Учение Гегеля о государстве и праве

Гегелевская этатистская  версия правового государства существенно  отличается как от концепций демократизма (суверенитет народа и т.д.) и либерализма (индивидуализм, независимость или  даже приоритет прав и свобод личности в соотношении с правами государства  и т.д.), так и от различных архаических  и новейших деспотических и тоталитарных форм правления, в которых господствуют произвол и насилие, а не конституция, право и закон.

Согласно Гегелю, античное представление о государстве  у Платона, Аристотеля субстанциально, но лишено момента субъективности воли и индивидуальной свободы, в воззрениях же Руссо, напротив, отсутствует субстанциальный  взгляд на государство. Гегелевский  синтез субъективной и объективной воли, субстанциального и индивидуального начал исходит из того, что государство как субстанциальное нравственное целое, первичное по отношению к своим составным моментам, и есть разумная в себе и для себя всеобщая воля. Однако этот синтез в целом осуществлен в гегелевской концепции путем подчинения государству других субъектов социальной и политической жизни.

Идея государства, по Гегелю, проявляется трояко: 1) как непосредственная действительность в виде индивидуального  государства; речь тут идет о государственном  строе, внутреннем государственном  праве; 2) в отношениях между государствами  как внешнее государственное  право и 3) во всемирной истории.

Государство как действительность конкретной свободы есть индивидуальное государство. В своем развитом и  разумном виде такое государство  представляет собой, согласно гегелевской  трактовке, основанную на разделении властей  конституционную монархию.

Тремя различными властями, на которые подразделяется политическое государство, по Гегелю, являются: законодательная  власть, правительственная власть и  власть государя.

В своей теоретической  разработке этих проблем Гегель, в  целом соглашаясь с идеей своих  предшественников Локка и Монтескье, считает надлежащее разделение властей  в государстве гарантией публичной  свободы. Вместе с тем он расходится с ними в понимании характера  и назначения такого разделения властей, их состава и т.д.

Так, Гегель считает точку  зрения самостоятельности властей  и их взаимного ограничения ложной, поскольку при таком подходе  как бы уже предполагается враждебность каждой из властей к другим, их взаимные опасения и противодействия. Он выступает  за такое органическое единство различных властей, при котором все власти исходят из мощи целого и являются его «текучими членами». В господстве целого, в зависимости и подчиненности различных властей государственному единству и состоит, по Гегелю, существо внутреннего суверенитета государства. Гегель критикует демократическую идею народного суверенитета и обосновывает суверенитет наследственного конституционного монарха.

Поясняя характер компетенции  монарха, Гегель отмечает, что в благоустроенной  конституционной монархии объективная  сторона государственного дела определяется законами, а монарху остается лишь присоединить к этому свое субъективное: «Я хочу».

Правительственная власть, куда Гегель относит и власть судебную, определяется им как власть подводить  особенные сферы и отдельные  случаи под всеобщее. Задача правительственной  власти – выполнение решений монарха, поддержание существующих законов  и учреждений. Члены правительства  и государственные чиновники  составляют, по Гегелю, «основную часть  среднего сословия, которое характеризует  развитый интеллект и правовое сознание народной массы». Он указывает на такие  средства борьбы против возможного произвола  и господства чиновников, как контроль учреждений суверенной власти сверху и права корпораций и объединений  снизу.

Законодательная власть, по характеристике Гегеля, это власть определять и устанавливать всеобщее. Законодательное собрание состоит  из двух палат. Верхняя палата формируется  по принципу наследственности и состоит  из владельцев майоратного имения. Палата же депутатов образуется от остальной части гражданского общества, причем депутаты выделяются по корпорациям, общинам, товариществам и т.п., а  не путем индивидуального голосования.

Гегель отстаивает принцип  публичности прений в палатах  сословного собрания, свободу печати и публичных сообщений.

Высший момент идеи государства, по Гегелю, представляет собой идеальность  сувернитета. Государства относятся  друг к другу как самостоятельные, свободные и независимые индивидуальности. Субстанция государства, его суверенитет, выступает как абсолютная власть идеального целого над всем единичным, особенным и конечным, над жизнью, собственностью и правами отдельных  лиц и их объединений. В вопросе  о суверенитете речь идет о действительности государства как свободного и  нравственного целого. В этом, по мнению Гегеля, состоит «нравственный  момент войны, которую не следует  рассматривать как абсолютное зло  и чисто внешнюю случайность...».

Гегель предупреждает, что  развиваемые им взгляды на необходимость  и нравственный момент войны представляют собой лишь философскую идею, тогда как действительные войны нуждаются в более конкретном рассмотрении. Обнаруживаемая и спасаемая благодаря войне идеальность целого есть та же самая идеальность, согласно которой внутренние государственные власти, не будучи самостоятельными, являются лишь органическими моментами государственного целого: и в том и в другом случае речь идет о суверенитете государства (внешнем и внутреннем).

Сферу межгосударственных отношений  Гегель трактует как область проявления внешнего государственного права. Международное  право – это, по Гегелю, не действительное право, каковым является внутреннее государственное право (положительное  право, законодательство), а лишь долженствование. Какова же будет действительность этого  долженствования – зависит от суверенных воль различных государств, над которыми нет высшего права  и судьи в обычном смысле этих понятий.

