Годы
эмиграции не укротили свободолюбивый
дух Кропоткина. На Западе Петр
Алексеевич близко познакомился
со многими деятелями русского
и международного революционного
движения, особенно анархистского.
Под угрозой ареста участвовал
в Международном социалистическом
конгрессе в Генте (Бельгия). Во
Франции выступал на собраниях
и митингах, посвященных годовщине
Парижской Коммуны. В Швейцарии
во время разгона рабочей демонстрации
мятежный князь отбивал знамя
у нападавших полицейских, дрался,
получал удары. Дважды (в 1897 и
1901 гг.) ездил в Канаду, где активно
вел пропаганду своих взглядов.
В эмиграции заявил о себе
как один из крупнейших революционеров-публицистов.
В 1879 г. в Женеве начал издавать
газету "Бунтарь".
Царское
правительство вело слежку за
Кропоткиным как опасным политическим
преступником. "Священная дружина"
- организация, созданная при Александре
III с целью пресечения революционного
движения и имевшая заграничную
агентуру, - вынесла Кропоткину смертный
приговор. Не оставляло его без
внимания и французское правительство.
В конце 1882 г. группы анархистов
с целью обострения политической
обстановки произвели в Лионе
несколько взрывов. Власти Франции
и Швейцарии усилили репрессии
против лидеров анархистского
движения, в том числе и Кропоткина,
непричастного к этим акциям.
В числе других он был арестован
по обвинению в принадлежности
к уже не существовавшему Интернационалу
и приговорен к пяти годам
тюремного заключения. В защиту
Кропоткина выступили прогрессивные
деятели: философ Г. Спенсер,
поэт А Суинберн, писатель В.
Гюго и др., подписавшие петицию
о его освобождении. Лишь после
трех лет заключения, в январе
1886-го, Кропоткин был освобожден,
а вскоре переехал в Англию.
За
границей Петр Алексеевич Кропоткин
написал свои основные произведения:
"Речи бунтовщика" (1885 г.), "В
русских и французских тюрьмах"
(1887 г.), "Хлеб и воля" (1892 г.), "Взаимная
помощь, как фактор эволюции" (1902
г.), "Записки революционера" (1902
г.), "Идеалы и действительность
в русской литературе" (1905г.), "Великая
французская революция 1789-1793"
(1909 г.), "Современная наука и
анархия" (1913 г.) и др.
Там
же он заявил о себе как
крупнейший теоретик анархизма,
после смерти М. А. Бакунина
(1876 г.) стал наиболее авторитетным
творцом одной из форм этого
течения - анархо-коммунизма.
Как
ученый-естествоиспытатель Кропоткин
стремился поставить разработку
теории анархизма на научную
основу. Для него анархизм не
просто идеал свободного безгосударственного
общественного устройства, а философия
- философия и природы, и человеческого
общества. Это мировоззрение, которое
воспринимает человека как часть
органического мира. Метод познания
П. А. Кропоткина основан на
единстве всего живого на земле
и общем для всех законе
взаимной помощи и солидарности.
Этот закон составляет своего
рода стержень всей социальной
концепции Кропоткина.
Обоснование
своей позиции по этому вопросу
ученый дал в работе "Взаимная
помощь, как фактор эволюции",
исходя как из личного опыта,
так и имевшихся к тому времени
научных идей. Автор отмечал, что
во время путешествий в Восточной
Сибири и Северной Маньчжурии
его особенно поразили две
черты в жизни животных: с одной
стороны, необычайная суровость
их борьбы за существование
в условиях безжалостной природы,
с другой - отсутствие острой борьбы
животных одного вида. У Кропоткина
вызывали чувство протеста те
работы, в которых утверждалось,
что борьба каждого отдельного
животного против всех сородичей
и каждого отдельного человека
против всех людей является "законом
природы". Между тем, считал
ученый, помимо закона взаимной
борьбы в природе существует
и закон взаимной помощи, который
играет значительно большую роль
в развитии всего живого. Это
утверждал, в частности, известный
русский зоолог К. Ф. Кесслер,
развивая идеи Ч. Дарвина. Смерть
К. Ф. Кесслера в 1881 г. прервала
его работу над этой идеей,
которая настолько заинтересовала
Кропоткина, что тот с 1883 г.
приступает к сбору материала
для ее развития.
Самобытный
исследователь и проницательный
ученый, Кропоткин пришел к интересным
выводам. Человек действует на
основе закона о взаимной помощи,
хотя и не осознает это. Когда
он видит горящий дом и хватает
ведро с водой, чтобы погасить
пламя, то руководствуется отнюдь
не любовью к хозяину, которого
может и не знать, а инстинктом
общечеловеческой солидарности, общительности.
