У истоков национальных традиций: демократы и консерваторы

Министерство  образования И НАУКИ Российской Федерации

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Российский  государственный гуманитарный университет

ИНСТИТУТ  ФИЛОЛОГИИ И ИСТОРИИ

 

 

Историко-филологический факультет

Кафедра Всеобщей истории

 

 

 

У ИСТОКОВ НАЦИОНАЛЬНЫХ ТРАДИЦИЙ: ДЕМОКРАТЫ И КОНСЕРВАТОРЫ

 Письменная работа  студента IV курса

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Москва 2006

 

 

Введение.

Писать на вынесенную в заглавие тему просто и сложно одновременно. Просто, потому что довольно много  источников, переведенных на русский язык (а непереведённые широко представлены в Интернете), довольно много русскоязычной (в т. ч. переводной) научной литературы. Сложно – потому, что по основному вопросу  (о принципе деления на «демократов» и «консерваторов») наиболее общие ответы получены, а при обращении к дискуссиям по конкретным вопросам установление классификации в рамках дихотомии демократ – консерватор становится делом крайне сложным и малопродуктивным.   Пожалуй, как иллюстрацию этого тезиса и следует воспринимать данную работу.

 

Демократы и консерваторы: основное различие.

Ключевое расхождение между  теми, кого мы называем «демократами»  и тем, кого мы называем «консерваторами» можно определить через следующие  оппозиции. Демократы делали акцент на естественных правах людей, верили в разум и считали, что люди в состоянии сами управлять собой и позаботиться о своём благе – консерваторы делали акцент на греховности человеческой природы (и особенно это касалось простого народа), страстях, преобладающих над разумом, считали необходимым ограничить роль народа в управлении и дать государству право принуждения. При этом и те, и другие разделяли представление о суверенитете народа (монархист Гамильтон, скорее, исключение), и те и другие, предпочитали представительное правление. Что первично: представления о природе человека, политические убеждения или интересы, связанные с происхождением, экономическим положением и т. п. решать в рамках этой работы не имеет смысла, но в любом случае можно утверждать, что однозначный, бесспорный и универсальный приоритет установить вряд ли возможно. С одной стороны, явно сильна взаимообусловленность, с другой стороны – иерархия справедливая для одних людей может быть несправедлива для других.  

Нельзя сказать, чтобы в литературе по этому вопросу писалось в точности то же, что было изложено выше: каждый автор делает акцент на интересующие его стороны. Токвиль, чей интерес к демократии можно назвать «политологическим», пишет о том, что одни хотели беспредельно расширить власть народа, другие – ограничить, но обе стороны были солидарны в основных вопросах¹. Хофстедтер заметно больше внимания уделил пониманию консерваторами природы человека². В изложении Паррингтона всё вышеперечисленное, было изложено с упором на различия в позициях сталкивающихся сторон и на социальную подоплёку «великой контроверсии»³. А Харц, наоборот, уделил основное внимание солидарности в основных вопросах⁴. Но различия эти являются скорее нюансами акцентировки, чем прямыми расхождениями. Так, ещё Паррингтон писал о присущем американцам массовом либерализме и о том, что федералисты во многом утрировали опасность нарушения прав собственности  «чернью», а Харц оперировал теми же «классовыми» категориями в определении характера конфликта, что и Паррингтон⁵.

Для большей наглядности приведу  несколько примеров из источников.

Природа человека.

«Предполагать отсутствие мотивов  для таких [междоусобных] схваток  в качестве аргумента против их существования  означает предать забвению, то обстоятельство, что люди амбициозны, мстительны и  алчны». Федералист № 6

 

«Республики управляются людьми [курсив Гамильтона] и потому их действия также движимы страстями, а не общим благом». Там же

 

«Предрасположенность к взаимной вражде столь сильно в природе  человеке, что даже там, где для  неё нет существенных оснований, достаточно незначительных и поверхностных различий, чтобы возбудить в людях недоброжелательность друг к другу и ввергнуть их в жесточайшие распри». Федералист № 10

 

«В любом государстве общество благословенно, но правительство, в  лучших государствах – необходимое зло, а в худших – зло нестерпимое». Т. Пенн⁶.

 

«Человек – истинное и высокое  звание, а титулы – детские побрякушки, ограничивающие человеческую природу» Т. Пенн⁷.

 

«…все люди равны и наделены прирождёнными и неотчуждаемыми правами, среди которых жизнь, свобода и стремление к счастью» Т. Джефферсон⁸.

 

Роль народа в управлении.

