Русский театр в XVIII веке

Поскольку постройка Комедиальной храмины была вызвана возникновением театра, то логично предположить, что  ее разборка (т. е. уничтожение) должна была быть спровоцирована закрытием театра. На самом деле причины, повлекшие пресечение функционирования Комедиальной храмины не были связаны с прекращением деятельности театра. Найденные нами новые документы в совокупности с преждеизвестными помогают найти ответы на вопросы, касающиеся дальнейшей судьбы русского театра данного периода⁴.

Под названием Комедиальной храмины  в историю нашего театра и культуры вошло здание, построенное для  публичных спектаклей на Красной  площади (хотя в документах того времени  оно называется по-разному: Комедийная хоромина, Комедиальная хоромина, но общеупотребительным  у историков стало вышеназванное, чтобы отличать от Комедийной хоромины, построенной в 1672 году в селе Преображенском для театра царя Алексея Михайловича).

В связи с ожидаемым приездом труппы И. Кунста, Ф. А. Головин, будучи с государем вдали от Москвы, писал в июне 1702 года в Посольский приказ: «Комедианты, как приедут к Москве, приняв их, поставте на постоялые дворы в Новонемецкой слободе и дайте им жалованья <…> И доложите Тихона Никитича, чтоб он приказал отвесть и отдать к нам на игралище комедей  палату во дворце, где бывала наперед сего комедия». Однако ни одна из палат в Кремлевских дворцах «к комедии» не подошла: «Куншт нашел их неудобными, потому что в столовой и в проходных Сретенских палатах о средине утверждены столпы каменные — естли выломать их, то своды упадут; а естли нет, то комедийному действу быть невозможно. А верхняя полата над дворцом низка <…>».

Началась довольно продолжительная  и, можно сказать, мучительная история  строительства этого здания. Сначала  долго выбирали место. Ф. А. Головин сперва приказал: «Землю <…> свозить и тою землею ровнять стрелецкие бывшие дворовые места от самой Неглинны даже ко двору князь Никиты Ивановича Романова, и к Каменному мосту, и к мельнице, что у Большой Тверской улицы». Затем мнение начальника Посольского приказа изменилось, и он указал: «Комедиальный дом строить по размеру и по желанию комедиантову в Кремле городе, въехав в Никольские ворота, на левой стороне, что взято место у Трубецких, подле городовой стены за караулнею каменного». Но оказалось, что «в том месте никакого строения строить невозможно, потому <…>, что наношено кирпичю и всякого лому, и земли от старых полат великие горы».

Наконец к концу сентября 1702 года «комедиальные хоромы» решено было построить «за городом (т. е. за стеной Кремля, — Л. С.) на площади от Триумфальных светлиц к Никольскому мосту». Однако, «к пришествию Великого государя» в Москву театральное здание не могло быть готово, и Головин указал, «чтоб театрум готов был в Лафертовом дому». 31 октября 1702 года ему уже доносили, что «в Лафертовой большой полате около театрума и хоры достраиваются».

Итак, к моменту первых спектаклей Комедиальная храмина на Красной  площади еще не была построена, поэтому  представления проходили в специально оборудованном под театр большом  зале дворца Лефорта в Немецкой слободе. Это театральное помещение сохранялось  и, вероятно, функционировало весь следующий 1703 год (его стали разбирать в марте 1704 года).

Комедийная же храмина была окончательно завершена только к концу 1703 года, но Кунсту «действовать» на ней не довелось, так как он к этому времени умер. Следить за достройкой и руководить оборудованием театрального здания на Красной площади пришлось после него Отто Фюрсту. Дьяки Посольского приказа удовлетворенно сообщали Головину 18 сентября 1703 года: «Комедийная, государь, храмина совершена и новой начальной комедиант в той храмине на театрум (т. е. сцену, — Л. С.) 64 картины живописным письмом написал <…> А про готовности всего театрума он, комедиант, сказал, что поспеет у него весь наготово от сего времени в две недели, только домогается о том, дабы изнутри стены у чуланов (лож, — Л. С.) наружный выписать, и для зимняго бы времени приделать к той комедийной храмине две избы трех сажень, потому что в зимнее время комедиантам в платье убираться негде. И те бы избы построить к той стороне от театрума к Никольским воротам и прорубить бы из большой храмины в те избы двери».

