Развитие религии и церкви в России с 10-до сер. 19 вв

С самого начала официального распространения христианства начали учреждаться монастыри: в 1051 году преподобный  Антоний Печерский принёс в Киев традиции афонского монашества, основав  знаменитый Киево-Печерский монастырь, ставший средоточием духовной жизни  русского государства в домонгольский период. Монастыри играли роль религиозно-культурных центров. В них, в частности, велись летописи, донесшие до наших дней сведения о знаменательных исторических событиях; процветали иконопись и искусство книжного писания.

Ввиду упадка значения Киева как политического центра после его разгрома татаро-монголами (1240), в 1299 году Киевский митрополит Максим перенёс своё местопребывание во Владимир-на-Клязьме; в конце 1325 г. – при Иване Калите- постоянным местопребыванием Киевских митрополитов стала Москва. Трудно переоценить политическое значение переноса митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. Старая традиция связывала для русских людей представления о «царствующем городе» с тем местом, где жили и государь и митрополит. Пышные богослужения по случаю поставления в епископы, когда в столице собирались высшие иерархи из других городов, постоянные сношения с Константинополем и с княжескими столицами на Руси, встречи и проводы митрополитов и епископов и др. крупные события сделались достоянием Москвы. Можно было не признавать притязаний московского князя, но нельзя было под страхом отлучения игнорировать митрополита.

         Москва получила неоспоримые  преимущества перед всеми другими  городами, и московская епархия  поднялась неизмеримо выше всех  остальных. Митрополит держал  в своих руках право поставления епископов и суда над ними и нередко им пользовался, силу его духовной власти испытали даже иерархи таких крупных городов, как Новгород и Тверь. Уже в 1325 г. новгородский кандидат Моисей ездил в Москву к митрополиту Петру ставиться на архиепископию и присутствовал на погребении Юрия Даниловича вместе с тремя другими епископами. Большие средства стекались в Москву вследствие приезда видных духовных лиц, ибо устройство церковных дел обходилось недешево.

         Многочисленные политические нити  сходились ко двору митрополитов, которые имели своими хозяевами  в конечном итоге московских  князей. Москва связывалась с  Константинополем, а через его  посредство с южнославянскими  землями. Спор между Москвой  и Тверью за преобладание был  решен в пользу Москвы уже  тогда, когда преемник Петра,  митрополит Феогност, родом грек, окончательно утвердил в ней  свое местопребывание. 

Причинами, послужившими выбором  Москвы в качестве «церковной резиденции», разные. Бытует мнение, что московские князья предоставили митрополитам особо важные льготы по сравнению с тем, что получали епископы в других княжествах. Льготное положение митрополичьего дома с его многочисленными боярами и слугами действительно создавало для митрополитов ряд преимуществ. Также, московские князья обладали достаточной реальной силой, чтобы поддержать угодных для них кандидатов на митрополичий престол. Немалое значение имело центральное положение Москвы и относительное удобство сношений с Константинополем. Наконец, одним из мотивов переноса кафедры митрополитов именно в Москву являлось отсутствие в ней своих епископов. Митрополит «всея Руси» не задевал в Москве ничьих церковных интересов. Иван Калита и митрополит Петр положили начало тому своеобразному соединению светской и духовной власти, которое стало характерно для Москвы допетровского времени. Двор великого князя и двор митрополита помещались в непосредственном соседстве; светская власть нашла себе духовную опору, поддерживая, в свою очередь, всей своей гражданской мощью главу русской церкви - митрополита.

         Утверждение митрополичьего престола  в Москве было ударом по  тверским князьям, претендовавшим  на первенствующую роль среди  русских князей. Поэтому ожесточенная  борьба между Тверью и Москвой  за преобладание сопровождалась  такой же борьбой за митрополичий  престол. 

         В то время как Юрий Данилович  тягался в Орде за великое  княжение с Михаилом Ярославичем (за ордынский ярлык), монах одного из тверских монастырей по имени Акиндин подал константинопольскому патриарху жалобу на митрополита Петра . Акиндин был только орудием в руках тверского князя, но для митрополита Петра возникла явная опасность низвержения с митрополичьего стола, так как патриарх уже обещал Михаилу Ярославичу поставить в митрополиты «...кого восхочет боголюбство твое». Однако низвержение митрополита задевало интересы многочисленного духовенства, трогать которое избегали даже золотоордынские ханы. Кроме того, обвинение Петра в симонии, в том, что он возводил в духовный сан за деньги, едва ли могло сильно скомпрометировать Петра. Ведь покупка и продажа церковных должностей в средние века - явления постоянные. В самой Византии они практиковались еще больше, чем на Руси. Петр, найдя поддержку у московских князей, сблизился с ними и не забыл оказанных ему услуг. Петр подолгу оставался жить в Москве, где умер и был похоронен (20 декабря 1326 г.). Московские князья по-своему воспользовались его смертью и добились от константинопольского патриарха канонизации Петра, сделавшегося первым «московским и всея Руси чудотворцем». Преемник Петра грек Феогност окончательно утвердил митрополичье место за Москвой, которая с этого времени сделалась гражданской и церковной столицей Руси.