Полагая, что государства  находятся в отношениях друг к  другу в естественном состоянии, Гегель вместе с тем не отрицает сам принцип международного права  и, следовательно, саму возможность  правовых, договорных отношений между  государствами. Государства должны признавать друг друга в качестве суверенных и независимых, не вмешиваться  во внутренние дела другого, взаимно  уважать самостоятельность и  т.п. «Принцип международного права,–  отмечал Гегель,– как всеобщего, в себе и для себя долженствующего  быть действующим в отношениях между  государствами права, состоит, в  отличие от особенного содержания позитивных договоров, в том, что договоры, на которых основаны обязательства  государств в отношении друг к  другу, должны выполняться».

Спор между государствами, если их суверенные воли не приходят к  согласию, считал Гегель, может быть решен лишь войной. С этих позиций  Гегель критиковал кантовскую идею вечного  мира, поддерживаемого союзом государств. Вместе с тем Гегель признавал, что  даже в войне, как состоянии бесправия  и насилия, продолжают действовать  такие принципы, как взаимное признание  государств, преходящий характер войны  и возможность мира. «...Вообще война,–  писал Гегель,– ведется не против внутренних институтов и мирной семейной и частной жизни, не против частных  лиц». С одобрением Гегель отмечал, что новейшие войны ведутся более  человечно, чем в прежние времена.

В столкновении различных  суверенных воль и через диалектику их соотношений выступает, по Гегелю, всеобщий мировой дух, который обладает наивысшим правом по отношению к  отдельным государствам (духам отдельных  народов) и судит их. Вслед за Шиллером Гегель характеризует всемирную  историю как всемирный суд.

Всемирная история как  прогресс в сознании свободы представляет собой, по существу, историю суверенных государств (нравственных субстанций), историю прогресса в государственных  формированиях. В соответствии с  этим всемирная история распадается, по Гегелю, на четыре всемирно-исторических мира: восточный, греческий, римский  и германский. Им соответствуют следующие  формы государств: восточная теократия, античная демократия и аристократия, современная конституционная монархия. «Восток знал и знает только, что  один свободен, греческий и римский  мир знает, что некоторые свободны, германский мир знает, что все  свободны».

Носителем мирового духа является господствующий на данной ступени истории  народ, который получает однократную  и единственную возможность составить  эпоху всемирной истории.

Все новое время, начавшееся Реформацией, Гегель считал эпохой германской нации, под которой он имел в виду не только немцев, но, скорее, вообще народы северо-западной Европы. Россия и Соединенные  Штаты Северной Америки, по оценке Гегеля, пока не успели обнаружить себя во всемирной  истории, и им это еще предстоит  в будущем.

Сконструированное Гегелем  разумное государство, являющееся в  конкретно-историческом плане буржуазной конституционной монархией, в философско-правовом плане представляет собой право  в его системно-развитой целостности, т.е. правовое государство. С точки  зрения всемирно-исторического прогресса  такое государство трактуется Гегелем  как наиболее полная и адекватная объективация свободы в государственно-правовых формах наличного бытия.

Недостатки гегелевского этатизма отчетливо проявляются  в возвышении государства над  индивидом и обществом, в отрицании  самостоятельной ценности прав и  свобод личности и т.д. Вместе с тем  Гегель восхваляет государство как идею (т.е. действительность) права, как правовое государство, как такую организацию свободы, в которой механизм насилия и аппарат политического господства опосредованы и обузданы правом, введены в правовое русло, функционируют лишь в государственно-правовых формах. В этом его радикальное отличие как от обычных этатистов, возвышающих государство над правом, отвергающих всякое правовое ограничение государственной власти и саму идею правового государства, так и от тоталитаристов всякого толка, которые видят в организованном государстве и правопорядке лишь препятствие для политического механизма насилия и террора.

В связи с встречающимися в литературе оценками гегелевской  позиции как тоталитарной следует  отметить, что обоснованный Гегелем  своеобразный правовой этатизм является прямым антиподом ошибочно и тенденциозно приписываемому ему тоталитаризму. Поэтому в гегелевском этатизме правомерно видеть не идеологическую подготовку тоталитаризма, а авторитетное философское предупреждение о его  опасностях. Ведь тоталитаризм XX в., рассмотренный  с позиций гегелевской философии  государства и права,– это  антиправовая и антигосударственная  форма организации политической власти, модернизированный деспотизм.

Осмысление гегелевской  концепции государства в контексте  опыта и знаний XX в. о тоталитаризме  позволяет понять враждебную и взаимоисключающую  противоположность между государственностью и тоталитаризмом. В этом смысле можно уверенно сказать: этатизм  против тоталитаризма.

Философско-правовое учение Гегеля оказало заметное влияние  на последующую историю политико-правовой мысли. Это было наглядно продемонстрировано в последующей истории гегельянства и трактовок учения Гегеля с различных  идейно-теоретических позиций.

3. Библиографический список.

Акмалова А. А. История  политических и правовых учений. М., 2002, с. 286.  

Блинников А. К. Великие философы. М., 1998, с. 510.  

Большая Российская юридическая  энциклопедия. М., 2000, с. 810.  

Введение в философию: Учебное пособие для вузов / Под  ред. И. Т. Фролова. М., 2002, с. 623. 

Исаев И. А. История политических и правовых учений. М., 2003., с. 415.  

История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. О. Э. Лейста. М., 2002, с. 688. 

Новгородцев П. И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. СПб., 2000, с. 355.