Реформы Петра 1

     Коллегии были подчинены  Сенату, который посылал  им  свои указы; в  свою очередь, местные органы управления были ниже коллегий и повиновались им. Но, с  одной стороны, не все коллегии одинаково подчинялись  Сенату  (военная  и морская были  самостоятельнее  прочих); с другой стороны,  не  все  коллегии имели   отношение   к  областным  органам  управления.  Над  провинциальными властями, в  качестве прямой высшей инстанции, стояли только Камер- и Юстиц- коллегии и Главный Магистрат. Таким образом, и центральные, и местные органы управления не представляли строгой и стройной иерархии.

     Каждая  коллегия  состояла,  как  и приказ  XVII  в., из  присутствия и

канцелярии. Присутствие состояло из президента, вице-президента, советников, асессоров  и  2 секретарей, которые  были  начальниками канцелярии. Всего  в присутствии было не более 13 человек, и дела решались большинством голосов.

     Всматриваясь в различия  между коллегиями и старыми  приказами, мы видим, что система коллегий значительно упростила прежнюю  путаницу ведомств, но не уничтожила  того смешения личного начала с  коллегиальным, которое  лежало в основании  прежнего  центрального   управления.   Как   в  приказах  при  их коллегиальной   форме  личное   начало  выражалось  деятельностью  властного председателя,  так  и в  коллегиях влиятельные президенты  и приставленные к коллегиям для общего контроля прокуроры нарушали  коллегиальный строй  своим личным  влиянием  и  на  деле  заменяли  иногда  коллегиальную  деятельность единоличной.

 Вся  масса   вновь  созданных при  Петре   учреждений  не стояла  в такой

строгой иерархической  системе,  как учреждения древней Руси.  Прежде, в XVII в., все в уезде  было в зависимости от воеводы, воевода был в зависимости от приказа,  приказ от  Боярской думы.  В  петровских  учреждениях  такого цельного иерархического  порядка нет: губернаторы,  завися от коллегий, в то же  время  находятся  в  непосредственных  отношениях  к  Сенату;  городские магистраты  хотя  и  находятся  в некоторой зависимости от  губернаторов, но подчинены Главному Магистрату. С достаточным основанием можно считать, что в прямом  подчинении  Сенату находились  не одни коллегии, но и вся  областная администрация,  городская  и  губернская.  Таким образом Сенат  объединял  и контролировал  различные  отрасли  управления.  Элементами,  связавшими  всю администрацию и служившими для контроля, были фискалы (контролеры финансовые и отчасти судебные) и прокуроры (органы открытого надзора); они состояли при всех  учреждениях и были подчинены генерал-прокурору, бывшему как  бы связью между государем и Сенатом, а также  органом верховного контроля. Такова была в общих чертах система петровской администрации.

     В  ней новы все  учреждения и по именам,  и  по внешней организации; ново стремление законодателя разграничить  ведомства, ввести деятельный контроль; новым представлялась  Петру и коллегиальная  система, о введении  которой он так старался. Новые формы  администрации были  явно не национальны и  пахли иноземным духом, учреждения Петра все-таки стали очень популярны  на Руси  в XVIII в. Объясняют это тем, что в администрации Петра "старая Россия вся сказалась  в  преобразовательных учреждениях".  И  в  самом  деле, основания административной  системы  остались  прежние:  Петр  оставил  все управление России  в  руках почти исключительно дворянских, а дворянство и  в  XVII  в. несло на себе всю администрацию;

     Петр смешал  в  администрации  коллегиальное   начало с  единоличным, как было  и  раньше;  Петр, как прежде, управлял "системою  поручений", приказав администрацию Сенату,  с генерал-прокурором. Так  при новых формах  осталась старая сущность

2.5. Подчинение церкви государству.

     Отношение   церкви  к государству до  Петра  в Московском  государстве не было точно определено, хотя на церковном соборе 1666-1667 гг. греками было принципиально  признано  главенство  светской  власти  и  отрицалось   право иерархов вмешиваться в светские дела. Московский государь считался верховным покровителем  церкви и принимал активное  участие в церковных  делах.  Но  и церковные власти призывались к участию в государственном управлении и влияли на него. Борьбы церковной и светской властей, знакомой Западу, Русь не знала (не было ее,  строго говоря, и при Никоне). Громадный нравственный авторитет московских патриархов не  стремился заменить собой авторитет государственной власти,  и  если  раздавался  со  стороны  русского  иерарха голос  протеста (например, митрополита  Филиппа против Ивана IV), то он не  сходил никогда с нравственной почвы.

