Римская армия в описании Полибия

Шлемы легионеров были достаточно массивны. Толщина стенок достигала 1,5—2 мм, а вес — около 2—2,3 кг. Шлемы и их боковые пластины имели войлочные прокладки, а устройство некоторых шлемов оставляло небольшое пространство между головой и куполом, что позволяло смягчить удар. Шлемы монтефортино были снабжены широкими боковыми пластинами, которые полностью закрывали уши (позднее римские военачальники осознают, что хороший слух для легионера намного важнее, чем сохранность ушей).

Вес снаряжения

Шлем монтефортино 2 кг

Кольчуга 12 кг

Скрещивающиеся ремни  1,2 кг

Скутум 10 кг

Гладиус 2,2 кг

Кинжал 1,1 кг

Пилум 1,9*2 кг

Всего 30,4 кг. Очень солидно, если учесть, что солдату еще нужно тащить на себе запас провизии.10

§3 Тактика римской армии

Тактика римской армии описана Полибием весьма точно, однако то, что излает он отнюдь небесспорно.

Он сообщает о построении римской пехоты в три линии с интервалами и добавляет, что обычно манипулы принципов стояли против интервалов между манипулами гастатов (Полибий XV,9). Однако он ни разу прямо не упоминает последовательную смену линий боевого порядка в ходе сражения (одну из составляющих манипулярной тактики). Относительно второй и третьей линий он говорит, что их могли использовать для обходов противника с флангов и тыла. Размышляя о преимуществах римской военной машины над македонской Полибий говорит, что манипулярный строй римского легиона мог разгромить фалангу Филиппа и Пресея, благодаря своей маневренности, несмотря на то, что на одного римского легионера приходится сразу десять македонских сарисс. (Полибий XVIII, 28-32). Кроме того, Полибий говорит, что тяжелая пехота сражалась в основном мечами.

Более подробное описание дает Тит Ливий. Римская пехота строится в три линии, причем отряды каждой линии, именуемые манипулами (отсюда термин манипулярная тактика), выстраивались с интервалами между собой. Сражение начинала первая линия, состоявшая из молодых воинов-гастатов. Если они сражались неудачно, то постепенно отходили назад, через интервалы второй линии, воины которой были постарше и именовались принципами, и теперь они вступали в бой, а гастаты следовали за ними. Тем временем немолодые воины третьей линии (триарии), ждали, присев на правом колене, укрывшись щитом и выставив копья вверх. Если бой складывался плохо, гастаты и принципы отходили шаг за шагом за триариев, после чего те поднимались, быстро смыкали строй, закрывая интервалы в своей линии, и нападали на врага единой сплошной стеной. На противника, уже уверенного в победе, это якобы действовало сильнее всего, однако выражение «дело дошло до триариев» вошло в поговорку, как определение крайне тяжелого положения. (Ливий, VIII, 8).

Это мнение было общепринятым до тех пор, пока немецкий военный историк Г.Дельбрюк не осветил этот вопрос в своих работах. Он показал, что смена линий боевого порядка в ходе ближнего боя мечами невозможна. В самом деле, для того, чтобы гастаты могли быстро и в порядке отступить за принципов, манипулы должны быть расставлены с интервалами, равными ширине фронта манипула, но вступать в рукопашный бой с такими интервалами в линии крайне опасно, так как это позволит противнику охватить манипулы гастатов с флангов, что приведет к скорому поражению первой линии. Предположение же о том, что гастаты перед атакой раздвигали свои ряды для заполнения интервалов, а затем, отступая, снова сжимались теснее, чтобы пройти в интервалы между манипулами принципов, совершенно невероятно, так как в условиях непосредственного соприкосновения с противником эти маневры невыполнимы. Отступление в порядке из рукопашного боя вообще невозможно из-за воздействия врага, который, заметив, что противостоящая сторона начала подаваться назад, усилит натиск и превратит отступление в бегство. Кроме того, войска, занятые схваткой, практически неуправляемы.

По мнению Г.Дельбрюка, в действительности смена линий в бою не производилась. Интервалы между манипулами были невелики и служили лишь для облегчения маневрирования. Естественно, что при движении по неровной местности в строю возникали смещения, но интервалы компенсировали их, где-то сужаясь, где-то расширяясь. Для заполнения слишком расширившихся интервалов служила вторая линия, отдельные отряды которой могли вдвигаться в первую линию, а если и этого было недостаточно, использовалась третья линия. При столкновении с противником небольшие сохранившиеся интервалы заполнялись сами собой, вследствие более свободного расположения воинов для удобства использования оружия. Приблизившись к противнику, римляне метали пилумы, а затем бросались в схватку с мечами.

