Сталин и коллективизация: противоречивость мнений

 

Содержание

 

1. Введение                                                                                             3  - 4

2. Глава I. Сталин и коллективизация: противоречивость мнений.  
   I. 1. Коллективизация Сталина – «правдивые цифры». Можно ли было её избежать?                                                                            5 – 14

3. I. 2. Оправдание Сталинской коллективизации.                         15 – 22
4. Глава II. Вопрос гуманности.                                                        23 – 25
5. Заключение                                                                                             26
6. Список литературы                                                                                27

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение.

Тема моей курсовой работы является период времени истории, который можно назвать «Сталинской коллективизацией». В основание моего решения заняться именно этой темой легло сознание неоднозначности данного вопроса. Вся сталинская эпоха, как известно, прославленна своей двоякостью: с одной стороны ужасное страшное положение граждан, но с другой – великий индустриальный прорыв страны, приведший СССР на мировые позиции. А так же, данная тема, на мой взгляд, сохраняет свою актуальность и сегодня: изучая историю, у нас появляется возможность анализа нынешнего положения государства в сравнении с прошлым. Желание и вера в новую, лучшую жизнь заставила народ заплатить свою цену. И очень важно понять была ли она оправданна? Кроме того, я считаю, что предмет истории, важен любой личности, в её развитии и самосовершенствовании.

История дает нам возможность  не совершать ошибки, которые были совершенны ранее, и пренебрегать этим -  нет права.

Исходя из обоснования  выбора моей темы, я сформулировала задачи, которые перед собой поставила, чтобы цель моей курсовой работы была обозначена и достигнута:

• Во-первых, повысить свой студенческий научно - познавательный потенциал через проработку хороших авторов, которые занимались изучением данного вопроса;
• Во-вторых, сформулировать и критически оценить авторские концепции по теме;
• Сформулировать и обосновать собственную точку зрения по теме «Сталинской коллективизации».

Для своей работы я  использовала труды советских ученых В. Попова, Н. Шмелева, как представителей некой «отрицательной» точки зрения на Сталинскую коллективизацию. Вторая точка зрения, поставленная в противовес первой, принадлежит современному историку и автору  нескольких, распространенных на сегодняшний день, историко-документальных книг, С. Миронину.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава  I. Сталин и коллективизация: противоречивость мнений.

1. 1. Коллективизация Сталина – «правдивые цифры». Можно ли было её избежать?

В данной главе мы рассмотрим «отрицательные» мнения, суждения и  отзывы историков, занимающихся вопросами  Сталинской эпохи, по рассматриваемой теме, а именно, взгляд на Сталинскую коллективизацию. В главе будут фигурировать мнения В. Попова, Н. Шмелева, Р. Медведева.

Кто бы ни занимался вопросами, связанными с личностью Сталина, неоднократно замечают всю неоднозначность совершаемого. Это же наблюдается в вопросе, касающемся коллективизации.

Принципиальные оценки итогов любого развития страны, оценки её состояния в процессе коллективизации (и, конечно, выводы, делаемые на основе таких оценок) сильно зависят от того, какими статистическими данными пользоваться. Сразу отметим, что на официальные данные полагаться нельзя, поскольку они сильно приукрашивают общую картину. В частности, высокие темны развития, приросты промышленного производства и всей экономики 30-х годов, после свертывания нэпа, - это целиком и полностью статистическая фиксация, иллюзия, созданная существовавшей тогда практикой статистического учета. Этому вопросу много внимания уделяют В. Попов и Н. Шмелев, в своей статье «Была ли альтернатива Сталинской модели развития?», в книге «Осмыслить культ Сталина», ссылаясь на статью В. Селюнина и Г. Ханина («Новый мир», 1987, №2), подчеркивая ключевые моменты.

Любой анализ прошлого на основе данных официальной статистики будет ложным анализом. Достаточно только беглого знакомства с ней, чтобы понять, что экономики с такими параметрами развития (если допустить, что все цифры верны) не может быть в природе ни при каких обстоятельствах. И дело не только в том, что всего за шесть десятилетий (1928 – 1988гг.) реальный национальный доход увеличился более чем в 90 раз, валовая промышленная продукция – почти в 180 раз, производительность труда в промышленности – более чем в 30 раз, капиталовложения почти в 250(!) раз. Другие страны затрачивают на такое наращивание экономического потенциала не десятилетия, а века. Дело ещё в том, что различные показатели абсолютно не стыкуются между собой.

