Реформы Петра I в деле общественного призрения

Среди указов, направленных против профессионального  нищенства, являются указы 1691, 1694, 1712, 1718 гг. Указами конца XVII в. запрещали  побирать в «нищенском образе и притворном лукавстве», за что, в случае поимки, таких людей «били кнутом»  и ссылали в Сибирь.

Правовые регламентации изменяются с начала XVIII века. «Препровождение» бродящих распространяется как на мужчин, так и на женщин. Появляются органы контроля и надзора в виде Монастырского  приказа, который должен направлять нищих по месту приписки (Указ от 21 января 1712 г.). Нищих «ловили» и  отдавали в «работу». Параллельно  велась борьба и против тех, кто подавал  милостыню. С этой целью в городах  создавались специальные штаты  «нарочных поимщиков». Устанавливалось  взыскивать штрафы с лиц, в чьем ведении  находились здоровые побирающиеся нищие: помещиков, вотчинников, как мирян, так и представителей духовенства. Определялись санкции к нищенствующим: пойманных впервые бить батогами, во второй или третий раз - отсылать мужчин на каторжные работы, женщин - в прядильные дома, детей - на суконный двор и мануфактуры. Разрешалось  старостам и сотским собирать нищим «на хлеб и на одежды», из тех сел и деревень, откуда они  вышли, а за это, если они «ни убогие и ни престарелые», те могли бы свой «хлеб отработать». (Указы от 25 февраля  и 20 июня 1718 г.).

Политика секуляризации монастырских владений была достаточно последовательной и предусматривала не только материальный, но и организационный контроль над  деятельностью церкви. В связи, с  чем появляется Указ о регламентации  жизни монастырей. В «Духовном  регламенте» от 25 января 1725 г. впервые  перед духовными лицами ставится вопрос о милостыни как общественном зле, предписывается искоренять этот обычай: «Разсуди всяк благоразумный, сколько  тысящь в России обретается ленивых  таковых прошаков, томкож тысящь не делают хлеба и потому нет от них  приходу хлебного». Перед духовенством ставится задача выявить те стороны  милостыни, которые провоцируют  рост профессионального нищенства, и те, которые идут на пользу обществу: «добрый чин милостыни определить». Определены новые направления церкви в деле общественного призрения, строительство при церквах странноприимец и лазаретов, где предписано было собирать «престарелых и здравия весьма лишенных, кормиться собою немогущих…».

Однако и государство начинает осознавать свою роль и миссию в  деле ликвидации профессионального  нищенства и проведении профилактики этого явления, создании системы  защиты и помощи нуждающимся. Так, в  регламенте, или уставе, Главного магистрата от 16 января 1721 г. определена роль полиции  в деле общественного призрения  как одного из субъектов «социальной  политики». В главе Х подчеркивалось, что «полиция призирает нищих, бедных, больных, убогих, увечных, прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных по заповедям Божьим, воспитывает  юных в целомудренной чистоте  и честных науках». В Регламенте указаны основные институты призрения: «смирительные дома», предназначенные  для людей «непотребного жития»; «прядильные дома» - для женщин «непотребного  женского бытия»; «гошпитали» для  призрения сирых, больных, увечных, убогих, «престарелых людей обоего пола»; «сиротские дома» - для убогих и оставшихся без родителей детей, где бы их воспитывали и содержали; «другие домы от разных болезней бедных лечат». Надлежало данные дома построить  в каждой губернии за счет земских  отчислений. Дальнейшее развитие системы  социальной защиты, которая включала в себя меры не только оперативного и превентивного характера, находит  в инструкциях о внутренней регламентации  монастырей и о магистрате.

В преамбуле Указа (от 31 января 1724 г.) о внутренней регламентации монастыря  дается оценка монашеской жизни: «…что  же прибыль обществу от сего во истину токмо старая пословица: ни Богу, ни людям, понеже большая часть бегут  от податей и от лености, дабы даром  хлеб есть». Святейшему Синоду было предписано:

1) Отставных солдат, которые не могут трудиться, направлять в монастыри, их число определять, исходя из доходов монастыря, причем необходимо устраивать «шпитали по регламенту»;

2) Монахов определить для «служения» отставным военным, лишним монахам, не задействованным на «служении», выделять монастырские земли, чтобы они на ней работали;

3) Монахиням «лишним» вместо пашни вменялось рукоделие, «пряжею на мануфактурные заводы».