Что касается описания римской тактики у Тита Ливия, то Г.Дельбрюк полагал, что оно изображает картину маневров или строевых учений, в ходе которых линии боевого порядка проходили друг сквозь друга для усвоения маневра «вдвигания», которую Ливий принял за описание боя. Относительно же использования второй и третьей линий для обходов вражеских флангов Г. Дельбрюк показал, что этот маневр римляне научились применять только в конце Второй Пунической войны (218-201 гг.), когда римское войско, ставшее практически профессиональным в ходе беспрерывной многолетней тяжелой, поднялось на такой уровень тактического искусства, который был недостижим для прежних римских ополчений.

Однако при таком раскладе можно отметить неэффективность использования принципов и триариев: большая их часть предназначается лишь для затыкания разрывов в первой линии. Утверждение о том, что небольшие интервалы заполнялись сами собой, что воины перед схваткой несколько раздвигались, очень сомнительно – готовясь к массовому ближнему бою, человек стремился к тому, чтобы быть защищенным с обеих сторон, особенно с правой, не прикрытой щитом, он не отдалялся от соседей, а наоборот, старался держаться ближе к ним.11

Однако не один Ливий пишет о смене линии римлянами в сражении, поэтому полностью отрицать этот факт нельзя. Но следует учесть замечания Дельбрюка о том, что смена линии невозможна в условиях рукопашного боя. Поэтому, вполне вероятно, легионеры полагались, в первую очередь, не на рукопашную схватку, а на дистанционный бой. Форма скутума так же наводит на мысли об этом.

Исходя из всего вышеизложенного, можно попытаться изобразить общую схему традиционного римского способа ведения боя в интересующий нас период.

Обычно пехота строилась в три линии, все легионы рядом друг с другом. На флангах легионов строилась пехота союзников, легковооруженные рассыпались впереди, причем, лишь часть легковооруженных действительно использовалась в бою, остальные держались позади для выполнения вспомогательных функций, если они вообще являлись настоящими воинами, а не вооруженными обозными служащими. Конница ставилась на флангах пехоты, римская на правом, союзная на левом.

Сражение начинали легковооруженные, стремившиеся не подпустить близко вражеских легковооруженных или тревожить основную массу войск противника. При приближении тяжеловооруженных к врагу легковооруженные отходили через интервалы между манипулами в тыл или стягивались на фланги, где могли взаимодействовать с конницей. Если римляне оборонялись, то гастаты стремились метательным оружием не подпустить противника близко, расстроить его ряды или втянуть в метательный бой, чтобы измотать его. Если римляне наступали, а врага не удавалось прогнать первым натиском, то также начинался метательный бой, который мог продолжаться несколько часов. Не следует думать, что противники при этом сходились на бросок дротика и, стоя как две стены, засыпали друг друга метательными снарядами, хотя, возможно, бывало и такое. По-видимому, обычно сражающиеся стороны располагались на таком расстоянии друг от друга, что далеко не каждый снаряд долетал до цели, и оружие усеивало землю. В ходе метательного боя сражающиеся могли сближаться и расходиться, или одна сторона могла подаваться назад под более действенным обстрелом и напором другой. Так могло продолжаться до тех пор, пока одна из сторон не начинала отступать или, наоборот, не бросалась в рукопашную, исчерпав запас метательного оружия.

В ходе боя римляне могли производить смену линий, чтобы заменить уставших воинов свежими, причем, как отмечает Ливий, гастаты отходили не в самый тыл, за триариев, а только за принципов, туда, где, по-видимому, стояли значки манипул, служившие римлянам, расстроенным боем и отступлением, ориентиром для сбора и построения. Здесь, позади принципов, вступивших в бой, гастаты могли построиться, отдохнуть, вооружиться новыми пилумами, и, при необходимости и по возможности, снова принять участие в сражении. Не следует полагать, что смена линий производилась в виде слаженных маневров стройных подразделений – Ливий отмечает, что сменяемые отходили постепенно, шаг за шагом, вероятно, отстреливаясь, удерживая наседающего врага на расстоянии, при этом сохранение полного порядка маловероятно. В этот критический момент могло возникнуть замешательство и, при наличии решительного противника, привести к поражению, но если гастаты достаточно потрепали и расстроили вражеское войско, вступление в бой свежих принципов могло уже принести победу, хотя, по-видимому, так было далеко не всегда.

Если римляне побеждали, они гнали противника к его обозу или лагерю и стремились захватить его, если же терпели поражение, то пытались, сохраняя по возможности порядок, отступить в свой традиционный укрепленный лагерь и удержаться в нем. Следует отметить, что собственно в сражении потери убитыми были невелики, хотя раненых могло быть и много, тогда как проигравшая сторона несла огромные потери убитыми и пленными в бегстве, подвергаясь преследованию и избиению победителем.