Инстинкт
взаимопомощи, общительности существует
и среди разных "общественных
животных", начиная от самых
низших (муравьев, пчел и т. д.).
Ученый, отобрав из множества
примеров и фактов самые убедительные,
показал, как стремление к общительности
помогало животным выстоять в
борьбе и сохранить свой вид.
Именно этот инстинкт, развивавшийся
в течение долгого времени
среди животных и людей, научил
их "сознавать силу, которую они
приобретают, практикуя взаимную
помощь и поддержку...". Кропоткин
исследовал взаимопомощь среди племен
бушменов, готтентотов, эскимосов, выявляя
ее роль в создании таких форм человеческого
общежития, как род и община, в период средневековья
- цехи, гильдии, вольные города, в новое
время - страховые общества, кооперативы,
объединения людей по интересам (научные,
спортивные и др. общества), раскрывал
солидарность рабочих во время их выступлений
против буржуазии и т. д.
На
основе проведенного анализа
ученый обосновал закон взаимной
помощи и солидарности как
всеобщий биосоциологический закон,
который действует как непременное
условие прогресса человеческого
общества, как фактор его эволюции.
Объединение, взаимодействие - непреложные
средства для безопасности и
каждого в отдельности, и всех
вместе, важнейшая гарантия физического,
умственного и нравственного
развития. Вот чему учит нас
Природа, утверждал Кропоткин.
Ее голосу вняли все животные,
которые достигли наивысшего
положения в соответствующих
классах. Этому велению Природы
подчинился и человек.
Но
есть еще одна чрезвычайно
важная сторона этого учения -
его величайший гуманизм. Для
П. А. Кропоткина "взаимопомощь",
"солидарность" - не абстрактные
понятия, а нравственные категории,
фундамент его этических воззрений.
"Что взаимная помощь, - писал
он, - лежит в основе всех наших
этических понятий, достаточно
очевидно". Вот почему в своей
последней работе "Этика", оставшейся
незавершенной, Кропоткин вновь
возвращался к этому закону. "Общественный
инстинкт, прирожденный человеку, как
и всем общественным животным,
- вот источник всех этических
понятий и всего последующего
развития нравственности", - писал
он. Именно на основе этого
закона П. А. Кропоткин формулировал
свою этическую концепцию, рассматривая
взаимопомощь как исходный принцип
формирования нравственности человека.
Практика утверждения взаимопомощи
в процессе длительной эволюции
человечества, по мнению Кропоткина,
логически "ведет к развитию
чувства справедливости с его
неизбежным чувством равенства
или равноправия...". Равенство
в социальном плане - это и
есть идеал анархо-коммунизма. Вместе
с тем в трактовке Кропоткина
равенство есть признание свободной
личности, права на ее всестороннее
развитие, что является также
важнейшей исходной посылкой
анархистской доктрины. Проблемы
этики, таким образом, Кропоткин
неразрывно связывал с обоснованием
анархистского идеала.
Личную
свободу, неизменно подчеркивал
Кропоткин, душит государство,
его военно-бюрократическая организация,
система образования, воспитания
и т. д. Государство - главное
зло, которое делает человека
рабом. Оно покровитель крепостничества,
"защитник собственности, основанной
на захвате чужой земли и
чужого труда". Теоретик анархизма
ставил вопрос так: либо государство
раздавит личность и местную
жизнь, либо оно должно быть
разрушено, что будет означать
возрождение новой жизни. Будущее
же безгосударственное общество
Кропоткин представлял в виде
вольного федеративного союза
самоуправляющихся единиц - общин,
территорий, автономий и пр., над
которыми не тяготеет центральная
власть и которые строят свои
взаимоотношения на принципе
добровольности и "безначалия".
Однако
П. А. Кропоткин, как и М.
А. Бакунин, при общем отрицательном
отношении к государству, признавал
все же относительную ценность
некоторых государственных форм,
в частности демократической
федеративной республики, которая
не сосредоточивает всю власть
в центре, а предполагает областную
и общинную самостоятельность.
В
Россию П. Кропоткин вернулся
в июне 1917 г. На вокзале в
Петрограде, несмотря на поздний
час, его встречали тысячи людей,
члены Временного правительства
во главе с А. Ф. Керенским,
почетный караул, корреспонденты. Временное
правительство надеялось использовать
в своих целях всемирно известного
ученого и революционера. В
июле 1917 г. А. Ф. Керенский предложил
П. А. Кропоткину войти в
состав правительства, на что
тот, верный анархистскому идеалу,
ответил, что считает ремесло
чистильщика сапог более честным
и полезным, чем участие в государственной
власти. Первое время он жил
в Петрограде, с августа 1917 г. -
в Москве. Весной 1918 г. перебрался
с семьей в подмосковный Дмитров.
