Реформы Горбочева

Но если бы все ограничилось только Прибалтикой! В Закавказье разгорался с новой силой конфликт в Нагорном Карабахе: посредничество Москвы и угроза применения силы не действовали. Население Грузии неодобрительно восприняло изменения в конституции, люди опасались, что конституционные поправки укрепят центр за счет республик. В ноябре 1988 года в столице Грузии Тбилиси прошли демонстрации. Неэффективность помощи, оказанной жертвам мощного землетрясения в Армении (декабрь 1988), явилась следствием слабости кремлевских властей, но впереди страну ждали еще более страшные испытания. В апреле 1989 года в Тбилиси снова прошла мирная демонстрация — Горбачев в это время был за пределами СССР. Руководители коммунистической партии Грузии обратились к кремлевскому руководству за поддержкой, а сторонники жесткой линии во главе с Лигачевым ввели в Грузию дополнительные подразделения войск. Горбачев вернулся, ожидая мирной развязки событий. Однако войска приступили к дей ствиям: в ход пошел слезоточивый газ и саперные лопатки. Кровавая трагедия в Тбилиси унесла 20 человеческих жизней, сотни людей были ранены. Жестокость развенчала образ Горбачева-миротворца — и это накануне открытия Съезда народных депутатов СССР (май 1989).

Выборы, проведенные в  течение нескольких недель, отличались сумбурностью и хаотичностью. Партия приложила все усилия, чтобы предрешить их исход, однако внушительная группа радикалов все же получила депутатские мандаты. Попытка исключить въедающегося защитника прав человека Андрея Сахарова из списков Академии наук вызвала обратный эффект, и он был избран депутатом. Борис Ельцин, баллотировавшийся по Московскому округу, одержал внушительную победу с большим перевесом голосов над партийным аппаратчиком. Пять миллионов москвичей отдали за него свои голоса. Таким образом, Ельцин пользовался огромной популярностью среди населения, доверившего ему право представлять интересы избирателей на Съезде народных депутатов. Чего не скажешь о Горбачеве, который не решился выставлять свою кандидатуру на всенародных выборах.

Первая сессия Съезда народных депутатов начала свою работу 25 мая 1989 года. Отсутствие уважения к ключевым фигурам власти, олицетворявшим старый прошивший режим, нежелание депутатов слепо подчиняться правилам и инструкциям — подобное стало возможным благодаря царившей в то время в обществе опьяняющей атмосфере свободы. В этом, конечно, велика заслуга Горбачева, приложившего немало усилий, чтобы у народа исчезло чувство страха. Перед Горбачевым стояли непростые задачи, ибо он председательствовал на заседаниях, которые транслировались по телевидению (в духе гласности). Следует отметить, что Андрей Сахаров поддерживал предложение о выдвижении Горбачева на пост Председателя Верховного Совета СССР, небольшого по численности парламента, в который должна была войти часть депутатов Съезда. Сахаров не скрывал своего восхищения Горбачевым, однако у него имелись некоторые замечания по темпам реформирования. Большинство депутатов занимали соглашательскую позицию, однако энергичные радикалы и воинствующие консерваторы обеспечили бурную дискуссию по многим вопросам. Горбачев и члены правительства услышали немало упреков и обвинений в свой адрес. При избрании Верховного Совета большинство проголосовало за коммунистовкон- консерваторов — большей частью назначенцев.

Могли ли советские люди получить меньше политических свобод, чем их союзники в братских народных республиках? Экономический кризис в СССР ускорил процесс разрыва с Советами его бывших сателлитов: Венгрии, Польши, Болгарии, Румынии, Чехословакии, Германской Демократической Республики. С весны и до конца 1989 года коммунистические лидеры во всех этих странах, не поддерживаемые более Советской Армией, были свергнуты народными революционными движениями. Подобные проявления независимости не могли не коснуться Советского Союза. Мог ли выжить там коммунизм, если во всех остальных странах от него отказались? Даже Китая коснулись революционные веяния. В Советском Союзе экономические преобразования, которые проводил в рамках реформирования социализма Горбачев, на некоторое время примирили людей с существующим строем. Однако материальные условия год от года ухудшались. Массовая забастовка шахтеров летом 1989 года была прекращена только потому, что правительство вынуждено было пойти на уступки бастующим, однако выполнить все их требования ему все равно не удалось.

Горбачев считал, что существует только один выход из создавшейся ситуации: ускорить проведение политических и государственных реформ. Он полагал, что сумеет нейтрализовать опасность развала Союза, если сосредоточит в своих руках всю полноту власти. Он отнюдь не добивался автократии, а использовал столь непопулярные меры ради одной единственной цели: успешного завершения реформ. Но в то же время Горбачев боялся использовать радикальные экономические меры, так как это привело бы к резкому скачку цен, а миллионы людей остались бы без работы. Возмущенный народ способен был смести и похоронить перестройку и гласность и горбачевскую программу «социализма с человеческим лицом».