«… правительства наши слишком  неустойчивы… за  распрями соперничающих  партий забываю об общественном благе  и что меры ими принимаемые, слишком  часто грешат против правил справедливости и прав меньшинства, тем паче, что вводятся силой заинтересованного большинства». Федералист № 10

«Ни одному человеку не дозволено  быть судьёй в собственном деле». Там же

 

«Преимущество Союза – его способность  сокрушать и умерять разгул крамольных сообществ… Под крамолой или крамольным сообществом, я разумею некоторое число граждан – независимо от того, составляет ли оно большую или меньшую часть целого, - которые объединенных и охвачены общим увлечением или интересом, противным правам других граждан или постоянным и совокупным интересам всего общества». Там же

 

«Опыт – лучший оракул мудрости. Он показывает, что страсти людей  не сообразуются с велением разума и справедливости без принуждения». Федералист № 15

 

 «… каждый человек, находящий  приложение своим силам в области торговли, земледелия или производства не чувствует расположения ссориться с соседями или правительством которое его защищает и конституционной частью которого он является». Агриппа (Джеймс Уинтроп), письмо II.⁹

 

«Ключевой составляющей хорошего и свободного правительства является полное и равное представительство в легислатуре…»¹⁰ Федеральный фермер (Ричард Генри Ли), письмо II 

 

Само по себе право быть судьёй в собственном деле является естественным и потому священно, но человек не может его сам реализовать и поэтому делегирует обществу¹¹. Томас Пейн

«чем проще вещь, тем сложнее  она ломается и тем проще чинится»¹² Томас Пейн

 

«все малые государства всегда лучше сохраняют свои права… так  как вероятность их [штатов –  В. Б.] порабощения очень невелика, то я предпочёл бы, чтобы они страдали от своей разрозненности, чем видеть их под общим правлением, менее беспристрастным, чем то, о котором было достигнуто соглашение в Олбани»¹³ Б. Франклин.

 

«Овцы, предоставленные сами себе, более счастливы, чем овцы, о которых заботятся волки»¹⁴. Т. Джефферсон

 

Откровенно  говоря, все эти цитаты мало что  доказывают: ведь речь идёт не столько  о том, что одни говорили то, чего не признавали другие (хотя прямые противоречия имелись, см. например, отношение к  праву быть судьёй в собственном деле), сколько об акцентах, которые проставлялись в рамках широкого набора признаваемых обеими сторонами положений. А то, как проставлены акценты, можно иллюстрировать только на примере всего текста целиком, а не вырванных из контекста  фраз. Несколько увеличить надёжность такого рода иллюстраций можно было бы путём собрания больших выборок цитат по тому или иному вопросу. Тогда частотность обращения того или иного деятеля к некоторой мысли могла бы стать довольно корректным показателем того, насколько она акцентируется. Однако данная работа не ставит себе столь масштабных целей.

В завершение необходимо пояснить, почему в числе  основных различий не указано, что консерваторы были за сильную федеральную власть, а демократы её опасались. Дело в том, что по отношению к разногласиям по поводу участия народа в управлении этот вопрос в значительной степени выступал как вторичный. Федералисты выступали за Союз постольку, поскольку при его устройстве можно было ограничить участие народа в управлении (что, в частности, видно и в процитированном выше фрагменте о роли Союза в ограничении «крамольных сообществ»). C другой стороны, демократы были против сильной федеральной власти, постольку, поскольку боялись ущерба для демократии. Примечательно, что при отсутствии такого рода опасений, даже такой «левый» демократ, как Т. Пейн мог оказаться автором весьма «федералистских» строк: 

«Голландские  штаты – это несчастный пример последствий индивидуального суверенитета [штатов]. Их разобщённое состояние  подвергает их многочисленным козням врагов…

Занимая такую  позицию [создавая конфедерацию штатов] мы выигрываем тем, что отдаём, и  получаем годовой процент, превышающий  капитал»¹⁵.

 

Теперь, когда  понятия определены (а это не так  уж просто, потому что, помимо общих ценностей у конкретных «консервативных» и «демократических» авторов можно встретить массу более частных перекличек: апелляции к здравому смыслу¹⁶, к опыту¹⁷, идея об исключительности американских условий и о значимости проводимого в ней эксперимента для всего мира¹⁸, идей сдержек и противовесов¹⁹, признание в той или иной степени роли торговли²⁰… ) можно обратиться к подробному рассмотрению каждого из течений.

Демократы.

Значительная часть основополагающих произведений представителей этого  направления написаны ещё в эпоху борьбы за права колоний и войны за независимость. Релевантность их привлечения при рассмотрении их как участников существенно иных по содержанию споров имевших место десятилетием позже сама по себе требует обоснования. Однако в данной работе, не предполагающей достаточного для этого охвата материала, мы ограничимся предположением, что некоторые основополагающие установки в работах, написанных в другое время и по другому поводу, всё-таки сохраняли актуальность и в интересующий нас период накануне принятия конституции.

