Сподвижники Петра I

Петр прожил свой век в  постоянной и напряженной физической деятельности и развил в себе внешнюю  восприимчивость, удивительную наблюдательность и практическую сноровку. Но он не был  любителем досужих общих рассуждений; во всяком деле ему легче давались подробности работы, чем ее общий  план; он лучше представлял средства и цели, чем следствия; во всем он был больше делец, мастер, чем мыслитель.* * Соловьев С. М. Указ. соч. С. 469.

Такой склад его ума  отразился и на его политическом и нравственном характере. Петр вырос  в среде, совсем неблагоприятной  для политического развития. Это  было семейство и придворное общество царя Алексея

Придворные интриги и  перевороты были первоначальной политической школой Петра. Злоба сестры выбросила  его из царской обстановки и оторвала от ее политической атмосферы. Мастеровой характер усвоенных с детства  занятий, ручная черная работа мешали размышлению, отвлекали мысль от предметов, составляющих необходимый  материал политического воспитания, и в Петре вырастал правитель  без правил, одухотворяющих и оправдывающих  власть, без элементарных политических понятий и общественных сдержек. Жестокие уроки, данные ему в первом походе на Азов, под Нарвой и на Пруте, постепенно указывали ему на его  политическую неподготовленность, и  по мере этого начиналось и усиливалось  его политическое самообразование.* * Ключевский В. О. Указ. соч. С. 215.

Он стал понимать, что имеет  крупные пробелы в своем воспитании, и вдумываться в понятия, вовремя  им не продуманные, - о государстве, народе, о правде и долге, о государе и его обязанностях. Он умел свое чувство царского долга развить  до самоотверженного служения.

Вся его преобразовательная деятельность направлялась мыслью о  необходимости и всемогуществе  властного принуждения; он надеялся только силой навязать народу недостающие  ему блага и, следовательно, верил  в возможность своротить народную жизнь с ее исторического русла  и вогнать в новые берега. Поэтому, радея о народе, он до крайности  напрягал его в труде, тратил людские  средства и жизни безрасчетно, безо всякой бережливости. Петр был честный  и искренний человек, строгий  и взыскательный к себе, справедливый и доброжелательный к другим, но по направлению своей жизни и  деятельности он больше привык обращаться с вещами, с рабочими орудиями, чем  с людьми, а потому и с людьми обращался как с орудиями - умел пользоваться ими, быстро угадывал, кто  на что годен, но не умел и не любил  входить в их положение, беречь их силы. Петр знал людей, но не умел или  не всегда хотел понимать их.

Таким образом, Петр не был  похож на своих предшественников, хотя между ними и можно заметить некоторую генетическую связь, историческую преемственность ролей и типов. Петр был великий хозяин, лучше  всего понимавший экономические  интересы, более всего интересовавшийся источниками государственного богатства.

Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии, но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать  чужими руками, а из Петра вышел  подвижный и деятельный хозяин- чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой.

2. Сподвижники  Петра I

Все великие свершения  Петра I не могли быть сделаны без  группы единомышленников, часто называемых «птенцами гнезда Петрова». Петр окружил  себя людьми, подобными ему самому: деятельными, энергичными, волевыми. О  них и пойдет речь в данной главе, ибо без них невозможны были бы те реформы, которые провел Петр.

Из всех современников  великого царствования несравненно  выше других стояли трое: Ромодановский, Шереметев и Меншиков. Первые два  пользовались привилегией, которой  не имела даже Екатерина: во всякое время входить к государю без  доклада. Отпуская их, Петр провожал их до дверей своего кабинета. Но первых своих  сподвижников он приобрел в любимой  им Немецкой слободе.

Состав иноземных товарищей  Петра отличался большой пестротой  во всех отношениях: среди них были французы, немцы, голландцы, англичане, шотландцы; католики, лютеране, кальвинисты; генералы и офицеры, художники, лекари, аптекари, купцы, часовщики и т. д. Большей частью это были люди, много  видавшие на своем веку, и беседа с ними доставляла Петру большое  удовольствие. Они рассказывали ему  много интересного о Западной Европе и обучали его различным  ремеслам, какие только знали сами.* * Соловьев С. М. Указ. соч. С. 472.

Наибольшим расположением  царя в это время пользовались Гордон и Лефорт. Гордон, к которому Петр относился всегда как ученик к любимому учителю, был, по определению  В. О. Ключевского, «степенный шотландец, пожилой, аккуратный генерал, наемная  сабля, служившая в семи ордах  семи царям, по выражению нашей былины».* * Ключевский В. О. Указ. соч. С. 220.

Он постоянно получал  из Англии книги, карты, инструменты  и всегда что-нибудь показывал и  объяснял молодому царю: то военные  упражнения, то новые машины, то способы  приготовления фейерверка.