На II сессии Съезда народных депутатов (декабрь 1989) было принято  поистине революционное решение  о проведении демократических выборов  — это обещало в перспективе  уничтожить засилие коммунистов  и прокоммунистических общественных организаций. В ходе весенней сессии 1990 года правительство было вновь реформировано, а Горбачеву предоставлены еще большие права. 15 марта 1990 года он был избран Президентом СССР. Исполнительными органами при Президенте призваны были стать два совета: Президентский совет — в его состав вошли советники президента — и Совет Федерации, членами которого являлись представители 15 республик. Часто проходили совместные заседания Советов. Эти новые органы практически вытеснили старые партийные структуры власти: Политбюро (переименованое в Президиум) и Центральный комитет. Статья 5 Конституции СССР о «ведущей роли Коммунистической партии» стала объектом такой массированной критики, что ее в итоге пришлось отменить, — Советский Союз стоял на пороге многопартийных выборов. Однако первостепенной задачей для Горбачева являлось сохранение Коммунистической партии как связующего элемента, сцепляющего воедино все республики Союза. И если этого нельзя достичь конституционным путем (сохранение статьи в конституции — на что он рассчитывал), то реформированной партии надо завоевывать доверие людей — при этом необходимо учитывать и интересы других движений. Горбачев оставался коммунистом, хотя и нового типа, «гуманным коммунистом». Однако ход событий складывался не в его пользу.

1990 год стал первым  кризисным годом. Парадоксально, но факт остается фактом — чем больше властных полномочий получал Горбачев, тем слабее он был. Судьба была немилостива к первому Президенту СССР — страна подвергалась тяжелым испытаниям, он воспринимал все удары как личную драму. Горбачев устал, терпение его было на исходе, несколько раз он порывался уйти в отставку. Однако среди консервативного большинства замены ему не было, а о том, чтобы привлечь на свою сторону Ельцина и других радикалов и речи быть не могло. В республиках усиливался национализм. Горбачев перешел к тактике «сильной руки», дабы вернуть утраченный контроль и сохранить Советский Союз. В январе 1990 года азербайджанцы учинили армянские погромы в Баку — по приказу Горбачева в город были введены войска. Президент посетил с визитом Литву, но прием был холодным и даже враждебным. Демократическое движение, начало которому положил сам Горбачев, способствовало тому, что на состоявшихся весной 1990 года выборах в республиканские парламенты укрепили свои позиции националисты. Литовский Народный фронт первым «перешел черту» и 11 марта 1990 года Литовский парламент провозгласил независимость Литвы, избрав Витаутаса Ландсбергиса президентом республики. Москва признала решения литовского парламента незаконными и недействительными. Советские танки и десантные войска появились на улицах Вильнюса — то была безуспешная попытка оказать психологическое давление на население республики. Горбачев установил экономическую блокаду, правда, потом пытался пойти на примирение и делал всяческие уступки. В том же году Эстония и Латвия последовали примеру Литвы. К концу 1990 года переговоры между Горбачевым и представителями прибалтийских республик зашли в тупик. Западные державы не решались оказать открытую поддержку движениям за независимость в прибалтийских республиках, так как они все еще возлагали большие надежды на Горбачева и ни в коей мере не желали навредить ему. Однако Запад ничего не сделал для того, чтобы укрепить весьма шаткое положение Горбачева, так как не верил в перспективность проводимых им экономических реформ.

Самая большая из всех советских республик была Российская Федерация, численность населения  которой составляла более половины населения всего Советского Союза, а территория — три четверти территории СССР. На выборах в городах прошли радикалы, но сельская местность осталась верна консерваторам. Новым мэром  Москвы стал Гавриил Попов, а в  Санкт-Петербурге (Ленинграду было возвращено его историческое название) победил другой демократ — Анатолий Собчак. В новом российском парламенте количественное соотношение консерваторов и радикалов было одинаковым, Борис Ельцин, общепризнанный лидер демократов, добивался должности Председателя Верховного Совета РСФСР — это дало бы ему возможность стать руководителем республики. Он четко определил ближайшие цели: предоставить независимость Российской Федерации в составе СССР, провести переговоры с республиками, которые собираются войти в Союз. Горбачев поддержал консервативного кандидата, однако большинством голосом председателем Верховного Совета РСФСР был избран Ельцин — он стал влиятельным национальным лидером.

