Самозванство на Русиси

17 сентября 1773 года в присутствии  нескольких десятков человек  — яиц-ких казаков, калмыков и татар — был объявлен первый манифест повстанцев. Манифест был написан Почиталиным, секретарем неграмотного Пугачева. 

Естественно, в правительственных  актах Емельян был представлен  злодеем. Уже в прокламации Оренбургского  коменданта И. А. Рейнсдорпа от 30 сен тября 1773 года Пугачев описывался как беглый казак, который "за его злодейства наказан кнутом с поставлением на лице его знаков". Эта фантастическая подробность даже подтверждалась свидетельствами некоего солдата-перебежчика. Неловкая выдумка оказалась на руку повстанцам: ссылаясь на нее, они доказывали "истинность" Петра III — Пугачева. И сам он, согласно протокольной записи допроса в Яицком городке, вспоминал 16 сентября 1774 года: "Говорено было, да и письменно знать дано, что бутто я бит кнутом и рваны ноздри. А как оного не было, то сие не только толпе мрей разврату не причинило, но и еще уверение вселило, ибо у меня ноздри целы, а потому еще больше верили, что я государь". 

Казаки решили использовать Пугачева в своих целях, сделав его фактически своим заложником. Он же заверял, что  заняв престол, "яицких казаков  производить будет в первое достоинство". Именно для того, чтобы создать "казацкое царство" и стать первым сословием  в стране, заменив собою дворянство, пошли за Пугачевым яицкие казаки. И по существу это была последняя  в истории русского казачества попытка  изменить свое положение в политической системе Российского государства.  

Пугачев быстро собрал под свои знамена  значительные силы, и, когда в октябре 1773 года весть о восстании достигла Петербурга, трехтысячное войско мятежников, вооруженное двумя десятками  пушек, уже осаждало Оренбург. Посланный  на выручку городу отряд генерала Кара в начале ноября был разбит, а часть его ушла к Пугачеву. Спустя несколько дней еще один отряд  регулярной армии потерпел поражение, и 29 ноября, обеспокоенная размахом событий, императрица поручила командование войсками опытному генералу Бибикову. Между тем осада Оренбурга  затянулась, и, оставив там часть  своего войска, Пугачев отправился на завоевание Яицкого городка. Одновременно его "полковники" Зарубин-Чика, Грязнов и Салават Юлаев осаждали Уфу, Челябинск и Кунгур. К весне в район восстания были стянуты значительные правительственные войска, которые 22 марта 1774 года в сражении под Татищевой крепостью в первый раз одержали верх над пугачевцами. Около двух тысяч мятежников было убито, еще четыре тысячи ранено и взято в плен. Два дня спустя под Чесноковой были разбиты Зарубин-Чика и Юлаев, а под Екатеринбургом — пугачевский "полковник" Белобородов. Сам Пугачев с небольшим отрядом ушел на Урал, где за месяц вновь собрал многотысячную армию. 

8 мая 1774 года он двинулся в  новый поход и за десять  дней захватил несколько крепостей,  но уже 21 мая его восьмитысячная  армия потерпела поражение от  царского генерала де Колонга. С остатками войска, сжигая все на своем пути, Пугачев двинулся на север, к Красноуфимску, а затем на Осу. 21 июня крепость сдалась, открыв восставшим дорогу к Казани. Взяв по пути Боткинский и Ижевские заводы, Елабугу, Сарапул, Мензелинск и другие города и крепости, Пугачев в первых числах июля подошел к Казани. 12—13 июля город был захвачен без особых усилий, но крепость продолжала обороняться. На помощь осажденным подошли регулярные войска под командованием полковника Михельсона, выбившего пугачевцев из города. 15 июля армия Пугачева была вновь разбита. Погибло около двух тысяч человек, десять тысяч оказались в плену, а еще шесть тысяч разбежатись по домам.  

Остатки главной армии восставших переправились через Волгу. И  вновь отряд из 300—400 человек за несколько недель превратился в  многотысячную армию. Теперь перед  Пугачевым был открыт путь на Москву, лежавший через районы, где его  поддерживали крестьяне. При известии об этом паника охватила помещичьи  усадьбы и докатилась до столицы. Дело дошло до того, что Екатерина II готова была сама возглавить карательные  войска. Но не доверявший крестьянам самозванец неожиданно повернул на юг, надеясь  найти помощь у донских казаков. 23 июля он занял Алатырь и двинулся к Саранску. 27 июля под колокольный  звон въехал в город, но уже 30-го покинул  его, узнав о приближении регулярных войск. Впереди была Пенза. 2 августа  он овладел и этим городом. Раздав жителям соль и медные деньги, отправился дальше. 6 августа армия Пугачева достигла Саратова, а уже на следующий  день жители присягали "императору Петру III". Три дня спустя Пугачев  оставил город и, одержав несколько  побед над армейскими частями, верными  правительству казаками и калмыками, 21 августа подошел к Царицыну.  