В § 34 подчеркивалось, что призрение  бедных, «престарелых и дряхлых граждан» лежит непосредственно на магистратах. Для этих целей они должны быть пристроены в городские богадельни, а не жить за счет «пропитания граждан». Однако категорически запрещалось  призрение «посторонних граждан», т.е. лиц не из данного города. В § 38 запрещалось всем сословиям призревать и оказывать милостыню «посторонним гражданам». Относительно профессионального  нищенства в § 32 особо указывалось, что праздный образ жизни ведет  к различным формам преступлений - «воровству», «разбою». Для предотвращения этого людей, ведущих праздный образ  жизни, необходимо «понуждать» к  ремеслам, работам, «художествам».

Таким образом, при Петре I оформляется  достаточно разветвленная система  социальной защиты. В нее входят:

«а) центральные органы - вначале  Патриарший и Монастырский приказы, с 1712 г. - Святейший Синод, а с 1724 г. Камер-контора;

б) Городские магистраты;

в) помещики во владельческих селениях;

г) старосты и сотские в селениях со свободным населением».

Характерны в этом отношении  институты призрения, которые можно  условно разделить на институты  социального контроля и социальной помощи. К первым можно отнести  смирительные и прядильные дома, предназначенные  прежде всего для насильственного  привлечения мужчин и женщин к  общественно полезному труду. Эти меры направлены против «профессиональных нищих», «ленивых прошаков». Ко вторым причисляли госпитали. Они предназначались для призрения сирот, убогих, больных, увечных, престарелых, т.е. тех людей, которые не могли в силу разных обстоятельств самостоятельно кормиться. [4]

Помимо создания государственных  структур помощи и контроля, предпринимаются  попытки организации новых источников финансирования общественного призрения. Среди них:

- Петр I вдвое увеличил венчальный  налог, вторая его часть и  стала направляться на государственную  благотворительность;

- он ввел монополию церкви  на продажу восковых свеч, дело  в том, что в нашем верующем  государстве до него свечи  могли продавать кто угодно. А  как бы не был беден человек,  приходя в церковь, он обязательно  покупал свечу. Это свечечный  сбор составлял колоссальную  сумму. Церковь стала больше  получать и Петр не только  увеличил ответственность церкви  по призрению нуждающихся, но  и забирал част средств в  пользу государства;

- так же он ввел церковный  сбор в два кармана, в церквях  было две кружки на церковь  и на государство;

- был введен также налог для  всех чиновников кроме солдат  в размере 1 копейка с рубля,  а в то время можно было  напиться и закусить вдвоем  на полушку;

- ввел в монастырях обучение  монахинь рукоделиям, а заработанные  средства не выплачивались монахиням,  а шли в пользу государства;

- еще он ввел штрафы иноверцам  (старообрядцы).

К сожалению, Петр I много не успел  совершить из своих планов; даже духовная коллегия не выполнила порученного  ей наставления. Непосредственно после смерти Петра Великого наступает период законодательного затишья. Ближайшие наследники мало заботились о полном проведение мер по призрению, они лишь усиливают указы о жестоких наказаниях нищенствующих. [6]

3.2 Оформление теоретических подходов к общественному и частному призрению

Становление государственной системы  помощи и поддержки нуждающихся  со второй половины XVII - первой половины XIX вв. связано с основными геополитическими и общественными тенденциями: образованием империи, секуляризацией монастырских земель, оформлением гражданского общества. Российская империя складывалась как  многонациональное государство  с различными этнонациональными  культурами, с определенным экономическим  и военным потенциалом.

Секуляризация в XVII-XVIII вв. привела  к развитию самостоятельной общественной мысли, светской науки, а само церковное  сознание уходит в более напряженное  искание чисто церковной «правды». Отказ от теологических смыслов  в общественном призрении как  критерия истинности и справедливости происходит в период правления Петра I.

Процесс помощи, институты помощи, субъекты и объекты помощи начинают рассматриваться в рамках указов и постановлений, которые являются официальными нормативными критериями жизнедеятельности, ценностями, «правилами общественного поведения». Нуждающийся  в поддержке соотнесен с одним  из государственных институтов помощи. При этом он лишен свободы выбора и поступка. Не он определяет институт помощи, а институт помощи определяет его дальнейшую судьбу. И здесь  намечаются как позитивные, так и  негативные черты данной системы  помощи.

