Влияние античности на творчество А.С. Пушкина

 

 

Государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Курский государственный медицинский университет»

Министерства здравоохранения Российской Федерации

 

Фармацевтический факультет

 

Кафедра латинского языка и основ терминологии

 

Курсовая работа по латинскому языку

 

ВЛИЯНИЕ АНТИЧНОСТИ НА ТВОРЧЕСТВО А.С. ПУШКИНА

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Автор: Е.Л. Кутенкова

Фармацевтический факультет, 1 курс, 1 группа

Научный руководитель:

Старший преподаватель Н.И. Маркова

 

Дата сдачи курсовой работы: ____________

Оценка: ____________

Подпись руководителя: ____________

 

 

 

 

 

 

 

 

Курск

2012 - 2013 учебный год

 

 

Содержание

Введение………………………………………………………………………...3

1. Мир классической древности в творчестве А.С. Пушкина: особенности осмысления и интерпретации

1. Пушкин и античные авторы……………………………………....7
2. Этапы обращения Пушкина к античности. Формы проникновения античных мотивов и сюжетов в творчество А.С. Пушкина…...13

2. Античные мотивы в различных жанровых формах

2.1. Античность  в лирических произведениях А.С. Пушкина……….21

2.2. Античность в романе в стихах «Евгений Онегин»……………….30

Заключение……………………………………………………………….........36

Список использованной литературы………………………………………38

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Изучение русской классической литературы в свете основополагающих для европейской культуры античных традиций имеет важный смысл и в историко-литературном, и в теоретическом плане. «История взаимодействия двух литератур, возникших в разные исторические эпохи, на разных географических широтах способна пролить свет на важные особенности и общие закономерности существования русской литературы в контексте мирового литературного процесса»[18, с.3].В русской литературе идеи и образы античности активно использовали Г.Р. Державин, В.А. Жуковский, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, Ф.И. Тютчев, А.А. Фет и др.

Среди авторов, на протяжении всей жизни обращавшихся к античности, можно выделить А.С. Пушкина. Сюжеты ряда его сочинений развивают темы античной литературы и истории; произведения и письма пестрят именами и образами исторических деятелей, героев и богов античного мира; большое количество стихов представляют собой переводы древних поэтов или вариации на их темы; многочисленные отрывки и наброски, в которых речь идет о литературе и истории классической древности, как бы документируют частые раздумья поэта над историческим опытом античности и его осмыслением в культуре последующих веков. Античность живёт в его творчестве в виде единого потока исторических образов, реалий, событий, ситуаций, идей без отчётливого разграничения данных собственно художественной литературы, философии, истории, мифологии и т.д. Мир классической древности не делится для него на художественную литературу, пластические искусства архитектуры или скульптуры, на философию, мифологию или политическую реальность. Это еще не академический, не специализированный тип восприятия и знания, а переживание исторической реальности, мифологии и культуры единым аккордом. 

Увлечение античной поэзией возникло у Пушкина в его лицейские годы. Он изучает творчество Овидия, Горация, Цицерона, Апулея, Сенеки, Ювенала, Вергилия, Тибулла, Катулла. Через латынь и литературу Древнего Рима Пушкин приобщался к антологической поэзии, учился экономии поэтических средств при глубине поэтического содержания (ср. Лаиса Венере, посвящая ей свое зеркало), проникая в мир римской мифологии, истории.

Античным богатством А.С. Пушкин овладевал путем переводов латинских и греческих поэтов, а также через имитацию и стилизацию. Большое значение имело посредство французских авторов (Парни, Бернар, Дюпезе и др.) и традиции русской поэзии конца XVIII - начала XIX вв. с ее ориентацией на античные образцы и образы, особенно творчество К.Н.Батюшкова. Так, Н.В. Налегач отмечает: «Ещё в ранней лирике происходит активное обращение к общеевропейским мифологическим именам из античного пантеона, с помощью чего обозначается движение лирического сюжета;  на протяжении всего своего творчества Пушкин постоянно прибегал к различным мифологическим мотивам и образам, особенно в разработке наиболее сильно волнующих его тем,  например,  при разработке темы поэта и поэзии –  образы Музы,  Аполлона…» [14, с. 19].

Античные сюжеты, ассоциации, аллюзии нередки в пушкинской прозе, особенно в незаконченной, в отрывках, где мысль и чувство автора только прокладывают себе путь, только рождаются из живущего в сознании и в подсознании материала. – «Замечания на «Анналы» Тацита» (1825-1827), «Гости съезжались на дачу...» (1828), «Повесть из римской жизни» (1833-1835), «Египетские ночи» (1835). Письма – жанр, где материал истории и культуры, переплавившийся в мысли и эмоции автора, отражается наиболее прямо и естественно. Уже в лицейских письмах: Пегас, Парнас, Ювенал, Феб, Беллона. В письмах с Юга: Пантикапей, Митридат, Вергилий, Андромахаи т.д.