Из ранее известных и недавно  обнаруженных документов мы можем понять, что театральный зал Комедиальной храмины имел «театрум», т. е. помост сцены, «нижние места», т. е. партер (сидячий), «хоры», т. е. балкон, и «чуланы» — ложи (располагавшиеся, вероятнее всего, в один ярус и имевшие занавески). Сцена была оснащена машинерией (так, например, в 1705 году Фюрст для «комедии о Баязете и Тамерлане» строил две «спускные машины»).

Это театральное здание, по мнению большинства историков, перестало  существовать в 1707 году и, как говорилось выше, с прекращением его существования впрямую связывали и пресечение деятельности русского государственного театра петровского времени. Выяснив подробнее судьбу Комедиальной храмины, нам, может быть, удастся пролить свет и на судьбу русского театра той поры.

В документах, опубликованных С. К. Богоявленским, говорилось о том, что в 1707 году 19 января и 9 февраля из Комедиальной храмины отсылалось комедийное платье в Преображенское к царевне Наталье Алексеевне. Богоявленским же были найдены и опубликованы еще 4 документа 1707 года, в трех из них шла речь «о розбирании» Комедиальной храмины «каким-то» (недоумение историков!) Корчминым.

Василий Дмитриевич Корчмин, посмевший  разобрать Комедиальную храмину, был  одним из ближайших соратников Петра I. Он вместе с государем занимался изобретением новых пороховых средств в лаборатории, организованной в Преображенском. В дальнейшем, дослужившись до чина генерал-майора, В. Д. Корчмин стал одним из ведущих фортификаторов и артиллеристов. Он занимался усовершенствованием артиллерийских средств, устройством 14фейерверков, строительством оборонительных укреплений и пр. Именно ему в 1707 году Петр I, готовясь к военным действиям и ожидая врага к древней столице, поручил укрепить Москву (точнее Кремль и Китай-город). Царь написал специальный «указ господину Корчмину майя в 6 день», состоявший из пяти подробных пунктов. Пункт третий гласил: «Когда Кремль готов будет или работников столько будет, то и Китай вдруг (или после) тако ж укрепить от Неглинны и Москвы реки как и Кремль, или больше, понеже Китай не так есть в стенах высок и крепок, как Кремль; а свободную сторону, то есть от Неглинны до Москвы реки зделать везде болварки, ров и контрошкарф; и дворы разломать (подч. мною, — Л. С.), а которыя за контрошкарфом и тех не замать до времени нужнева». Получив этот указ, Корчмин приступил к его исполнению и начал разбирать все деревянные «дворы», чтобы в случае военных действий они не загорелись — в том числе и Комедиальную храмину.

Дьяки Посольского приказа, в ведении  которых находилась Комедиальная храмина, отписали о том тут же (13 июля 1707 г.) своему новому начальнику П. П. Шафирову, сменившему умершего Головина, Шафиров доложил об этом Петру I и передал дьякам его ответ: «Его Царское Величество оной Комедийной храмины ломать и никуда ее свозить с прежняго места не указал». А царь прислал еще к Корчмину и самоличное письмо: «Господин порутчик! Хотя я вам и указ дал, чтоб Кремль прежде окрепить и потом Китай, но ныне наше дело инако возприемлетца здесь <…> Однако слышу я, что вы хочете ряды, Камедийской двор ломать. Преже времени того не надлежит делать <…>». Но пока указ государя дошел до Корчмина, он продолжал начатое — «и уже та храмина разобрана была мало не до половины», — констатировали дьяки-очевидцы. В ответ на пришедшее царское послание они отписывали своему начальнику: «Комедийная храмина, государь, по приказу господина Корчмина роскрыта и потолоки и связи все разобраны. А как писмо, присланное от вашего превосходительства ему от нас вручено, тогда разбирать тою храмину престали, но паки собирать. Токмо от той разборки многое повредилось <…> А уборы все комедийные: платье, и перспективы взяты по приказу государыни благоверныя царевны и великия княжны Наталии Алексеевны в Преображенское».

