Реформы Петра I

Сословная политика

       Сословная политика Петра I являлась продолжением политики его предшественников и была в целом направлена на возвышение дворянства, которому предоставлялись всё новые и новые привилегии, и на поражение в правах остальных сословий – крестьян и горожан. 

       Большинство историков негативно или критически оценивают сословные реформы Петра I. При этом выделяются следующие направления критики. Во-первых, указывается, что реформы Петра I положили начало проблеме «двух наций» - «нации» дворян и «нации» простого народа – проблеме, подрывавшей основы существования Российского государства вплоть до революции 1917 г. Как пишет историк А.М.Буровский, «указы Петра вбили клин между двумя группами населения… После Петра служилые верхи и податные низы понимают друг друга все хуже. У них складываются разные системы ценностей и представления о жизни, и они все чаще осознают друг друга как представителей едва ли не разных народов»

       «Петр не только “прорубил окно в Европу”, - писал И.Л.Солоневич, - он также продавил дыру в русском общенациональном фронте. Дворянство устремилось в эту дыру, захватило власть над страной и, конечно, для него было необходимо отделить себя от страны не только политическими и экономическими привилегиями, но и всем культурным обликом: мы – победители, не такие, как вы – побежденные… Нужно было создать иной костюм, иные развлечения, иное миросозерцание и по мере возможностей даже и иной язык» …»

       Как писал историк Г.П.Федотов, «Петру удалось на века расколоть Россию: на два общества, два народа, переставших понимать друг друга. Разверзлась пропасть между дворянством… и народом (всеми остальными классами общества)… Отныне рост одной культуры, импортной, совершается за счет другой, - национальной… Результат приблизительно получился тот же, как если бы Россия подверглась польскому или немецкому завоеванию, которое обратив в рабство туземное население, поставило бы над ним класс иноземцев-феодалов, лишь постепенно, с каждым поколением поддающихся обрусению»

       «Главным недостатком общественной и государственной жизни новейшей России, - писал в 1920-е годы князь Д. П. Святополк-Мирский, - всегда являлась та духовная пропасть, которая существовала у нас между высшими и низшими классами населения. Начало этой пропасти положено неуклюжими реформами Петра… Взгляните на образованных современных англичан, немцев, даже на разрушителей-французов! Какая тесная связь у них с своим прошлым. Русские образованные классы, после и благодаря реформам Петра, в культурном отношении оказались в своеобразном положении как бы "непомнящими родства" и то после того, как дотоле не было класса, более привязанного к своим национальным привычкам, прошлому и особенностям, чем высший класс допетровской Руси».

       По словам А.И.Герцена, «Петр I совершенно отделил дворянство от народа и, наделив его страшной властью по отношению к крестьянам, заложил в недра народной жизни антагонизм

       Во-вторых, как следует из выводов историков, реформы Петра I, вопреки попыткам реформатора при помощи кнута и дубины усилить рвение дворян к государственной службе, фактически привели к обратному. После указа о единонаследии 1714 г. дворяне потеряли всякий интерес к службе и даже при Петре I (а уж тем более после его смерти) в массовом порядке от нее уклонялись либо отбывали службу чисто формально, поскольку поместья, ради владения которыми ранее осуществлялась служба, теперь стали их собственностью.

       Как писал по этому поводу историк С.Ф.Платонов, после реформ Петра I «служба стала легче, землевладение свободнее, сверх того, часть дворян могла жить по закону, вне службы и хозяйничать, тогда как ранее все дворяне поголовно и бессрочно были привязаны к службе. Таким образам шляхетству стало лучше жить» [180] Тот же вывод делает и В.О.Ключевский: «дворянство, освободившись от обязательной службы, почувствовало себя без настоящего, серьезного дела. Это дворянское безделье, политическое и хозяйственное, и было чрезвычайно важным моментом в истории нашего образованного общества… Оно, это безделье, послужило урожайной почвой, из которой выросло во второй половине века уродливое общежитие со странными понятиями, вкусами и отношениями».

       Историк описывает далее таких «типичных представителей дворянского общежития», сформировавшихся в результате сословных реформ уже к середине XVIII в.: «Петиметр – великосветский кавалер, воспитанный по-французски; русское дело для него не существовало или существовало только как предмет насмешки и презрения; русский язык он презирал…; о России он ничего не хотел знать. Комедия и сатира XVIII в. необыкновенно ярко изображает эти типы… Кокетка – великосветская дама, воспитанная по-французски, ее можно было бы назвать родной сестрой петиметра, если бы между ними часто не завязывались совсем не братские отношения. Она чувствовала себя везде дома, только не дома; весь ее житейский катехизис состоял в том, чтобы со вкусом одеться, грациозно выйти, приятно поклониться, изящно улыбнуться».