 В первую  очередь, безусловно, здесь следует  обратиться к произведениям Бенджамена  Франклина, пожалуй, самого старшего  среди отцов-основателей. Избегая  юридических споров по поводу  прав парламента издавать законы  для колоний (но указывая при этом на то, что обход вотирования в местных ассамблеях расходится с установившейся традицией), он апеллировал к установившимся у американцев мнениям, с которыми целесообразно считаться. А мнения эти состояли в том, что «никакие деньги не могут собираться с английских собственников иначе, как с их собственного согласия… что поэтому любые деньги, какие только должны быть собраны в колониях должны предварительно вотироваться колониальными собраниями, подобно тому, как деньги, собираемые в Англии должны вотироваться английским парламентом»²¹. К этим мнениям, убеждал Франклин, целесообразно отнестись с известным уважением, а уж колонисты будут всегда рады проявить лояльность к своему королю, и вотировать необходимые ему средства. Собственно, в возврате к прежнему положению дел  и состояла, в основном, концепция гомруля (home rule), с той разницей, что сфера полномочий парламента эксплицитно ограничивалась островом Великобритания, а колонии должны были выступить по отношению к королю в качестве равноправных с Великобританией субъектов²². Однако в том, что Англия не примет его предложений до тех пор, пока не будет слишком поздно Франклин мало сомневался уже в начале 1766 г.²³. Для целей данной работы, возможно, интереснее видеть, как уверенность в незыблемости собственных прав как английского подданного («каждый британский подданный имеет право по рождению на земельную собственность, свободу личности и репутации; он подчиняется только тем законам, которые принимаются с его согласия…»²⁴) перерастает в незыблемость собственных прав как человека (естественных прав): «Не может быть более сильного естественного [курсив мой – В. Б.] права, чем право человека извлекать возможно большую выгоду из продукта свое земле, при условии, что он не наносит тем самым ущерб государству вообще»²⁵.

Гораздо шире на теорию естественных прав опирались  Томас Джефферсон и Томас Пейн. В «Общем обзоре прав Британской Америки» (1774) Джефферсон с самого начала говорит  о нарушении «прав, данных Богом и законом всем, в равной мере, и независимо ни от чего [курсив мой – В. Б.]»²⁶. Естественными (и нарушаемыми) называются права на эмиграцию и свободную торговлю, а король объявляется всего лишь «главным чиновником», не выполняющим, как следует из логики «Обзора…», своих обязанностей²⁷. В этой связи очень прозрачно указание на то, что казнь Карла I – «священное и суверенное право наказание, оставшееся в руках народа на случай крайней необходимости»²⁸.

Пейн в  знаменитом памфлете «Здравый смысл» (10 января  1776 г.), в целом, следует  той же логике, но делает больший упор на возобновляемом (или не возобновляемом – если государство не служит свободе и безопасности) общественном договоре, и уделяет куда больше места почти площадной ругани в адрес английской конституции, английского парламента и английской короны, доказательству их злонамеренного отношения к колониям. Главное же – в полную силу звучит призыв к немедленному провозглашению независимости.

В «Декларации  независимости» (4 июля 1776 г.) этот призыв находит своё официальное воплощение, а доктрина естественных прав и общественного договора становится основой не просто полемического сочинения, а судьбоносного документа (впрочем, как уже отмечалось выше (с. 3, примечание 8), в несколько смягчённом виде – без упоминания о прирождённости и неотчуждаемости, так что «Декларация независимости» -  веха не только демократического, но и консервативного движения). Здесь нельзя не упомянуть знаменитого изменения в локковской триаде: «Мы полагаем самоочевидными следующие истины: все люди равны и наделены прирождёнными и неотчуждаемыми правами, среди которых жизнь, свобода и стремление к счастью [у Локка - собственность]». Подчинённость права собственности подчёркивается ещё и тем, что король, в числе прочего, обвиняется в документе в поощрении работорговли, нарушающей права негров на жизнь и свободу, что косвенно явно ставит эти два права выше права (отнюдь не отрицаемого) собственности на рабов²⁹. Дальнейшую иерархию установить затруднительно. Можно, однако, предположить, что подбор прав осуществлялся ситуативно³⁰ из принципа «всё во благо человека», а также в соответствии требованиям момента, при подразумеваемом приоритете прав, наиболее необходимых для достойного существования человека (т. е., как минимум, указанная триада).  

Куда более  эксплицитно представлена теория естественных прав в работе Т. Пейна «Права человека», написанной во время Французской революции. Он считал, что все люди по праву рождения наделены одинаковыми естественными правами. К таковым относились все интеллектуальные права (права духа), в числе которых, кстати, право быть судьёй в собственном деле, и право личности добиваться благоденствия и счастья, если оно не противоречит счастью других³¹. Те естественные права, которые человек не в состоянии реализовать сам, он передаёт государству при заключении общественного договора, получая от него в замен права гражданские (например, право избирать и быть избранным в замен на право участвовать в управлении). Государство не должно использовать свою власть против тех прав, которые человек может осуществлять сам³².  При этом нельзя упускать из виду, что хотя при такой классификации право собственности как будто бы отодвигается на второй план, сам памфлет написан в защиту французской «Декларации прав человека», где как естественные и неотъемлемые права значатся: свобода, собственность (курсив мой – В. Б.), безопасность и сопротивление угнетению, о чём Пейн пишет вполне одобрительно³³. В том же сочинении уделено немало места доказательству того, что общественный договор является возобновляемым (т. е. каждое последующее поколение имеет право возобновить или изменить общественный договор)³⁴.