Япония в 16-18 века

Высшим, господствующим сословием  было дворянство (самурайство), составлявшее десятую часть всего населения, насчитывавшего в XVII в 20—25 млн. человек. Внешним признаком принадлежности к этому «благородному» сословию было ношение двух мечей. Только самураи занимали государственные, гражданские и военные должности. Они из своей среды поставляли интеллигенцию: учителей, писателей, художников, ученых и т. д. Самурайству противостояли остальные три низших бесправных сословия

Япония к XII веку была как политически, так и экономически нестабильной. Страна была раздроблена, не было четкого управления, четкой централизации власти.  Война годов Онин явилась своего рода прелюдией почти столетнего периода междоусобиц, развернувшихся в XVI в. и известных в истории Японии как «сэнгоку дзидай» («период воюющих стран», или «смутное время»). В результате междоусобных войн многие старые крупные феодальные дома были низвергнуты и их место заняли другие, более мелкие, обычно находившиеся от них в вассальной зависимости (явление, известное в истории Японии, как «гэкокудзе» — «подавление высших низшими»). Так, в частности, господствовавший в западных провинциях в течение многих столетий феодальный дом Оути был низвергнут его вассалом Мори, властвовавшим затем в этих провинциях на протяжении трехсот лет. Владения дома Сиба, игравшего большую роль при сёгунате Асикага, перешли к его вассалам, среди которых был Ода, получивший в свое распоряжение провинцию Овари. Вскоре один из представителей дома Ода, Нобунага, прославился как первый объединитель страны. У влиятельнейшего феодального дома Уэсуги в Канто большая часть владений была захвачена неким самураем из провинции Исэ, принявшим фамилию Ходзё и положившим начало новому крупному феодальному дому Го-Ходзё. Все эти новые феодальные владетели известны под названием «сэнгоку даймё» «даймё смутного времени»).

Эти «новоиспеченные» даймё были заинтересованы в первую очередь в укреплении не только своего политического, но и экономического положения. Они старались увеличить доходы как от сельского хозяйства, так и от развития ремесла и торговли в своих владениях[12, с. 257]. С этой целью они окончательно ликвидировали поместья (сёэн), устранив посредников между собой и крестьянами в лице мелких феодалов. Оброк, уплачиваемый крестьянами, был унифицирован, а все добавочные и специальные налоги были отменены. Это несколько улучшило положение крестьян, разоренных в результате междоусобных войн.

Даймё стали больше внимания уделять  торговле и промышленности, в частности  горному делу. Так, дом Мори разбогател от разработки серебряных рудников в  провинции Ивами, которые он захватил в 1556 г. Даймё усиленно прокладывали дороги, налаживали транспорт, строили гостиницы, торговые склады. Большое развитие получило каботажное плавание вдоль берегов Японского моря и Внутреннего Японского моря. Росло число гаваней (Сакаи, Хаката, Хирано, Фунай, Хиого и др.), что способствовало развитию внутренней и внешней торговли. К концуXVI в. в Японии насчитывалось около пятидесяти портовых городов.

В середине XVI в. отдельные города (Сакаи, Хирано и некоторые другие) стали вольными городами» подобно некоторым средневековым городам Италии и Германии. Они договорились с феодалами о выплате им определенной суммы подати (нэнгу), взамен чего получили право на самоуправление, осуществляемое выборным советом старейшин (тосиёри). В частности, Сакаи совсем откупился от феодала и стал полностью независимым вольным городом. Вокруг города были сооружены укрепления, и городские власти наняли многочисленную дружину.

По-прежнему велась оживленная торговля с Китаем, в том числе контрабандная, которой покровительствовали даймё, владевшие приморскими землями, в частности Симадзу, Отомо, Оути и сменивший последнего в середине XVI в. Мори.

Самурайство было неоднородно. Крупные  феодалы — даймё — продолжали пользоваться в своих владениях довольно значительной властью, размеры которой зависели от их политической и экономической мощи (даймё считались феодалы, имевшие доходы не ниже 10 тыс. коку риса) [12, с. 257].

Среди даймё первое место занимали так называемые госанкэ («три дома»)—  даймё трех провинций: Овари, Кии  и Мито, владений сыновей Иэясу  и их наследников. Затем шли даймё гокамон (младшая линия наследников Иэясу), которым была присвоена фамилия Мацудайра. Все остальные даймё делились на фудай и тодзама.