Между Горбачевым и Ельциным существовали принципиальные политические разногласия, но ни у одного из них не было приемлемых вариантов решения национальных проблем. Ельцин верил, что республики могут входить в состав Союза только на добровольной основе, причем каждая сохраняет свою независимость и имеет перед Союзом определенные обязательства. Если какая- либо республика (как в случае с Прибалтикой) захотела бы выйти из состава Союза, то не стоит препятствовать этому. Ельцин подписал сепаратные договоры с тремя прибалтийскими республиками от имени руководителя РСФСР. Горбачев воспринял все это отрицательно, он расценил подобный шаг Ельцина как волюнтаристский подход, который ведет к дезинтеграции и хаосу. Как истинный приверженец демократии, Ельцин разочаровался в Коммунистической партии и не видел ей места в советском обществе. Для Горбачева партия оставалась оплотом единства, костяком, на котором держится страна, и административным механизмом для проведения реформ. На повестке дня все еще стоял вопрос о модернизации советской экономики. Горбачев уцепился за некий полусоциалистический симбиоз, промежуточный между социализмом и капитализмом. Ельцин же не видел альтернативы быстрой трансформации экономики и переходу к рынку. И пройти этот путь нужно было любой ценой, несмотря на всевозможные тяготы. У Советского Союза с 1990 года имелась реальная возможность исправить сложившуюся ситуацию, при условии, что два давних соперника Ельцин и Горбачев, будут работать вместе — и, кажется, оба стремились к этому. На заседании XXVIII съезда КПСС (июль 1990) Горбачев выступил с докладом, в котором представил свое видение свободного общества, основанного на уважении и соблюдении прав человека. Он, несомненно, сделал шаг вперед, включив в процесс демократизации свободные выборы и многопартийную систем)'. Он отстаивал перестройку, отвергая обвинения в том, что именно она является причиной плачевного состояния советской экономики, однако что мог предложить он, кроме слов! Какие кардинальные решения, меры по «вытягиванию» экономики из «трясины»? Горбачев отстаивал свободу, необходимость проведения партийной и политической реформы, но как преодолеть экономический кризис, он не знал. Его выступление подвергалось резкой критике со стороны Лигачева и большинства консерваторов. Любитель острых ощущений и громких скандалов, связанных с его именем, Ельцин именно на Съезде объявил о своем выходе из рядов КПСС. Деморализованная партия была на грани раскола, а советские люди уже не верили Горбачеву и в успех его реформ, которые лишь увеличили очереди и привели к всеобщем) дефициту и баснословным ценам на «черном» рынке. Процветали коррупционеры — причем это страшное социальное зло охватило не только «верхи», но и «низы». Люди привыкли к свободе и принимали ее как должное.

Именно в этот крайне тяжелый  для страны момент, когда казалось, было уже поздно что-либо предпринять, Председатель Совета Министров Николай  Рыжков предложил щадящий вариант проведения экономической реформы, что откладывало на неопределенный срок продвижение страны к рыночной экономике и установлению реальных цен (без госсубсидий). Но изменило бы это ситуацию? Пока Рыжков занимался «латанием дыр» в экономике, Горбачев обратился за помощью к экономисту, академику, Станиславу Шаталину и назначил его экономическим советником в Президентский Совет. Летом 1990 года Горбачев и Ельцин начали сотрудничество. Шаталину была предоставлена возможность работать во главе группы талантливых экономистов-единомышленников с целью разработать программу, которая позволила бы перевести страну на «рельсы» рыночной экономики. К концу августа была выработана программа «500 дней». В соответствии с программой "500 дней" в первые 100 дней предусматривалось принятие пакета законов, необходимых для функционирования рыночной экономики; начало приватизации и акционирования государствам иной собственности; проведение жесткой финансово-денежной политики, ведущей к резкому сокращению бюджетного дефицита и прекращению роста денежной массы; начало земельной реформы, проведение сокращения военных расходов и инвестиций бюджета; прекращение выплаты дотаций и субсидий.

В течение следующих 150 дней (101 —250-й день) намечалось снятие государственного контроля за ценами, полная ликвидация бюджетного дефицита, продвижение приватизации, демонополизация и ликвидации устаревших административных структур, индексация доходов с учет динамики розничных  цен.

В течение последующих 150 дней (251—400-й день) на развития рыночных отношений и все более полного  насыщении рынка намечалось достичь  его стабилизации, еще дальше продвинуть приватизацию.

Наконец, в оставшиеся 100 дней (401— 500-й день) ожидалось начало подъема экономики, развертывание масштабной структура перестройки.

Горбачев и Ельцин готовы были поддержать ее.

Однако осенью настроение Президента СССР резко изменилось. Он понимал, что теряет контроль, — Коммунистическая партия не одобряла его метаний, республики, выдвигавшие все новые и новые требования, полностью игнорировали указания из Центра. Условия жизни стали невыносимы — кредит доверия Горбачеву был почти исчерпан. Если бы он принял в тот момент шаталинский план «шоковой терапии», который вызвал бы бурный рост цен и привел бы к массовой безработице. Советский Союз погрузился бы в анархию, — именно этого больше всего опасался Горбачев. И Президент СССР «открестился» от шаталинской радикальной программы, отказав ему в поддержке. Пытаясь спасти рушащийся, как карточный домик, Советский Союз, Горбачев обсудил с Ельциным и другими республиканскими лидерами новый договор, который обеспечил бы сохранение Советского Союза, но на определенных условиях, с учетом уступок республикам, требующим суверенитета. Горбачев старался выиграть время.