Если Гордон был для  царя уважаемым учителем, то Лефорт был его задушевным другом. Франц  Яковлевич Лефорт приехал в Россию еще при Алексее Михайловиче, в 1675 г. Он поступил на военную службу, но в ней ничем особенно не отличился. Петру он понравился с первого  же знакомства. «Это был человек  малосведущий, - говорил о Лефорте  Н. Н. Костомаров, - но зато умевший обо  всем хорошо говорить, человек веселого нрава и необыкновенно приятный собеседник.

Лефорт принимал самое  активное участие в «потешных» маневрах Петра. Чтобы убедить царя в преимуществах  иноземной военной формы, он несколько  раз являлся к Петру в разных формах, и достиг того, что Петр сам  надел иноземный мундир и своих  «потешных» солдат велел обмундировать  в иноземную форму. Лефорт был  произведен в генерал-майоры и всегда сопровождал царя во время походов  с «потешными войсками», а также  на все пиры и попойки.* * Там же. С. 77.

Он же ввел Петра в общество Немецкой слободы. Только он один и  мог успокоить страшного в  гневе царя. Князь Куракин в  своих записках так отзывается о  Лефорте: «Лефорт был человек  забавный и роскошный, денно и  нощно был в забавах: балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное, оттого и  умер во время своих лет под  пятьдесят». Смерть Лефорта крайне опечалила Петра. Перед выносом  тела царь приказал открыть его гроб и, рыдая, долго целовал холодный труп своего любимца. Лефорта Петр и  поставил во главе «Великого посольства» 1697 г., с которым поехал за границу, зачислив самого себя в свиту «великих послов» под именем Петра Михайлова.* * Павленко Н. И. Указ. соч. С. 89.

Особую роль играл при  Петре I А. Меншиков. Согласно преданию, он в юности был простым пирожником. Отец Меншикова не пошел в Преображенском полку дальше капрала, а сам он около 1698 г. был только сержантом.* * Там же. С. 98.

Возможно, что в это  время он совмещал должность сержанта с разноской пирогов. Уже в  это время юный Меншиков был, по-видимому, в большой милости у царя, называвшего  его ласкательным именем Алексашка. По одной из версий, Меншиков заслужил царскую милость следующим образом. Однажды, когда Петр отправлялся  на обед к одному из бояр, с ним  заговорил пирожник. Петру понравилось  его лицо, он взял его с собой  и во время обеда велел ему  стоять за своим стулом. Вдруг в  ту минуту, когда царь протянул руку за каким-то блюдом, пирожник остановил  его и произнес шепотом несколько  слов. Оказалось, что несколько часов  тому назад ему удалось пробраться в кухню боярина и там он увидел приготовления к попытке  отравить царя. Кушанье было отдано собаке, которая тут же подохла. Таким  образом, отравление было доказано, и  это послужило началом блестящей  карьеры Меншикова.* * Петр Великий: воспоминания, дневники, записки, анекдоты. СПб., 1993. С. 135.

Меншиков родился в 1673 г., на год позже Петра. Высокий, хорошо сложенный, с приятным лицом, он отличался  большой чистоплотностью и даже щегольством. Это обстоятельство впоследствии побудило Петра назначить его  во внешнее представительство. Воспитания Меншиков не получил никакого, никогда не умел ни читать, ни писать, и выучился только подписывать свое имя.* * Новаковский В. И. Рассказы о Петре Великом. М., 1992. С. 50.

Но, по примеру Петра, хотя и сильно отставая от него, он приобретал поверхностные сведения обо всем, вплоть до великосветских манер. Он был  как бы тенью гениального монарха. Он сопровождал его в походе на Азов и жил с ним в одной  палатке; следовал за ним за границу  и учился вместе с ним; принимал участие  в усмирении стрельцов и хвастался, говоря, что собственноручно отрубил  головы двадцати мятежникам.* * Там же. С. 53.

После того как Петр сам  отрезал ему бороду, он оказал ту же услугу московским думным боярам и  привел их в таком виде к царю, изображая символически свое будущее  содействие делу великого царствования.

С 1700 г. он исполняет обязанности  нечто вроде мажордома. В письмах  Петр называет его: mi№ Herze№ski№d (дитя моего  сердца), mi№ bester Fri№t (мой лучший друг) и даже mi№ Bruder (мой брат) - эпитеты, которые он никогда не адресовал  никому другому.* * Буганов В. И. Указ. соч. С. 171.

Ответы Меншикова носят  такой же непринужденный характер и, что интересно, он никогда не прибавляет к своей подписи выражений  почтения, тогда как даже Шереметев  подписывается: «наипоследнейший раб  твой».