       В-третьих, сословная реформа Петра I резко уменьшила или совсем ликвидировала крестьянские права и свободы и, по мнению ряда историков и специалистов по крестьянскому вопросу, положила начало крепостному рабству крестьян (см. далее), а дворян XVIII века в этой связи некоторые авторы называют «рабовладельцами».

       Наконец, в-четвертых, сословная реформа, вкупе с промышленной, привела к значительному уменьшению экономически самостоятельного и свободного населения в городах и к резкому сокращению роли городов и городского населения в политической жизни страны.

Дворянство

Основные вехи:

1.Указ об образовании 1706 года: боярские дети в обязательном порядке должны получить либо начальное школьное, либо домашнее образование.

2.Указ о вотчинах 1704 года: дворянская и боярская вотчины не делятся и приравниваются друг к другу.

3.Указ о единонаследии 1714 года: все поместья, ранее считавшиеся государственной собственностью (подавляющая часть дворянских земель [184]), теперь стали юридически собственностью дворян [185], что дворяне в знак благодарности назвали «изящнейшим благодеянием» Петра I»[186]. Кроме того, землевладелец, имеющий сыновей, теперь мог завещать всё своё недвижимое имущество только одному из них по своему выбору. Остальные освобождались от обязанности нести службу.

4.Указы 1719 г., закрепившие персонально и навечно за каждым дворянином всех крестьян, живших в его поместье, существенно увеличившие его права над крестьянами и приблизившие их к его правам в отношении холопов [187].

5. «Табель о рангах» 1721(1722) года: разделение военной, гражданской и придворной службы на 14 рангов. При достижении восьмого класса любой чиновник или военный мог получить статус потомственного дворянства. Тем самым карьера человека зависела прежде всего не от его происхождения, но от достижений на государственной службе.

       По мнению историков Е.В.Анисимова и Б.Н.Миронова, именно эпоха Петра положила начало формированию дворянства как самостоятельного сословия, обособленного от остального населения[188]. Как пишет Анисимов, до Петра I служилое сословие не было отгорожено непреодолимым барьером от крестьян и горожан, из числа которых и вербовались служилые; при Петре же такой барьер был возведен – между дворянством и остальным населением [189]. В частности, в конце царствования Петра недворянам было запрещено занимать сколько-либо значимые чиновничьи посты [190]. И этот указ активно проводился в жизнь, о чем свидетельствует, например, переписка Сената с сибирским губернатором А.Черкасским [191].

       Важной мерой в указанном направлении является Указ о единонаследии 1714 г., который, по мнению историка Б.Н.Миронова, является одной из важнейших вех в превращении дворянства в сословие; согласно указу «дворянские поместья – условные владения были обращены в собственность дворян – в вотчины» [192]. Об этом же значении данного указа писали историки Е.В.Анисимов, Н.А.Рожков и писатель-историк И.Л.Солоневич, [193].

      Ранее, в течение второй половины XV - второй половины XVI вв., вследствие целенаправленной политики царей Ивана III и Ивана IV, вотчины повсеместно в России были ликвидированы и превращены в поместья – государственную собственность. Среди нецерковных земель на конец XVI в. доля поместий в разных областях европейской России составляла от 2/3 до 99%; соответственно, доля вотчин – от менее 1% до 33% [194].

       Хотя в течение XVII в. произошло сближение поместий и вотчин, и дворяне начали постепенно забывать, что поместья - это не их собственность, а собственность государства, но между ними сохранялись существенные различия. Как указывают историки Б.Н.Миронов и Д.Блюм, сохранялись и юридические, и фактические различия между поместьями и вотчинами: сделки купли-продажи поместий можно было осуществлять лишь с согласия государства, являвшегося их собственником; при этом вотчины стоили дороже, чем поместья; именно в вотчинах, но не в поместьях активно распространялось рабовладение (холопство), а во второй половине столетия появились первые признаки торговли крепостными крестьянами – перемещения крестьян из одной вотчины в другую [195].

       Поэтому указ о единонаследии, превративший поместья в собственность дворян (которые как отмечал историк В.О.Ключевский: расценили указ именно как превращение поместий в их личную собственность и назвали его «изящнейшим благодеянием»[196]) способствовал не только формированию дворянства как самостоятельного сословия, но и, по мнению Н.А.Рожкова, развитию крепостничества[197]. В то же время, по мнению И.Л.Солоневича, важным следствием этого указа, помимо самого факта приватизации поместий, было то, что он фактически отменил необходимость государственной службы дворян, в чем они теперь не имели никакой заинтересованности[198].