Бесчисленные греческие и римские ссылки, ассоциации, мифологические имена, цитаты - вся «античная материя» - точно так же окутывают страницы Пушкина и создают их неповторимую ауру даже там, где они с глубинным существом творчества поэта прямо не связаны.

О боги мирные полей, дубров и гор,

Мой робкий Аполлон ваш любит разговор,

Меж вами я нашел и музу молодую,

Подругу дней моих, невинную, простую,

Но чем-то милую - не правда ли, друзья?

Большинство исследований, относящихся к этой теме, посвящено раскрытию частных связей между Пушкиным и тем или другим представителем античных литератур. Однако, по замечанию исследователя Якубовича,  «и самая методология специальных работ об античности и Пушкине продолжает вызывать в отдельных случаях сомнения, и круг фактов остается явно не исчерпанным до конца, проблема берется статически, и даже осмысление отношений Пушкина к определенному древнему классику зачастую подменяется простой случайной цитатой о нем из Пушкина»[20].

Теоретической базой курсовой работы послужили работы Д.П.Якубовича «Античность в творчестве А.С Пушкина», Г. Кнабе «Пушкин и античность», «Тацит и Пушкин», статьи Т.Г. Мальчуковой, исследующие различные формы влияния и проникновения античности в пушкинские тексты, и др.

Объект исследования: лирические произведения А.С. Пушкина и роман в стихах «Евгений Онегин» (в настоящей работе не рассматриваются прозаические тексты и письма Пушкина, где обнаруживаются связи с античной культурой).

Предмет исследования: античные образы, мотивы, сюжеты, реминисценции в творчестве А.С. Пушкина.

Цель исследования: комплексное рассмотрение вопроса о влиянии античности на творчество А.С. Пушкина.

 

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

- выявить отношение и  частотность обращения Пушкина  к античным авторам;

- изучить основные пути проникновения античных текстов в творчество А.С. Пушкина;

- определить формы проникновения античных мотивов и сюжетов в творчество А.С. Пушкина;

- рассмотреть основные этапы обращения А.С. Пушкина к античным авторам и сюжетам;

- определить основные  жанровые формы, изобилующие античными мотивами, героями и реминисценциями.

Структура исследования: курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы, насчитывающего 20 наименований.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Мир классической древности в творчестве А.С. Пушкина: особенности осмысления и интерпретации.

 

1. Пушкин и античные авторы

Греческая и римская античность, единые для Пушкина в общем типе античной культуры, в одном весьма примечательном отношении сильно отличаются друг от друга. Греческая античность представлена у Пушкина, главным образом, традиционным набором мифологических имен, который именно в силу своей традиционности и универсальности характеризовал не столько отношение Пушкина к эллинской культуре или истории, сколько условный лексикон поэзии XVIII - начала XIX вв. Из 93 древнегреческих имен, упоминаемых в корпусе его сочинений, к поэтам и писателям относятся 13, тогда как к мифологическим фигурам – 59. Деятели греческой истории (их в корпусе 7) обычно просто упоминаются, без характеристики и анализа. В огромной библиотеке Пушкина было лишь 15 книг греческих авторов, из которых 8 в переводах (т.е. без оригинального текста enregard). Он не обнаруживал ни серьезного интереса к истории и культуре древней Греции, ни глубоких познаний в ней - достаточно перечитать беглую характеристику греческой литературы в "Примечаниях к "Цыганам"", где на пяти строчках содержится две ошибки (одна из которых грубая). Напротив, все (или почти все) содержательные суждения о культуре и истории античного мира, разборы произведений античной литературы и вариации на их темы, объяснения событий русской истории, исходя из государственно-политического опыта античности, строятся на римском материале. Неслучайно также, что среди древних авторов наибольшее число цитат, ссылок, переложений или переводов приходится на долю трех римлян, которые как бы сопровождают поэта на протяжении всей жизни –  Горация, Овидия и Тацита. К ним Пушкин обращался при решении годами волновавших его вопросов: право поэта на память в потомстве, поэт и властитель, мораль и государственная необходимость.

Как известно, Тацит был весьма популярен в среде, близкой декабристам, и среди самих декабристов. Люди, переживавшие фотиевщину и аракчеевщину, действительно могли зачитываться Тацитом, Плутархом, полными превознесений республиканских доблестей и бичевания тирании. Тацит — последний представитель «патрицианского образа мыслей»  — принадлежал к тем авторам, которые способствовали формированию республиканских воззрений декабристов. А.С. Пушкин остро чувствовал неповторимый стиль Тацита и сумел передать многие его особенности в наброске «Цезарь путешествовал», перефразировавшем 18-ю и 19-ю главы XVI книги «Анналов».