В 1703 г. А. Меншиков, одновременно с Петром, становится кавалером ордена Св. Андрея Первозванного. В 1706 г. он становится князем Священной Империи. В последующем  к ордену Андрея Первозванного и  к титулу князя присовокупилось  множество других орденов и титулов.

Каков же был этот человек  и что сделал он, чтобы достичь  такого положения? Как военачальник он не обладал ни знаниями, ни даже храбростью. Но он был всегда энергичен, при неудаче  умел проявлять выносливость и воодушевлялся  при успехе. «Деятелен, предприимчив, - говорит о нем один из современников, - нескромен, склонен ко лжи и за деньги готов на все».* * Новаковский  В. И. Указ. соч. С. 105.

1714 г. чрезмерность хищений  вызвала следствие, затянувшееся  на неопределенное время. Следствие  с годами разрасталось все  больше и больше благодаря  злоупотреблениям царского любимца,  открытым в Петербургской губернии, Польше, Померании, везде, где  он имел влияние; не было  ни одного ведомства, ни одной  губернии, где бы он ни «отличился».  Наконец, царю это надоело.  Однажды, в порыве гнева, Петр  пригрозил неисправимому вору  вернуть его в первоначальное  положение пирожника. В этот  же вечер Меншиков явился к  царю, одетый пирожником, с корзиной  на голове, крича: «Вот пироги  жареные, горячие!» Царь рассмеялся  и простил Меншикова.* * Там же. С. 111.

Петр прощал неоднократно Меншикова главным образом потому, что он продолжал оставаться нужным человеком, на которого Петр, за исключением  честности, всегда мог рассчитывать, когда ему нужны были настойчивость, решительный, предприимчивый ум и находчивость. Таким был ближайший соратник Петра Алексашка Меншиков.

Не менее интересными  были и другие личности из окружения  великого реформатора. Например, Борис  Иванович Куракин. В его лице Европа на пороге XVIII в. впервые познакомилась  с обаятельным типом русского дипломата- вельможи. Он был хитер, как  житель Востока, мягок, как истый  славянин, влюблен в литературу, как интимный член салона Рамбулье, и был щеголем, как завсегдатай  Версаля.* * Павленко Н. И. Указ. соч. С. 125.

Породнившись благодаря  браку с сестрой первой жены Петра, Ксенией Лопухиной, с царской  фамилией, он сумел вовремя извлечь  пользу из этого родства и заставить  забыть об этом потом. В начале своей  карьеры он был очень юн и годами, и опытом, и иногда не справлялся с обязанностями дипломата, но всегда сохранял свое достоинство вельможи, поддерживал престиж своей страны и прикрывал свою неумелость никогда  не изменявшими ему гордостью  и изяществом.

Одной из самых ярких в  окружении Петра являлась и фигура Василия Никитича Татищева. Татищев  совмещал в себе самые разнообразные  дарования. Примерный ученик, он всю  свою жизнь проводит так, как будто  рассказывает хорошо выученный урок. По примеру государя, он вечно в  движении, интересуется решительно всем: войной, финансами, управлением, наукой, промышленностью. Подобно Петру, он работает с увлечением, проникнувшись  сознанием ответственности; как  и Петр, он работает непрерывно и  побуждает к тому же других, искореняет прошлое и создает будущее. Как  и Петр, будучи тесно связан с  Востоком, он смело обращает свой взор к Западу. В 1704 г. он присутствует при  взятии Нарвы, а в 1711 г., сопровождая  Петра в походе на Прут, он занимается археологическими раскопками, чтобы  найти могилу Игоря, легендарного сына Рюрика.* * Там же. С. 147.

Отправившись затем снова  за границу, он проводит несколько лет  в Берлине, Бреславле и Дрездене, прилежно занимаясь и составляя  себе библиотеку.

Татищев занимался обширным проектом, цель которого - составление  общего географического атласа России.

Помимо этого, Татищев  прославился как историк. В течение 30 лет он писал свою «Историю Российскую». Он основал Екатеринбург, устраивал  народные школы.* * Павленко Н. И. Указ. соч. С. 137.

Совершенно особое место  в рядах деятелей великого царствования как по своему характеру, так и  по происхождению занимал Ягужинский. Сын учителя органистов при лютеранской  общине в Москве, Ягужинский начал  свою карьеру с должности чистильщика  сапог. Ягужинский имел преимущество перед  Меншиковым, хотя он был такой же вор, но не скрывал своих хищений  и был более умерен. Когда при  нем государь заговорил однажды  о необходимости переловить всех растратчиков, Ягужинский ответил ему  знаменитой фразой: «Разве Ваше Величество хочет остаться без подданных?»* * Валишевский К. Указ. соч. С. 220.