В завершение следует сказать, что нам известно все же слишком мало о тактике римской пехоты IV-II вв. до н.э., чтобы построить детальную картину действий римского легиона в бою, но то, что метательный бой в тактике римской пехоты имел гораздо большее значение, чем то, которое отводят ему современные исследователи, как кажется, прослеживается достаточно ясно.12

§4 Лагерь

Построение лагеря римскими легионами Полибий описывает очень детально до мельчайших подробностей. Он четко описывает планировку лагеря: квадратная форма, положение в центре палатки консулов, по обеим сторонам от нее палатки трибунов, а так же взаиморасположение палаток гастатов, принципов, триариев и кавалеристов. Лагерь пересекался несколькими прямыми улицами, сходившимися на форуме. Сзади палаток трибунов находится квартира квестора с запасами. Палатки воинов располагаются далеко от стен, чтобы, когда враги начнут обстреливать лагерь, спящие воины не получали большой урон. Велиты ночевали вне лагеря.

В лагере постоянно проходила караульная служба и блюлась строгая дисциплина. В случае эксцессов трибунал, обладающий широкими полномочиями, мог быть собран прямо в лагере. (Полибий, VI, 27-36)

Традицию строить лагерь римляне переняли от царя Пирра. Разбивался он после каждого дневного перехода (стандартный марш – 25 км/день, ускоренный – 40-50 км/день). Укреплением служил земляной вал, усиливаемый частоколом полукруглыми выступами на углах. Входом служили четверо ворот.13

Лагерь для двух легионов

Глава 2. Римская осадная техника

Полибий очень мало писал о ней. Может ему была неинтересна эта тема, а может он все-таки писал, но эти части его «Всемирной истории» до нас не дошли. Единственное довольно подробное описание штурма у него – это захват проконсулом Марком Клавдием Марцеллом Сиракуз. Остальные осады (например, взятие Нового Карфагена Сципионом) удостаиваются лишь нескольких строк. При этом из осадного арсенала упоминаются лишь штурмовые лестницы. Несомненно, список применяемых римлянами осадных орудий не заканчивался лестницами. В первую очередь хочется рассказать о самых красивых представителях осадной техники – об артиллерии. (Полибий, VIII, 5-9).

§1 Артиллерия римской армии

Относительно названий метательных машин существует изрядная путаница, поэтому предложенная ниже классификация не претендует на право называться единственно верной.

Баллисты

Эти осадные орудия могли метать как камни (палинтоны), так и стрелы (эвтитоны). Эти машины были двухплечевыми, то есть использовали два рычага и два блока упругих элементов (торсионов). Торсионы обычно делались из перекрученных воловьих жил или женских волос. Натяжение у торсионов было нешуточное, а значит не обойтись без зарядного и спускового механизма (который являлся чуть ли не единственной металлической деталью в скорпионе).14

Силу артиллерии римляне стали осознавать в III в. до н. э. во время Первой Пунической войны. Баллисты стали основным осадным орудием римского легиона, их ставили на корабли и крепостные башни.

Самой распространенной метательной машиной был стреломет-скорпион, предназначенный для стрельбы по настильной траектории. Заимствован он был у эллинов, создавших его в IV в. до н. э. Римляне усовершенствовали его: метательные рычаги римских скорпионов были выгнутые, а не прямые, что увеличивало угол закрута торсионов, тем самым увеличивая дальность стрельбы.

Калибр скорпиона определялся длиной стрелы. По нему определялся диаметр отверстий в раме, сквозь которые будут продеваться торсионы (диаметр = 1/9*длина стрелы)  Из этого диаметра высчитываются остальные пропорции, например, длина ложа = 16*диаметр, а длина метательного рычага – 7*диаметр.

Полевой скорпион, как и вся полевая артиллерия, был довольно легок. Чтобы не тормозить войско на марше. Небольшой скорпион мог обслуживать один человек, хотя были и больше – с расчетом из  одиннадцати человек. При этом он был очень полезен против скоплений врагов.

Дальнейшее усовершенствование скорпиона – хиробаллистра Герона Александрийского. Благодаря конструктивным особенностям, ее торсионы могли закручиваться на угол на 11° по сравнению с обычным скорпионом, что улучшало параметры выстрела. Кроме того в ней было улучшено прицеливание. Но в описываемый Полибием период римляне не взяли подобную систему на вооружение.

Кроме того баллисты могли метать и камни. Например, стандартная легионная баллиста могла метнуть камень в 10 мин массой (~5кг). Рекордный снаряд для палинтона весил 40 кг и летал на 100 метров. Довольно скромно. Кроме того подобная машина была просто огромна (толщина торсиона – 40см, длина ложа – около 8м, метательный рычаг – около 2,4 м) и очень хрупка. Поэтому камнемет на основе баллисты хорош лишь в малых формах.

От эвтитона палинтон отличался не сильно: просвет в раме, через который вылетал снаряд, у палинтона был шире, а длина ложа = 19*D, в отличие от эвтитона, у которого она = 16*D, метательные рычаги у камнемета чуть короче, чем у стреломета. 15