         О близости Петра к Ивану  Даниловичу уже в XV в. рассказывали  легенды, имевшие некоторое основание  в действительности. В житии Пафнутия Боровского находим такой рассказ: «О видении сна великого князя Ивана Даниловича. Той же благочестивый великый князь Иван Даниловичь виде сон. Мняшесь ему зрети, яко гора бе велика, а на верх ея снег лежаше, и зрящу ему, абие истояв снег и згыбе. Возвести же видение преосвященному Петру митрополиту всея Русии. Он же рече ему: «Чадо, гора аз смиренный. Преж тебе мне есть отити от жизни сея, а тебе по мне». И первие преосвещенный Петр митрополит всея Руси преставися, потом князь великый Иван Данилович преставись».

         Поддержка церкви обеспечила  московскому князю преобладание  над другими русскими князьями. С необыкновенной силой эта  поддержка сказалась в 1329 г., когда  Калита ходил выгонять из Пскова тверского князя Александра Михайловича. Калита прибегнул к помощи митрополита Феогноста, который послал «проклятье и отлучение от церкви на князя Александра и на псковичь». Православная церковь использовала любимое средство римских пап, столь часто издававших интердикты, или отлучения от церкви. Оно было грозным оружием в руках духовенства, действовавшим как удар молота на слабые души суеверных людей: закрывались церкви, прекращалось богослужение, переставали крестить младенцев, венчать вступающих в брак, даже отпевать покойников. Страх отлучения заставил Александра Михайловича покинуть Псков, чтобы проклятье не легло на город. Так пишет летописец, симпатизирующий тверскому князю. Новгородский автор говорит проще: «Псковичи выпроводиша князя Олександра от себе».

Последним митрополитом в  Москве, поставленным в Константинополе, был болгарин Исидор (1437—1441). Представляя  Русскую Церковь, а также Антиохийского Патриарха Дорофея I (1435—1452) на Ферраро-Флорентийском Соборе (1438—1445), он подписал 5 июля 1439 года Соборное определение об Унии - соглашение об объединении католической и православной церквей на условиях признания православной церковью католической догматики и верховенства Папы Римского при сохранении православных обрядов. Греческое духовенство и византийский император Иоанн Палеолог согласились на унию, надеясь получить помощь от Западной Европы в борьбе против турок. Акт об унии подписал и русский митрополит Исидор, грек по национальности. Однако русское духовенство и великий князь Василий II Темный отказались принять Флорентийскую унию; Исидор был низложен. Только в некоторых юго-западных областях Руси, подчиненных в то время литовскому князю, Флорентийская уния была принята. Отказ русских церковных и светских властей признать Флорентийскую унию перечеркнул планы папства относительно подчинения Руси своему политическому влиянию. Это имело большое значение для укрепления международного положения русского государства. Вскоре Флорентийская уния была отвергнута и в Византии: Иерусалимский собор православной церкви 1443 предал ее проклятию. Константинопольский Собор 1484 года, с участием всех Восточных Патриархов, признал латинян «еретиками второй категории», которые подлежали присоединению к православию через миропомазание – тайное действие, при совершении которого человек освящается Святым Духом и становится членом православной церкви. Совершается единственный раз в жизни, но в Византии и на Руси допускалось вторичное миропомазание исключительно над монархами при возведении на царствование.

Разрыв с Константинополем. Московский период.

В 1441 году митрополит Исидор по прибытии в Москву с Флорентийского Собора отслужил литургию, на которой  помянул папу римского Евгения IV, а  также зачитал документ об Унии. Сразу же после этого по приказу  великого князя Василия II (Тёмного) он был взят под стражу, но впоследствии бежал. Московский Собор 1448 г., созванный великим князем Василием, поставил на Русскую митрополию Рязанского епископа Иону без предварительных согласований с Константинополем.

С 1448 по 1589 год Московская Церковь управлялась фактически независимыми митрополитами . Выйдя из-под канонической зависимости Константинопольских патриархов, Московские святители оказались в серьёзной административно-политической зависимости от Московского правительства. Так, в XVI веке из одиннадцати Московских митрополитов пятеро были лишены кафедры по произволу светской власти, а митрополит Филипп — даже убит в 1569.

Начиная с царствования Иоанна III, в Московском государстве начала вызревать идеология, согласно которой, вследствие политического падения  Византии, единственным оплотом вселенского  православия становилась Москва, которая получала достоинство Третьего Рима. В несколько модифицированном виде эта идея была формально закреплена в Уложенной Грамоте 1589 года от имени самого Вселенского Патрирха Иеремии II (об утверждении в России Патриаршего Престола, посвящении первого Российского патриарха Иова)

В 1480-х, после аннексии Новгородской земли Московским княжеством в 1478 году, произошла и ликвидация юрисдикционной автономии Новгородской епархии.