     Петр вырос  не  под таким  сильным влиянием  богословской науки  и не  в

такой благочестивой обстановке, как  росли  его братья и сестры.  С первых же шагов своей  сознательной жизни он сошелся  с  "еретиками  немцами"  и, хотя остался православным по убеждениям  человеком, однако свободнее относился ко многим обрядностям,  чем  обыкновенные московские люди, и казался зараженным "ересью" в глазах старозаветных ревнителей благочестия. Можно с уверенностью сказать,  что  Петр от своей матери и от консервативного  патриарха  Иоакима (ум.  1690)  не  раз встречал осуждение за  свои  привычки и знакомство  с еретиками.  При патриархе Адриане (1690-1700), слабом и несмелом  человеке, Петр встретил  не более  сочувствия своим  новшествам, вслед  за Иоакимом  и Адриан запрещал  брадобритие, а  Петр  думал сделать его  обязательным.  При первых решительных  нововведениях Петра все протестующие  против них, видя в них  ересь, искали  нравственной опоры  в авторитете церкви  и негодовали на Адриана, который малодушно молчал,  по  их мнению, тогда, когда бы следовало стать за правоверие. Адриан действительно не мешал Петру и молчал, но  он не сочувствовал реформам,  и его молчание, в  сущности,  было пассивной  формой оппозиции. Незначительный  сам  по себе, патриарх  становился  неудобен  для Петра,  как  центр и объединяющее  начало  всех протестов, как  естественный представитель  не  только  церковного,  но  и  общественного  консерватизма.

Патриарх  же,  крепкий волею  и духом,  мог бы явиться  могучим  противником Петра, если бы стал  на  сторону консервативного  московского мировоззрения, осуждавшего на неподвижность всю общественную жизнь.

     Понимая  эту опасность,  Петр после  смерти Адриана не спешил с  избранием нового  патриарха,   а  "местоблюстителем  патриаршего   престола"  назначил Рязанского митрополита  Стефана Яворского, ученого малоросса.  Управление же патриаршим  хозяйством  перешло в  руки особо назначенных  светских лиц.  К   великорусскому духовенству  Петр относился  с  некоторым недоверием,  потому что  много раз убеждался, как сильно не сочувствует оно реформам. Даже лучшие представители древней  русской иерархии, которые сумели понять всю национальность  внешней политики  Петра  и  помогали ему  как  могли (Митрофаний Воронежский,  Тихон Казанский, Иов Новгородский), и те были против культурных новшеств Петра. Выбрать патриарха из среды великорусов для Петра  значило рисковать  создать себе  грозного противника.  Малорусское духовенство держало себя  иначе: оно само   подверглось  влиянию   западной  культуры  и  науки  и  сочувствовало новшествам Петра.  Но поставить малоросса патриархом было невозможно потому, что во  время патриарха Иоакима малорусские богословы были скомпрометированы в глазах московского общества, как люди  с латинскими  заблуждениями; за это на них было  воздвигнуто  даже гонение. Возведение  малоросса на  патриарший престол повело бы поэтому к общему соблазну. В таких обстоятельствах Петр  и решил остаться без патриарха.

     Установился   временно  такой  порядок церковного  управления:  во  главе

церковной  администрации  стояли  местоблюститель Стефан  Яворский  и  особое учреждение,  Монастырский приказ, со  светскими  лицами  во главе; верховным авторитетом  в  делах религии признавался собор  иерархов; сам  Петр,  как и прежние  государи, был покровителем церкви  и принимал  живое участие  в  ее управлении. Это участие Петра привело к  тому, что в церковной  жизни важную роль стали играть архиереи малороссы, прежде гонимые. Несмотря на протесты и на  Руси, и на православном Востоке, Петр постоянно выдвигал на архиерейские кафедры  малорусских  ученых  монахов.   Великорусское   малообразованное  и враждебное реформе духовенство не могло  явиться помощником Петру, тогда как малороссияне, имевшие более широкий умственный кругозор и выросшие в стране, где православие вынуждено было к деятельной борьбе с католицизмом, воспитали в себе лучшее понимание задач духовенства и привычку к широкой деятельности.

В  своих  епархиях  они  не  сидели сложа  руки, а  обращали  в  православие

инородцев, действовали  против  раскола, заводили школы, заботились  о быте и нравственности духовенства, находили время и для  литературной деятельности. Понятно,  что они более отвечали желаниям преобразователя,  и Петр ценил  их более чем тех  духовных  лиц из великорусов,  узкие взгляды  которых  часто становились  ему  на дороге.

2.6. Синод.

    Более двадцати лет (1700-1721) продолжался временный беспорядок,  при котором русская  церковь  управлялась  без  патриарха.  Наконец,  14 февраля 1721 г. совершилось открытие "Святейшего  Правительствующего Синода".  Эта  духовная коллегия навсегда заменила собой патриаршую власть. В руководство ей был дан Духовный регламент,  составленный Феофаном и редактированный самим Петром. В регламенте откровенно указывалось  на несовершенство единоличного управления патриарха  и  на  политические  неудобства,  проистекающие  от преувеличения авторитета  патриаршей  власти в делах государственных.  Коллегиальная форма церковного управления рекомендовалась  как  наилучшая  во  всех  отношениях.

Состав Синода по регламенту определяется так:

     президент,  два  вице-президента, четыре советника и четыре асессора  (в

число их входили представители  черного и белого духовенства).  Заметим, что состав Синода был аналогичен с  составом светских коллегий. Лица, состоявшие при  Синоде,  были  таковы  же,  как и  при  коллегиях; представителем особы государя  в Синоде  был  обер-прокурор, при Синоде  было  и  целое ведомство фискалов, или инквизиторов. Внешняя организация Синода была, словом, взята с общего типа организации коллегии.