Впервые в России на государственном  уровне начинает осуждаться инфатицид. Детоубийство считается преступлением, а ребенок становится субъектом права: ему предоставляются ясные жизненные гарантии и тем самым обозначается его место в системе социальных связей. Его субъектность соотносят не с божественным началом, а с государственными нормами, принципами жизни. Отсюда жесткая детерминация социально-необходимого поведения и жизненного сценария личности. Помощь предстает не как система нравственных императивов, а как система тех или иных смыслов и задач. «Зазорные» младенцы мужского пола, рожденные вне института брака и семьи и попавшие в детский приют до десятилетнего возраста, готовятся в матросы. По отношению к детям помощь выступает как волюнтаристско-административная система социализации. Причем, если раньше решения и поступки такого плана обосновывались необходимостью следования христианским заповедям и требованиям, то в период правления Петра I выдвигается тезис о государственной необходимости. С этих позиций анализируются состояние и наличие в обществе нищих, больных, инвалидов, безнадзорных детей и других категорий нуждающихся.

В подходах к идеологии помощи происходит переоценка видения проблематики клиента. Если на ранних этапах общественного  призрения нуждающийся представлял  определенную ценность для отдельной  личности - заступника, поскольку защита его была наглядной, вещной добродетелью перед лицом Всевышнего, то теперь нуждающийся стоял перед государственными институтами, и именно они определяли его необходимость в данной роли. Да и сам человек оценивается  с новых критериальных позиций  как деятель, как носитель общественно  полезного труда. В этом отношении  изменяются и идентификаторы. Деятельность, труд, возможность или невозможность  приносить пользу - вот те критерии, на которых начинает базироваться новая  доктрина помощи.

«Пристойность-непристойность» выступает  в качестве основного критерия «возможности-невозможности» существования данного явления. А отсюда возникает иная классификация  клиентов. Их типология осуществляется не по принципам милостей духовных и телесных, а по возможности или невозможности быть участником совместной жизнедеятельности в обществе. На основе таких подходов начинают формироваться критерии типологии личности нуждающегося, когда его рассматривают с позиций и явлений социальной нормы и социальной патологии.

Таким образом, в государственной  парадигме помощи начинают доминировать понятия и смыслы иного порядка. Теологические подходы к личности клиента подменяются социетальными, а индивидуальная судьба рассматривается  не в контексте вечности, а в  контексте зримых нужд и проблем  общества, его жизнедеятельности, норм и ценностей. Все это выдвигает  определенные принципы идентификации  социально необходимого поведения, связанного с нормой общественных отношений, которые сопряжены с оценкой  жизненного сценария личности. На основе данных подходов строится познавательная модель помощи нуждающимся в этот период.

Однако познавательная и практическая модель помощи не ограничивается только «вспомоществованием», материальным обеспечением нуждающихся, оно затрагивает и  такие сферы общественной жизни  и научной практики, как образование, медицина, деятельность по профилактике социальных патологий. [9]

Первые годы своего единоличного правления  Петр I посвятил поиску путей реформирования России. После Полтавской битвы он сразу же приступил к реформам внутренней жизни страны.

Так какие же модели социальной помощи возникли благодаря реформам Петра I? Помощь имела различные стратегии  и поддержку: от материальных до изменения  сценариев жизни самих нуждающихся. Условно общественное призрение I четверти XVIII в. можно классифицировать на 3 направления:

- социально-философское;

- социально-административное или  реформистское;

- социально-медицинское.

Социально-философское направление  подготовило теоретическое обоснование  и предоставило проекты общественного  призрения.

Социально-административное или реформистское  направление указами, инструкциями обязало государственные органы управления сформировать:

- призрение детей, вдов, служащих;

- попечение и опеку несовершеннолетних;

- богадельни для людей, потерявших  трудоспособность;

- смирительные дома, работные дома (для прядильщиц), странноприемницы;

- губернские органы защиты и  помощи нуждающихся (комитеты);

- профилактика нищенства;

- школы для детей.

Социально-медицинское направление:

- госпитали и «другие, где  болезни лечат»;

- лазареты;

- дома для душевнобольных.

Законодательная ответственность, организация  и финансирование возлагались на святейший синод, магистраты, губернии, монастыри, городских помещиков  в своих селениях.

Таким образом, мы с уверенностью можем  сказать, что в I четверти XVIII в. реформами  Петра I в области общественного  призрения, было положено начало не только для развития последующих этапов благотворительности, но и формирование социальных технологий, таких как: социальные адаптация, реабилитация, коррекция, экспертиза, прогнозирование, посредничество, консультирование, обеспечение, опека и попечительство.

Перспективная модель социальной политики подводилась под аксиому:

во-первых, имела в своей основе оригинальную концепцию, учитывающую  возможные изменения социальной ситуации;