       Табель о рангах в какой-то мере открывала возможности для выходцев из недворянских сословий поступать на службу в качестве чиновников и даже со временем получить дворянский титул. Однако основная масса таких чиновников не дослуживалась до потомственного дворянства и в последующем составила целое сословие – разночинцы. В то же время, отпрыски из знатных семей могли наследовать чины и дворянские титулы своих родителей [199].

       Как пишет Е.В.Анисимов «Нет спора о том, что Табель о рангах открывала путь наверх представителям низших сословий, но она и устанавливала строгий порядок стратификации, четко обозначала границу, отделявшую привилегированный класс от других. Практика прежнего неконтролируемого социального перемещения ушла в историю. Роль, подобную Табели, сыграла и подушная подать. Внесение человека в подушный оклад автоматически означало закрепление его в непривилегированном сословии, делало фактически невозможным смену им социального статуса» [200].

        Историк пишет, что указы, принятые в конце царствования Петра I, свидетельствуют о его намерении вообще убрать представителей других сословий из государственного аппарата, оставив в нем одних лишь дворян. Так, Указом от 31 января 1721 года было запрещено определять в секретари учреждений (10-й класс в Табели о рангах) недворян, чтобы они не могли «в асессоры, советники и выше происходить» (соответственно 8-й, 9-й и более высокие классы в Табели о рангах). Исключение делалось только для наиболее талантливых [201].

       Дворянская верхушка, несмотря на ее разводнение в первые десятилетия царствования Петра выходцами из «низов» (в т.ч. фаворитами самого царя и привезенными им иностранцами), по-прежнему в основном состояла из потомственной аристократии. Именно представители старинной знати, по данным В.О.Ключевского (а вовсе не «новые люди» типа Меншикова), составляли от 1/2 до 2/3 состава Верховного тайного совета, фактически правившего страной в течение нескольких лет после смерти Петра I.

        В течение всего царствования Пётр I применял всевозможные меры для того, чтобы силовым способом заставить дворян отбывать государственную и военную службу. В этих целях устраивались всеобщие смотры дворян, составлялись и вывешивались списки «уклонистов», а сами они подвергались штрафам и телесным наказаниям. Однако, по мнению историков Н.И.Павленко и В.О.Ключевского, все эти меры были малоуспешными и не имели большого практического результата как ввиду массовых уклонений дворян, так и ввиду широко распространившегося формального подхода к отбытию службы. Как пишет Павленко, «принудить всех дворян служить не удавалось и Петру. О невыполнеии царских указов свидетельствует их обилие… Публицист И.Т.Посошков, по его словам, встречал “многое множество здоровых молодиков”, каждый из которых “мог бы один пятерых неприятелей гнать”, но они вместо службы в армии, пользуясь покровительством влиятельных родственников, пристраивались на доходные места в гражданской администрации и “живут у нажиточных дел”» [203].

       Особую роль в дворянской политике Петра I занимало насаждение среди дворянства иностранных обычаев и одежды. Оно началось еще при предшественниках Петра I. Так, уже при царе Федоре III всех чиновников обязали носить иностранное (польское) платье[204].

       Но при Петре ношение иностранной одежды дворянами стало по существу обязательным, равно как и бритье бороды и усов, которые ранее были неотъемлемой частью русского быта вообще и быта русского дворянства в частности. Любой дворянин, едва только замысливший нарушить запрет Петра I и отпустить бороду или одеть какой-либо элемент традиционной русской одежды, рисковал стать посмешищем и изгоем, а в случае особого упорства угодить на каторгу.

       Между тем, с крестьян налог на бороду не взимался, пока они были в деревне, лишь при въезде в город с них взимались 2 деньги (1 копейка) штрафа, что несопоставимо мало по сравнению с 50-100 рублями штрафа, установленного для дворян [205]. То же касалось иностранной одежды, обязательность ношения которой касалась только дворянского сословия, а также купцов и чиновников.

       Таким образом, эти указы насаждали новый стиль одежды и новые обычаи только среди дворян, способствуя формированию в их среде новой культуры, резко отличавшейся от культуры подавляющего большинства населения (дворянство составляло 1-1,5% населения России). Этому же способствовало насаждение Петром I использования в обороте иностранных слов, в изобилии встречавшихся в каждом его указе и распоряжении, которые были непонятны для широкого слоя людей, но понятны для узкого круга столичного дворянства. Наконец, особую роль в этом играло иностранное обучение и воспитание – дворяне принуждались к тому, чтобы направлять своих детей для обучения за границу, где они приобретали иностранные обычаи и привычки, а также к тому, чтобы привлекать для их воспитания с самого раннего детства иностранных гувернеров.