-то иным способом введения чрезвычайного положения неконституционным  путем. Проанализировав доказательства, суд пришел к выводу, что, несмотря на высказывания М. С. Горбачева об антиконституционности и авантюризме предложений прибывших, непринятие им мер к их задержанию, его предложение созвать съезд народных депутатов или сессию Верховного Совета для обсуждения вопроса о введении чрезвычайного положения, рукопожатия при расставании давали Варенникову В. И. основания полагать, что Президент СССР если и не одобряет, то не возражает против попытки спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения.

Этот вывод подтверждается также объективными действиями членов ГКЧП, которые после провала задуманного  полетели к Горбачеву М. С. для  обсуждения возможного выхода из создавшейся  ситуации.

— Варенников Валентин Иванович. Дело ГКЧП

(О. Бакланов позднее утверждал^{[неавторитетный источник?]}, что Горбачёв заявил членам ГКЧП, что не может ехать в Москву, потому что он сидит в корсете и у него отнялась нога. Президент сказал им также, что в любом случае прилетит в Москву на подписание договора, даже если ему отрежут ногу^[2]. Варенников на суде заявил, что Горбачев был болен, о чем он сам нам говорил. Внешне президент СССР производил удручающее впечатление и в физическом, и в морально-психологическом плане^[47]. Как заявил на следствии лечащий врач президента СССР И. Борисов, 14 августа у Горбачева случился приступ радикулита, в связи с чем проводилась весьма активная терапия^[44].

В 16:32 на президентской  даче были отключены все виды стационарной связи, включая канал, обеспечивавший управление стратегическими ядерными силами СССР^[40]. По другим данным, сохранялась связь в домике охраны Горбачёва, которой тот воспользовался несколько раз. Позвонил, например, А. И. Вольскому^[48]. Варенников утверждал, что связь была отключена только в кабинете дачи Горбачева. Все виды связи работали в административном доме дачи (это в одной-двух минутах ходьбы от главного дома), а автомобили были оборудованы закрытой космической связью^[49]. Лукьянов в своих воспоминаниях, ссылаясь на материалы уголовного дела, пишет, что работали радиоприемники, телевизоры, переносные рации, два междугородных телефона. Кроме того, на даче находились президентские автомашины, оснащенные спутниковой связью. Сотрудники охраны звонили по междугородному телефону своим семьям уже вечером 19 августа^[50].

18.00: Беседа окончена. Горбачев пожал им на прощание  руки^[40].

20.00: Янаев, Павлов, Крючков, Язов, Пуго, Лукьянов собираются в кремлевском кабинете премьер-министра, обсуждают и правят документы ГКЧП^[40].

23.25: Янаев подписывает указы о возложении на себя президентских полномочий и формировании Государственного комитета по чрезвычайному положению в составе себя, Павлова, Крючкова, Язова, Пуго, Бакланова, Тизякова и Стародубцева. Присутствующие члены ГКЧП подписывают "Заявление советского руководства", "Обращение к советскому народу" и Постановление ГКЧП № 1 о введении "в отдельных местностях СССР" чрезвычайного положения сроком на шесть месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа, запрете митингов, демонстраций и забастовок, приостановке деятельности политических партий и движений за исключением КПСС и ВЛКСМ, а также выделении всем желающим 15 соток земли^[40].

Версия Геннадия Янаева[править | править исходный текст]

• По версии члена ГКЧП Г. И. Янаева, 16 августа на одном из спецобъектов КГБ СССР в Москве состоялась встреча Министра обороны СССР Язова и<sp