В ответ Шафиров резюмировал: «<…> А о комедийной храмине писал  я к милости вашей напредь  сего, тако ж де и ныне  подтверждаю, что кто ее разломал, тот пускай и строит, и нам до того уже дела нет. А ис Посольского приказу на тою починку денег давать и строить нечем».

На основании этого последнего документа, опубликованного еще  С. К. Богоявленским (правда, без указания архивного источника), некоторые историки и сделали вывод, что Комедиальная храмина была разобрана в 1707 году. Однако у него же в книге было помещено несколько документов 1709 года, из которых следовало, что в этом (1709) году из Комедиальной храмины на Красной площади брались в ноябре месяце комедийные картины для украшения Триумфальных ворот и «в Преображенское в новоучиненную камедию». Кроме того, существует документ, опубликованный еще Г. В. Есиповым, где говорится, что в декабре 1713 года по указу царицы Прасковьи Федоровны в «собственную Ея Величества комедию перспективных камедиянских картин дватцать <…> взять ис комедии, обретающияся на площади близ Николаевских (Никольских, — Л. С.) ворот, которая под ведением в государственном Посолском приказе. <…> А когда понадобятца те картины, опять поставить в тою храмину конечно <…>».

Полагаясь на этот документ можно  утверждать, что Комедиальная храмина  действительно была собрана снова  и в конце 1713 года еще существовала, хотя, по всей видимости, уже не функционировала. Пока до конца не ясно, когда это здание исчезло совсем. Есть свидетельство, что в 1722 году оно было разобрано «для нужд строительства Арсенала», однако в одном из новых документов, найденных в архиве Сената, датированном 27 января 1730 года, фигурирует «камедиальной храмины сторож», из чего можно заключить, что окончательно разобрали Комедиальную храмину только к коронации Анны Иоанновны, состоявшейся в апреле 1730 года. Утверждение же В. Н. Всеволодского-Гернгросса о том, что она просуществовала вплоть до 1735 года, необоснованно, так как 9 октября 1730 года Анна Иоанновна указала: «<…> для камеди построить пристойный к тому дом на Красной площади, где прежде сего был камедианской дом» (подч. мною, —Л. С.). По размерам вновь строящегося здания видно, что оно гораздо больших размеров нежели Комедиальная храмина.

Мы выяснили, что разборка Комедиальной храмины не являлась следствием закрытия театра, наоборот, повреждение театрального здания было актом случайным, вернее, вынужденным и  отнюдь не связанным с тем, что оно оказалось ненужным и, стало быть, связывать это с прекращением деятельности государственного театра не следует.

Говоря о закрытии, о прекращении  существования государственного русского театра петровского времени, историки основывались (кроме факта разборки Комедиальной храмины) на том, что указом от 31 мая 1706 года были уволены и отпущены в свое отечество немецкие актеры. Но суть в том, что отпускались от театра только немцы — всего 5 человек, из оставшихся от труппы Кунста, состоявшей в момент приезда в Россию из 9 актеров (остальные к тому времени или умерли как Кунст, или уехали раньше). При этом не нужно забывать, что они приезжали не навсегда и еще Кунст, подписывая в 1702 году контракт, подчеркивал, «чтоб им иметь вольной с Москвы отпуск безо всякого задержания, когда они ни похотят». Кроме того, в одном из документов, касающихся немецких актеров, есть интересная деталь — в прошении Анны Кунст говорится: «<…> Его Царское Величество изволили указать немецким комедиантам впредь болши не играть, а мне, нижеписанной вдове, и комедианту Бендлеру велено здесь остаться и русских комедиантов в учении совершить» (подч. мною, — Л. С.). Из данного прошения следует, что русскую труппу распускать не собирались, а напротив, хотели «в учении совершить», причем, оставляли для этого из немецкой труппы двух человек — актера и актрису (поскольку своих актрис пока не было).