     Говоря  о положении  Синода в государстве, следует строго различать роль

его в сфере  церкви  от  роли  в общей системе  государственного  управления.

Значение Синода  в  церковной жизни  ясно  определяет Духовный регламент,  по выражению которого Синод имеет "силу и власть патриаршую". Все сферы ведения и вся  полнота  церковной власти  патриарха присущи  Синоду.  Ему передана и епархия  патриарха,  бывшая под его личным управлением.  Этой епархией Синод управлял   через  особую  коллегию,  получившую   название  дикастерии,  или консистории.  (По   образцу   этой  консистории   были  постепенно  устроены консистории  и  в  епархиях  всех  архиереев). Так, в  церковных делах Синод вполне заменил патриарха.

     Но в   сфере  государственного управления  Синод  не  вполне  наследовал

патриарший авторитет. О значении  Синода в  общем  составе администрации при Петре  существуют у нас разнообразные  мнения.  Одни полагают, что "Синод во всем был сравнен с Сенатом и наряду с ним непосредственно подчинен государю" (такого  мнения  держится, например,  П. Знаменский в  своем "Руководстве  к Русской церковной истории").  Другие  же думают, что при Петре, на практике, государственное значение  Синода  стало ниже значения Сената. Хотя  Синод  и стремится  стать независимо  от Сената, однако последний, рассматривая Синод как обыкновенную  коллегию по духовным делам,  считал  его себе подчиненным. Такой взгляд Сената оправдывался  общей мыслью преобразователя, положенной в основу  церковной  реформы:  с  учреждением  Синода  церковь  становилась  в зависимость не от лица государя, как прежде, а от государства, управление ею было введено  в  общий административный порядок и Сенат,  управлявший делами церкви до  учреждения Синода, мог считать себя  выше Духовной  коллегии, как верховный  административный  орган  в  государстве (такой  взгляд высказан в одной из статей  проф. Владимирского-Буданова). Трудно решить, какое  мнение справедливее.  Ясно  одно,  что  политическое  значение  Синода  никогда  не поднималось так  высоко,  как высоко стоял авторитет  патриархов.

     Так учреждением   Синода Петр вышел  из того  затруднения,  в каком стоял много лет. Его церковно-административная реформа сохранила в русской  церкви авторитетную  власть,  но  лишила эту  власть того  политического влияния, с каким  могли действовать патриархи. Вопрос об отношении церкви и государства был решен  в пользу последнего, и восточные иерархи признали вполне законной смену  патриарха Синодом.  Но эти же  восточные  греческие иерархи  при царе Алексее уже решили в принципе тот же вопрос  и в том же направлении. Поэтому церковные преобразования Петра, являясь резкой новинкой по своей форме, были построены на старом принципе,  завещанном Петру  Московской Русью. И  здесь, как  и  в   других  реформах   Петра,  мы  встречаемся   с  непрерываемостью исторических традиций.

     Что   касается  до  частных мероприятий   по делам церкви и веры  в  эпоху

Петра,  то  мы можем  лишь кратко  упомянуть  о главнейших из них,  именно: о церковном суде и землевладении, о духовенстве черном и белом, об отношении к иноверцам и расколу.

     Церковная   юрисдикция была  при  Петре   очень ограничена: масса дел   от

церковных судов отошла в суды светские (даже суд о преступлениях  против веры и церкви  не  мог  совершаться без участия светской власти).  Для  суда  над церковными  людьми,  по  искам  светских  лиц, был  в 1701  г.  восстановлен (закрытый  в 1677 г.)  Монастырский  приказ  со  светскими  судами. В  таком ограничении  судебной  функции  духовенства  можно  видеть  тесную  связь  с мероприятиями Уложения 1649 г., в которых сказалась та же тенденция.

     Такую же  тесную связь с древней Русью  можно  видеть  и  в мерах   Петра

относительно недвижимых  церковных имуществ.  Земельные  вотчины духовенства при Петре  сперва подверглись  строгому контролю  государственной власти,  а впоследствии  были изъяты из хозяйственного  ведения духовенства. Управление ими  было  передано   Монастырскому  приказу;  они   обратились   как  бы  в государственное  имущество,  часть  доходов  с  которого  шла на  содержание монастырей и владык. Так пробовал  Петр разрешить вековой вопрос о земельных владениях  духовенства  на  Руси.  На рубеже  XV и  XVI вв. право монастырей владеть вотчинами отрицалось частью самого монашества (Нил Сорский); к концу XVI  в. правительство обратило внимание  на быстрое отчуждение земель из рук служилых людей в руки духовенства и  стремилось если не вовсе прекратить, то ограничить это отчуждение. В XVII в. земские челобитья  настойчиво указывали на вред  такого отчуждения для государства и дворянского класса; государство теряло земли и повинности  с них; дворяне  становились безземельными. В 1649 г.  в Уложении  явился, наконец, закон,  запрещавший духовенству дальнейшее приобретение земель. Но  Уложение  еще не решилось возвратить государству те