После обретения независимости  Московская Церковь испытала длительный период нестроений: в 1458 году Киевская (Киево-Литовская) Митрополия возвратилась в юрисдикцию Константинопольского Патриахата; с 1470 по 1504 года Церковь была сотрясаема ересью жидовствующих, с конца XV века до половины XVI века не затихала ожесточённая борьба между нестяжателями и иосифлянами. Победа последних была окончательно зафиксирована актами Стоглавого Собора 1551 года. Собор представлял яркую картину духовного кризиса Московской Церкви и превращения её в крупнейшего феодального землевладельца, не желавшего нести общегосударственных обязательств и повинностей. Ряд вероучительных определений Собора носит несерьёзный для Собора характер, возводя в степень догматов мнение о «небритии брады» и «нестрижении усов», о двоеперстии и др.

Патриарший период

Грамота Константинопольского собора об основании Московского Патриархата, 1589 г.

В 1589—1593 годах Московские митрополиты получили достоинство  Патриархов и формальное признание  автокефалии от восточных патриархов. Отличительной чертой управления Московской Церкви по сравнению с прочими  патриархатами было отсутствие при  Патриархе постоянно действующего собора епископов — Синода, который  к тому времени уже сложился как  один из органов власти в прочих поместных Церквах.

Наивысшей власти Московские Патриархи достигли при Патриархе  Филарете (1619—1634), отце царя Михаила  Федоровича. В 1625 году царь издал Несудимую  грамоту, по которой суд над всеми  церквами, монастырями и крестьянами  на церковных и монастырских землях передавался Патриарху. Преемником Патриарха Филарета царь Михаил и его ближайшее окружение и сам Филарет, избравший своим преемником архимандрита Иоасафа, хотели бы видеть личность менее яркую и менее склонную к политической активности.

В средине XVII века в Русской  Церкви было осуществлена религиозная реформа патриарха Никона , заключавшаяся в некоторых исправлениях богослужебных книг и некоторых изменениях в обрядах по греческому образцу, например, двоеперстное сложение пальцев при осенении крестным знамением заменялось троеперстным, двойное возглашение "аллилуйи" - тройным, хождение "по солнцу" вокруг крещальной купели - хождением против солнца, написание имени Исус - на Иисус.

Реформа не была принята  частью Церкви, вследствие чего произошёл  раскол и возникло новое течение- старообрядчество, которое разделилось на два основных толка: поповский (признающий необходимость священников при богослужении и обрядах) и беспоповский (отрицающий возможность существования "истинного" духовенства).

Наиболее крайняя часть  стаpообpядцев решила, что после pефоpм Никона благодать полностью исчезла из Цеpкви и следует смиpенно ожидать гибели миpа и Стpашного Суда. Эти отвеpгнувшие священство стаpообpядцы получили название беспоповцев. Беспоповцы первоначально селились в диких необжитых местах на побережье Белого моря и потому стали называться поморами. Другими крупными центрами беспоповцев стали Олонецкий край (современная Карелия) и речка Кеpженец в Нижегородских землях. Впоследствии, в беспоповском движение возникли новые разделения и образовались новые согласия: даниловское (поморское), федосовское, часовенное, спасов, аpистово и другие, более мелкие и экзотические, вроде средников, дыpников и бегунов.

Другая, более практичная, часть стаpообpядцев решила, что по нужде можно прибегать к священникам, получившим поставление в Никонианской Церкви, если они проклянут Никоновы новины и получат надлежащую испpаву. Эти стаpообpядцы стали называться поповцами или беглопоповцами, так как принимали «беглых», то есть покинувших своего епархиального епископа священников. У стаpообpядцев-беглопоповцев всегда была жива мечта о собственном епископе, но заиметь его они смогли только в середине 19-го столетия. Причем и среди этих приемлющих священство стаpообpядцев нет литургического единства, так как одна часть из них признает иеpаpхию, восстановленную в 1846 году находившимся за штатом Константинопольского Патpиаpхата боснийским митрополитом Амвросием, а другая принимает иеpаpхию, основанную в 1923 году перешедшим в стаpообpядчество викарным епископом Саратовской епархии Николаем (Позднеевым), который pазоpвал общение с Московским Патpиаpхом по причине своего уклонения в обновленчество.

Синодальный период 1700—1917

По смерти Патриарха Адриана в 1700 году Пётр I воспретил избрание нового патриарха и по прошествии 20 лет учредил Духовную Коллегию, вскоре переименованную в Святейший Синод, который, являясь государственным органом, исполнял функции общецерковного управления с 1721 по январь 1918 года, — с императором (до 2 марта 1917 года) в качестве «крайнего Судии сей Коллегии».

Вплоть до времени Всероссийского Поместного Собора 1917—1918 гг. основным внешним (государственно-правовым) регулирующим документом для Церкви являлся Духовный Регламент 1721 года, а позже также Устав Духовных Консисторий[23].

При Петре I духовенство окончательно превратилось в замкнутое сословие, доступ в которое лиц из прочих сословий в интересах государственной  службы и тягла был практически  закрыт. Возникшая при Петре система  духовных школ (семинарий и духовных училищ) также носила сословный характер. Образование устраивалось по малороссийскому образцу: господствовала латынь (и как предмет, и как язык обучения) и схоластика. Внедрение школьного образования для детей духовенства шло с чрезвычайным трудом и встречало массовое сопротивление.