Переговоры с охранявшими город  донскими казаками успеха не принесли, и началось сражение, во время которого стало известно о приближении  Михельсона. Пугачев отступил, но 25 августа у Сальникова завода был  настигнут. В итоге боя между  трехтысячным отрядом регулярных войск и почти 10-тысячной армией повстанцев две тысячи пугачевцев попали в плен. Михельсон потерял убитыми и ранеными 90 человек. Сам Пугачев вскоре был захвачен своими же сторонниками и выдан властям. 

Враждующие стороны не жалели друг друга не только на поле боя. Так, в  занятых городах и селениях восставшие истребляли дворян с их женами и  Детьми, а в случае отказа признать Пугачева императором, и всех без  разбора — мелких чиновников, купцов, священников, простых солдат и мирных жителей. Но и дворянство мстило жестоко: после разгрома восстания многим его участникам вырывали ноздри, многих били кнутом, прогоняли сквозь строй, клеймили каленым железом, ссылали  на каторгу. Главных же зачинщиков и  руководителей мятежа ожидала казнь.  

Емельян показывал на допросах, что  идея самозванства овладела им после  того, как целый ряд людей заметили в нем сходство с Петром III. Правда, затем он заявил, что всех этих людей "показал ложно". Однако это  означало лишь то, что никто не советовал  Пугачеву принять имя покойного  императора. "Злой Умысел" был  только его идеей, его и никого больше. 

Пугачев, утверждая себя в роли "Петра III", часто говорил о  царевиче Павле как своем сыне. По свидетельству многих лиц, Емельян  постоянно провозглашал тосты за Павла и его жену великую княгиню  Наталью Алексеевну. Секретарь самозванца Почиталин рассказывал на допросе, как Пугачев плакал, разглядывая привезенный ему портрет Павла: "Вот-де оставил ево малинько-ва, а ныне-де вырос какой большой, уж без двух лет двадцати; авось либо господь, царь небесной, свет, велит мне и видиться с ним". 

Пугачева казнили на Болотной площади  в Москве 10 января 1775 года. По свидетельствам очевидцев, самозванец был спокоен  и сохранял присутствие духа до самого конца. После оглашения приговора ("учинить смертную казнь, а именно' четвертовать, голову взоткнуть на кол, части тела разнести по частям города и наложить на колеса, а после на тех же местах сжечь") "экзекутор дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп; стали раздирать рукава шелкового малинового полукафтанья. Тогда он сплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе; палач взмахнул ее за волосы".

Примечательна та огромная роль, которая принадлежит самозванцам  в отечественной истории XVII--XVIII вв. Остается еще много нерешенных вопросов в истории этого явления как  социального, так и внутриполитического  характера -- да и вряд ли когда-нибудь все они будут решены.Почему же в рассматриваемый период самозванство приобрело масштабы настоящей эпидемии? Представляется, в XVII--XVIII вв. самозванство являлось универсальным способом, который самые широкие слои населения избрали для достижения своих целей: крестьяне, простой люд - для облегчения существования и наказания угнетателей; казаки - для вольницы; разбойники, бродяги и ушкуйники как российские, так и иностранные - для грабежа и безнаказанности; власть имущие - для большей власти и обогащения; внешние силы - для ослабления русского государства и захвата богатств, территорий и подданных; Ватикан - для увеличения своего католического «электората» и, соответственно, власти над умами и жизнями.В глазах народных масс самозванец олицетворял веру в справедливость и добро. Кто-то верил в подлинность самозванца, кто-то хотел верить, а кто-то знал правду, но скрывал ее во имя пользы дела или своей собственной пользы.

Некоторые из самозванцев  явились предвестниками произошедших много позже перемен. Так, например, тенденции, наметившиеся в правлении  Лжедмитрия I, были в последствии  воплощены в жизнь Петром I, а  Пугачёвское восстание стало  не последней причиной, подтолкнувшей  правительство к освобождению крестьян в 1861 году.Могло ли быть благотворным правление на Руси самозванцев? Сейчас судить трудно, но можно и предположить: долгое правление некоторых самозванцев на Руси вполне бы могло привести к тому, что было бы преодолено отставание от Западной Европы - и в военном деле, и в образовании, и в сфере общественных отношений.