К фудай-даймё («наследственные вассалы») принадлежали даимё восточных провинций, находившиеся в наследственной вассальной зависимости от Токугава, а также те даймё, которые выступили на его стороне в битве при Сэкигахара. Даймё же, выступившие против Иэясу в этой битве и лишь после поражения подчинившиеся ему, назывались тодзама-даймё («внешние», «посторонние»).

Фудай, как правило, были относительно мелкими феодалами, доход которых  в среднем равнялся 50 тыс. коку риса. Но они занимали высшие государственные должности. Они насчитывали примерно 150—170 домов. Тодзама были менее многочисленными (меньше 100 домов, но гораздо более мощными в экономическом отношении; среди них были такие, как Маэда из Кага (1,2 млн. коку дохода), Симадзу из Сацума (700 тыс. коку), Датэ из Сэндай (600 тыс. коку) и др. Их владения находились преимущественно далеко от Эдо — на Кюсю, Сикоку и на самом севере, поэтому они чувствовали себя довольно самостоятельно, однако не настолько, чтобы противиться сёгуну. Сёгуны Токугава относились к тодзама с большим недоверием, как к своим потенциальным  врагам, и принимали все меры к их ослаблению. Тодзама находились под постоянным наблюдением агентов сёгуна (мэцукэ). Их владения были окружены землями фудай, занимавшими удобные стратегические позиции. Однако и фудай-даймё перемещались сёгуном из их владений в другие, если он подозревал их в нелояльности. Сёгун заставил тодзама, впрочем, как и фудай. срыть все замки в их владениях, кроме одного для жилья («в одной провинции один замок»). Даже ремонтировать эти замки даймё могли только с разрешения бакуфу[11, с. 273].

Однако самым эффективным средством держать тодзама и фудай в повиновении была система заложничества (санкин котай). Каждый второй год даймё, и члены их семей должны были жить заложниками в Эдо, столице сёгуна. Сначала это было добровольным, хотя и традиционным актом, но с 1635 г. сёгун Иэмицу сделал заложничество обязательным, Даймё должны были ехать в Эдо с большой свитой, строить там дворцы (ясики), где они и их семьи обязаны были жить в роскоши, с большим числом слуг, что было связано со значительными расходами. Помимо этого бакуфу заставляло тодзама-даймё строить дороги, гавани, замки во владениях сёгуна, что также ложилось на них большим бременем.

В результате этих мер зависимость  тодзама от сёгуна, не говоря уже  о фудай, становилась все более  значительной. Кроме даймё были еще мелкие феодалы — хатамото («знаменосцы»), прямые наследственные вассалы сёгуна. Их было около 5 тыс. Земельные владения хатамото приносили доход от нескольких сотен до 10 тыс. коку. Вместе с даймё они составляли самурайскую верхушку.

Непосредственными вассалами сёгуна были и так называемые гокэнин; их было 15—17 тыс. Они не имели земельных владений и жили на жалованье (рисовом пайке) в призамковых городах сёгуна.

В 1635 г. хатамото, имевшие доход  ниже 500 коку, были лишены земли и  также посажены на жалованье, а их земельные участки включены во владения сёгуна. В конце XVII в. эта мера была распространена и на остальных хатамото.

Во владениях даймё часть  самураев владела небольшими земельными участками с прикрепленными к  ним крестьянами, но большинство  получали жалованье рисом. В 1653 г. сёгун издал указ, чтобы даймё перевели всех своих самураев на жалованье, забрав у них землю.

Большой отряд самураев составляли ронины, лишившиеся своих сюзеренов  в результате конфискации у последних  владений или их экономического разорения. Ронинов насчитывалось до полумиллиона. Небольшая часть ронинов была на службе в государственном аппарате, но большинство переходило с места на место в поисках каких-либо средств к жизни. Некоторые оседали на земле, превращаясь в мелких арендаторов. Ронины часто организовывали в Эдо, Киото и других городах банды, занимавшиеся грабежом. Вопрос о том, чем занять ронинов в мирное время, был для бакуфу большой и сложной проблемой.

В 1651 г., вскоре после смерти сёгуна Иэмицу и прихода к власти его сына Иэцуна (1651—1680), в Эдо был раскрыт антиправительственный заговор ронинов во главе с Сёсэцу Юи и Тюя Марубаси. Заговорщики были казнены, но этим, конечно, проблема ронинов не была разрешена.

Тяжелое материальное положение ронинов  и других самураев низших рангов породило в тогдашней Японии традицию усыновления Поскольку глава семьи не мог прокормить всех своих детей, он отдавал их в другие, более состоятельные семьи, обычно не имевшие детей или имевшие их мало.