Послефевральская
Россия была далека от идеалов
Кропоткина. Свобода в стране
во многом являлась следствием
падения прежней, очень сильной
власти и нередко выливалась
в уродливые формы. Революционер
не мог не видеть, как идеи
всей его жизни перечеркивались
случайными, подчас уголовного типа
людьми, прикрывавшимися анархистскими
лозунгами. Тяжелое впечатление
произвела на него встреча
с питерскими анархистами. При
посещении их штаба он увидел
грубых, развязных, бряцавших оружием
молодцев. Такие люди действительно
понимали свободу как вседозволенность.
"И для этого я всю жизнь
работал над теорией анархизма!"
- с горечью воскликнул старый
революционер при встрече с
Г. В. Плехановым, тоже вернувшимся
из эмиграции. С неменьшей болью
первый русский марксист ответил
ему: "Я в таком же положении.
Мог ли я думать, что моя
проповедь научного социализма
приведет ко всему тому, что
говорят и делают сейчас...".
Октябрьскую
революцию П. А. Кропоткин встретил
с большим воодушевлением, видя в
самом факте свержения власти
буржуазии путь к реализации своего
идеала. Отойдя от прежнего взгляда
на возможность сиюминутного осуществления
модели безгосударственного общества
и фактически высказавшись в пользу
федеративной республики, он в 1917-1918 гг.
принимал участие в работе Лиги федералистов,
созданной для пропаганды идей федерализма
и децентрализма. В подготовленном
им обращении Московской Лиги федералистов
о задачах Лиги (1918 г.) говорилось,
что восстановить прежнюю форму
единства страны, распавшейся в результате
свержения царизма, нельзя, ибо это
единство держалось на насилии. Единственным
спасением России называлось "превращение
ее в тесный союз (федерацию) свободных
областей и народов...". При этом
особо подчеркивалось, что "в основе
общественного устройства России должен
лежать не государственный централизм,
а местная самостоятельность (автономия)
и федеративное (союзное) добровольное
объединение".
К
идее Советов Кропоткин отнесся
как к великой идее, считая, что
эти органы должны стать орудием
строительства новой жизни. Об
этом он заявил в своем обращении
к рабочим и передовым кругам
общественности Западной Европы
в 1920 г., осудив вооруженное вмешательство
империалистических кругов Запада
в дела Советской России. Но
он увидел также и огромную
опасность, которую таило в
себе установление диктатуры
одной партии и связанное с
этим неизбежное ограничение
демократических свобод. По мнению
Кропоткина, это уже привело к
утрате значения Советов. Но
если диктаторский режим еще
можно объяснить необходимостью
борьбы со старыми порядками,
то при переходе к созданию
общества на новой экономической
основе сохранение этого режима,
пророчески предсказал Кропоткин,
"вынесет смертный приговор
строительству нового общества".
Даже на маленьком общественном
срезе - жизни провинциального
Дмитрова - он видел типичную для
всей страны картину: бюрократизацию
местных органов власти, засилье
в них партийных чиновников, безразличие
к нуждам простых людей.
В
то же время П. А. Кропоткин,
по его собственному признанию,
не видел партии, "которая могла
бы занять место большевиков
без того, чтобы это повлекло
за собой общую политическую
и экономическую реакцию и
жестокое кровопролитие". В черновых
набросках и письмах он давал
суровую оценку происходившему
в стране. В неопубликованной
статье "Современное положение
России" Кропоткин констатировал,
что "долго задержанная потребность
реформ пробилась в форме революции".
Но попытка социальной перестройки
страны приняла характер якобинской
диктатуры, убившей, как и в
1793 - 1794 гг. во Франции, самостоятельность
и инициативу народа. Начатая
в такой форме революция "неизбежно
ведет к реакции". В письмах
к В. И. Ленину П. А. Кропоткин
осудил красный террор и особенно
потрясшее его, старого революционера,
введение большевиками института
заложничества. Подобные акции
он назвал недостойными руководителей
социальной революции. Но он
не выступил с публичным осуждением
крайностей революционной диктатуры,
хотя многие этого ждали. Причиной
молчания было, очевидно, то, что,
считая диктатуру временным явлением,
Кропоткин все же надеялся, что
большевики "через свои ошибки
придут в конце концов к
тому безвластию, которое и есть
идеал". Мечту об осуществлении
этого идеала революционер пронес
через всю жизнь.