Есть еще штрих, доказывающий, что  театр с русскими актерами не собирались закрывать: Отто Фюрст — «управитель комедии» (так он назван в документах 1720 – 21 гг.) довольно много лет спустя (после 1706 г.) — «яко обязанный в службе нашей (т. е. царской, — Л. С.) и еще из оной и адшиту» не получил (т. е. свидетельства, отпускного паспорта). Если бы театр закрыли официально, то его «управитель» должен был бы получить такой документ вместе с расчетом.

Куда же девались русские актеры, если театр не ликвидировали — ведь в документах Посольского приказа, к которому комедианты принадлежали, с 1707 года о них не встречается никаких упоминаний? Напрашивается вывод, что они перешли в другое подчинение (в другое «ведомство»). А могли они перейти, и по всей видимости это так и было, в ведение «комнаты», т. е. в штат царевны Натальи Алексеевны.

17 Общеизвестно, что у царевны Натальи Алексеевны был свой театр. Историки считали его домашним, из чего следовало, что он был исключительно любительским и играли на его сцене не профессиональные актеры. Попробуем взглянуть на этот театр свежим взглядом.

Попытаемся ответить на вопрос: являлись ли представления театра Натальи  Алексеевны сугубо замкнутыми, какими обычно бывают домашние спектакли (тем  более, когда речь идет об особе царской  фамилии)? О театре Натальи Алексеевны оставили короткие упоминания иностранные дипломаты Х.-Ф. Вебер и Г.-Ф. Бассевич. В частности, Вебер, приехавший в Россию в 1714 году, в своих записках, рассказывая о событиях 1716 года, констатировал: «<…> Хотя русские сами пытались предпринимать театральные попытки, но из-за недостатка опытного руководства до сего времени эти пробы были плохи. Принцесса Наталия еще до отъезда царя (за границу в январе 1716 года — Л. С.) велела сыграть одну трагедию; на представление мог приходить любой желающий (подч. мною, — Л. С.)Для этого был приготовлен большой заброшенный дом, разделенный на ложи и партер. Десять актеров и актрис были природными русскими, никогда не выезжавшими за пределы своей страны, а отсюда легко себе представить их мастерство <…>»⁵. Из записок Бассевича приведем только одну фразу, подчеркнув, что говорилось это именно в связи с театром Натальи Алексеевны: «<…> Царь находил, что в большом городе (подч. мною, — Л. С.) зрелища (в данном случае спектакли, — Л. С.) полезны и потому старался приохотить к ним свой двор <…>»⁶. Из процитированных отрывков (особенно из слов Вебера) можно заключить, что театр Натальи Алексеевны был все-таки публичным, хотя, конечно же, предпочтение отдавалось в первую очередь придворным и приближенным к царю и царевне персонам.

Нам предстоит ответить на вопрос: кто играл в театре Натальи  Алексеевны — любители или актеры-профессионалы, хотя мы понимаем, что профессиональный уровень их не мог быть высоким. Бассевич вообще умолчал об этом; Вебер же говорит об актерах театра царевны без приставки слова «любитель».

Теперь обратимся к немногочисленным документам. Сначала проанализируем известные ранее. В упоминавшемся  выше сборнике, составленном С. К. Богоявленским, есть несколько документальных свидетельств, из которых явствует, что 19 и 21 января, 6 и 9 февраля 1707 года из Комедиальной храмины на Красной площади перевозилось «комедийное платье» в Преображенское к Наталье Алексеевне В апреле 1708 года для ее театра списывались дополнительные экземпляры текстов переведенных пьес, имевшихся в Посольском приказе, то есть игранных русскими актерами в 1702 – 1706 годах. Из документов, датированных 30 мая 1709 года и 20 февраля 1711-го, видно, что в указанные числа в Преображенское отсылались «белые» (т. е. чистовые) списки пьес, также игранных еще на сцене Комедиальной храмины именно русскими актерами. В ноябре 1709 года в театр к царевне отсылались «остаточные» 52 «комедийные картины» (т. е. декорации), а другие увезли еще раньше.