В самом деле, как, например, может быть, что реальный национальный доход вырос за рассматриваемый  период в 90 раз, а физический объем рознично – торгового оборота – только в 30 раз, то есть в 3 раза меньше? Такое соотношение может в течение одного, двух, от силы – десяти лет. Но если десятилетиями реальный национальный доход растет втрое быстрее реального розничного товарооборота, значит, доля потребительских расходов на товары и услуги в национальном доходе катастрофически подает.  В 1988 году розничный товарооборот составил более 50% национального дохода. Простая арифметика показывает, что в таком случае в соответствии с данными Госкомстата в 1928 году розничный товарооборот должен был почти вдвое превышать национальный доход. Такого просто не бывает. 

Разобраться в официальных данных статистики особо важно для подхода к вопросу коллективизации, чтобы оперировать правдивыми цифрами. Расчеты В. Селюнина и Г. Ханина свидетельствуют о том, что темпы прироста национально дохода в период первых пятилеток составили всего 3-4%, то есть  снизились в сравнении с периодом нэпа в 5-6раз. Можно долго спорить о том, насколько упали тепы развития реального роста после свертывания нэпа, предшествующего коллективизации. Но одно несомненно – их падение, вопреки тому, что показывает официальная статистика, было и резким, и значительных во всех крупных отраслях народного хозяйства. В сельском хозяйстве с началом коллективизации производство стало падать и сокращалось пять лет подряд; уровень 1928 года был достигнут только в конце 30-х годов.

Таким образом, авторы статьи, говорят о том, что по правдивым  данным,  период нэпа является пиком  экономического развития, и сохранись он, страна достигла бы большего успеха, не неся таких убытков и ущербов, которые нанесла собой коллективизация, руководимая Сталиным.

«Россия была очень близка к тому, чтобы избавиться от периодических голодовок даже и без тракторов в конце 20-х годов, накануне коллективизации, до того, как был свергнут нэп » - считают авторы. Но после создания колхозов, несмотря на то, что землю пахали тракторами, голодовки продолжались вплоть до начала 50-х годов. Здесь, однако, более важно другое: даже тяжелейшую в нашей истории войну в один из самых критических её периодов, Сталин не считал такой же «страшной борьбой», какой была коллективизация. Начавшееся в 1929 году создание колхозов действительно стало переломным рубежом, разделившим нашу историю на два периода. «Великим переломом», «революцией сверху» называл впоследствии коллективизацию Сталин. Через 1929 год проходит водораздел между нэповской, рыночной, хозрасчетной экономикой и административной системой.

До 1929 года наша экономика, несмотря на постепенное свертывание рыночных отношений и переход к волевым методам управления, в целом все-таки ещё оставалась хозрасчетной. Но в 1929 году количественные изменения перешли в качественные – господствующей, доминирующей стала административная система, явившаяся, по существу, возвратом к политике «военного коммунизма», к командной, сверх централизованной экономике. Свои развитые законченные формы административная система приобрела не сразу, но очень скоро: к концу первой пятилетки, к 1933г., фактически уже полностью сложился тот хозяйственный механизм, который с весьма незначительными модификациями просуществовал у нас более полувека. Сталин «принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием» - эти слова принадлежат У. Черчиллю, и в них зафиксирован очевидный факт, оспаривать который невозможно. Историческая правда состоит в том что тяжелая индустрия действительно шла вперед быстрыми темпами. В предельно сжатые сроки – чуть больше, чем за 10 лет – СССР превратился из отсталой аграрной в мощную индустриальную державу.

В сельском хозяйстве  создание колхозов обернулось трагедией  для многих миллионов жителей. В 1928 г. Сталин неожиданно объявил, что  кулаками являются 5% всех крестьян (1,2 млн. крестьянских хозяйств и 6, 2 млн. тогдашнего сельского населения), причем 2-3% из них (500-700 тыс. крестьянских дворов) – особенно зажиточное, подлежащее индивидуальному налогообложению.  Обследование 1927 года, выявило, что только 3,2% крестьянских хозяйств являются кулацкими. Но в ходе коллективизации даже эти явно выдуманные Сталиным цифры были перекрыты, как минимум вдвое. По расчетам академика ВАСХНИЛ В. Тихонова, фактически было ликвидировано не менее 3 млн. крестьянских хозяйств, то есть 11-12% всех дворов. Иными словами, значительно более 10 млн. деревенских жителей подверглось репрессиям: были высланы, направлены а лагеря, уничтожены физически, умерли от голода.