Большинство упоминаний о Таците у Пушкина входит в тот «античный репертуар времени», о котором говорилось выше. Таковы строки из юношеского стихотворения «Пирующие студенты» (1814 г.):

Шипи, шампанское, в стекле. 
Друзья, почто же с Кантом 
Сенека, Тацит на столе, 
Фольант над фолиантом?..

Все развернутые суждения о Таците, все случаи использования материалов его в пушкинских сочинениях приходятся на михайловские годы. Результатом чтения и раздумий этих лет явились «Замечания на Анналы Тацита» и тацитовские рецепции в одновременно создававшемся «Борисе Годунове». «Замечания на Анналы» показывают, до какой степени образ Тацита, «наставника государей», господствовавший в эпоху контрреформации и абсолютизма, был вытеснен к интересующему нас времени сложившимся в XVIII столетии образом «карателя тиранов». Пушкин знает только этот последний образ и полемизирует именно с ним. В IX замечании он как бы подводит итоги: «С таковыми суждениями не удивительно, что Тацит, бич тиранов, не нравился Наполеону; удивительно чистосердечие Наполеона, который в том признавался, не думая о добрых людях, готовых видеть тут ненависть тирана к своему мертвому карателю» (XII, 194)[Цит.по: 6]. Выражение «бич тиранов» навеяно Пушкину французскими писателями конца XVIII в. В концентрированном виде оно, как мы видели, выражало взгляд на Тацита, распространенный впоследствии среди французских революционеров 1789—1794 гг., либералов, оппозиционных Наполеону, и русских декабристов.

Пушкин дает меткие характеристики Горация и оценку его творчества: "Гораций – умный льстец",  но  его  произведения "прозрачны"; в них проявляется "спокойствие, ум, рассудительность",  за  исключением од, которые "прелестны". На особую  роль римского поэта в творчестве Пушкина указывали многие исследователи, подчеркивая, что «из всех поэтов античности Гораций занимает в течение всей жизни Пушкина первое место

по количеству обращений к нему»[20]. Действительно, присутствие Горация в художественном сознании Пушкина устойчиво и постоянно. Для молодого поэта Гораций — прежде всего автор, чтение произведений которого не только обязательно, но и приятно:

И счастлив в утренних трудах;

Вот здесь под дубом наклоненным

С Горацием и Лафонтеном

В приятных погружён мечтах.

«Послание к Юдину»

«Умный льстец», под маской лести скрывающий иронию; «бессмертный трус», избегающий вычурной и фальшивой городской жизни; «ленивый мудрец», предающийся обычным занятиям сельского жителя, выбирая их по своей воле без принуждения и считая это мудрым. Основные мотивы поэзии Горация: прославление «золотого века» человечества, культ меры, восхваление прелестей уединенной жизни, довольство малым, дружба, вино, любовь — близки миросозерцанию раннего Пушкина. Проповедуя довольство малым, Гораций восхваляет простую деревенскую жизнь, свое Сабинское поместье, непринужденно рисует свое пребывание в этом уголке; призывает к умеренности и простоте. Эти мотивы, присущие лирике Пушкина, начиная с лицейских его времен, «слышатся» в стихотворениях «Мечтатель» (1815), «Городок» (1815), в «Послании к Юдину» (1815). Характерная для буколической поэзии оппозиция города и деревни у Пушкина предстает как противопоставление неестественного естественному, ложного натуральному. «Естественная» жизнь неотделима от дружеского общения, поэтому неудивительно, что в большинстве стихотворений, посвященных воспеванию сельской жизни, находим обращение к друзьям поэта. Часто эти стихотворения имеют форму послания, о чем говорят сами названия стихотворений: «Послание к Галичу», «Послание к Юдину», «Чаадаеву» и другие.

Одну группу филологического материала о творческой связи Пушкина и Овидия составляют воспоминания современников, на которые ссылаются и исследователи. В дневнике И.П. Липранди, в записках К.А. Полевого и А.П.Керн находятся интересные данные,  касающиеся знакомства Пушкина с поэзией Овидия. Липранди вспоминает первый,  кишиневский период южной ссылки: «В первую половину пребывания Пушкина в Кишиневе он, будучи менее развлечен обществом, нежели во вторую, когда нахлынули молдоване и греки с их семействами, действительно интересовался многими сочинениями,  и первое сочинение,  им у меня взятое,  был Овидий, и первая книга был Овидий во французском переводе, и книги эти остались у него с 1820 по 1823 год»[3, с. 318-320].

Липранди еще несколько раз упоминает о сознательности пушкинского отношения к римскому поэту-изгнаннику;  он пишет,  что Пушкин  «любил сравнивать себя с Овидием,  называл Раевского спартанцем,  а этот его –  Овидиевым Племянником» [Там же, с. 341-343].

Слова Пушкина из письма к брату 30 января 1823 года подтверждают воспоминания Липранди:  «Каковы стихи к Овидию? Душа моя, и «Руслан», и «Пленник», и  «Noël» и всё дрянь в сравнении с ними».