Объем производства в  сельском хозяйстве первой пятилетки, когда проводилась коллективизация, упал на 20% и восстановился только в начале 40-х годов. Огромный урон был нанесен фондам аграрного сектора, ибо единолично не желали передавать свое имущество колхозам. Так, установка на полное обобществление скота привела к тому, что его попросту вырезали – поголовье крупного рогатого скота сократилось с 1928 по 1933-1934гг. почти вдвое (с 60до 33 до 15 млн. голов соответственно), по данным «Народного хозяйства СССР за 70 лет». Никогда – ни во время первой мировой войны, ни в годы революции и годы гражданской войны, ни во время Великой Отечественной войны – поголовье скота в стране не сокращалось так значительно.

Из сельского хозяйства  систематически и безвозмездно изымалась  значительная часть создаваемого там  продукта. Четверть века, с 1929 по 1953г. Деревня  фактически жила на грани голодной смерти. И финансировала индустриализацию, войну и послевоенное восстановление.

В своей статье, посвященной  сталинской модели развития, В. Попов  и Н. Шмелев, рассматривают процесс  коллективизации, говорят о несправедливости  жесткости действий: крестьяне получали по трудодням за работу в колхозном хозяйстве копейки, а порой вообще ничего не получали, тогда как необходимые промышленные товары, которые они покупали все дорожали и дорожали. Был установлен минимум трудодней, который работники должны были отработать в общественном хозяйстве, а нарушители подлежали уголовному преследованию. Потом кара была «смягчена» - виновные лишались приусадебных участков, которые фактически были основным источником продуктов для крестьянских семей.  Уйти в город колхозники не могли – при введении в 1922 году паспортной системы паспорта были выданы только населению городов, рабочих поселков и новостроек, а беспаспортные крестьяне, чтобы сменить место жительства, должны были получить справку сельсовета, выдача которых была ограничена. Долгие годы многомиллионное население было крепостнически прикреплено к земле и за принудительные,  «барщинные» отработки в общественном хозяйстве получало разве что право кормиться со своего небольшого приусадебного участка.  Последствия такой политики по отношению к деревне были предельно разрушительны и полностью не преодолены ещё долгое время. Четверть века сельское хозяйство фактически либо шло под откос, либо стагнировало, топталось на месте. Соха заменилась на трактор, но ощутимого роста производства не было. Только в 50-е годы мы смогли превзойти уровень производство сельскохозяйственной продукции на душу населения, достигнутый в 1913 году, и только со второй половины 50-х годов валовой сбор зерна, поголовье  крупного рогатого скота и производство мяса стали устойчиво превышать уровень 1913 года. Такова была только чисто «экономическая», «коммерческая» цена политики обескровливания деревни. А ведь были еще потери, которые не поддаются никакому экономическому счету.

Репрессии против крестьян, принудительный характер коллективизации, раскулачивание, выселение осуждается теперь все. Но у многих, остается все-таки убеждение, что жертвы и лишения, выпавшие на долю деревни в 30-х годах, были частично оправданны. Ведь именно сельское хозяйство финансировало индустриализацию, и без перекачки средств из деревни её провести бы не удалось. И бедствия, переживаемые деревней в 30-х годах, были вызваны главным образом изъятием средств на нужды индустриализации. Но и на эти аргументы, какими бы привычными и убедительными они не казались, Попов и Шмелев, приводят ряд опровержений.

Во-первых, отмечают авторы работы,  как уже говорилось ранее, если бы в промышленности и строительстве  не утверждалась командно-административная  система с её безумной расточительностью, просто не понадобилось бы ничего изымать из сельского хозяйства сверх того, что изымалось через налоги в период нэпа. Судя по темпам роста в период нэпа и в годы первых пятилеток, сохранись тогда рыночные отношения, страна могла бы построить без надрыва и ограбления деревни как минимум, двое больше заводов, фабрик и электростанций.