Крестьянство, составлявшее 80% населения, было наиболее эксплуатируемым и угнетенным классом, хотя формально оно считалось вторым по значению сословием после дворянства. Феодалы (сёгун и даймё), как правило, не вели в своих владениях собственного хозяйства: принадлежавшая им пахотная земля была разделена на мелкие крестьянские наделы, с которых они получали подати. Леса, луга и пустоши находились в общем пользовании крестьян. Крестьяне были прикреплены к земле, не имели права переходить с места на место или менять занятие. Правда, их нельзя было продавать или покупать, но фактически они находились в полной кабальной зависимости от феодала. Сидя на своих небольших земельных участках в качестве вечных наследственных держателей, они вели самостоятельное хозяйство. Половину, а временами и большую долю урожая они отдавали феодалу в виде подати, оставшейся же части едва хватало на жизнь впроголодь. Крестьяне должны были, кроме того, нести многочисленные повинности: чинить дороги и мосты, возводить и ремонтировать ирригационные сооружения, давать лошадей для почтовой службы и т. д.

Крупное феодальное землевладение  и мелкое крестьянское землепользование, характерные для феодального строя, сохранились на всем протяжении господства токугавского режима вплоть до середины XIX в. Карл Маркс писал: «Япония с ее чисто феодальной организацией землевладения и с ее широко развитым мелкокрестьянским хозяйством дает гораздо более верную картину европейского средневековья, чем все наши исторические книги, проникнутые по большей части буржуазными предрассудками»[20, c. 192].

В указах, изданных бакуфу в 1643 и 1649 гг., говорилось, что крестьяне должны есть вместо риса другие, более грубые злаки, собирать падающие с деревьев листья, чтобы употреблять их в пищу в случае голода; не должны носить шелковой одежды, а только хлопчатобумажную или холщовую; не должны пить сакэ, не должны курить и т. д.

В одном из официальных документов, регулировавших поведение крестьян (1698 г.), было сказано: «Когда через владение проезжает не только кто-либо из прямых вассалов сёгуна, — об этом и говорить не нужно, — но и самураи из других владений — вообще все, кто едет верхом с каким-нибудь оружием, то крестьяне, где бы они ни были — у обочины дороги или за работой на поле, — как только завидят проезжающих, должны обязательно снимать головные уборы — соломенные шляпы, платки, повязки из полотенца — и пасть на колени. Если будут допущены грубые, неподобающие действия, виновные подвергнутся наказанию»[13, c.59].

Сами крестьяне должны были следить  за своим поведением. Деревня (мура), считавшаяся административной единицей, была разбита на пятидворки (гонин-гуми), отвечавшие по принципу круговой поруки за деятельность и поведение каждого ее члена. В частности, они строго отвечали за несвоевременную уплату подати, за бегство крестьян с земли, за появление в деревне чужого человека и т. п.

Крестьяне были неоднородны в социальном и экономическом отношении. Основную массу составляли так называемые хомбякусё (коренные крестьяне), имевшие  земельный участок, зарегистрированный в кадастровой книге, и платившие подать. Они обрабатывали свои участки с помощью членов своей семьи и так называемых гэнин, наго и хикан. Гэнин и наго были зависимыми крестьянами, получившими от хомбякусё в аренду кусочек земли с небольшим помещением для жилья, за это должны были помогать хомбякусё в обработке их участков Социально и экономически они стояли значительно ниже хомбякусё и даже не входили в пятидворки. Еще ниже на социальной лестнице стояли хикан. Это были дворовые холопы, наследственные слуги хомбякусё, нечто вроде домашних рабов. Они и члены их семей жили или вместе с хозяевами, или в отдельном помещении, получая от них весьма скудное питание и помогая им в обработке земли и в домашнем хозяйстве.

Наиболее бедные крестьяне, безземельные или имевшие карликовые участки, назывались мидзуномибякусё («крестьяне, пьющие воду»).

В деревне была и своя крестьянская «аристократия» — мёсю и так называемые дого и госи. Дого — богатые крестьяне, владельцы крупных участков; госи — крестьяне, происходившие от самураев (бывшие кокудзин), решивших при проведении кадастра Хидэёси избрать своим занятием сельское хозяйство. Группы этих состоятельных крестьян выделили из своей среды деревенских старост (сёя — в западных, нануси — в восточных районах) и их помощников (соответственно тосиёри и кумигасира). Эти должности формально считались выборными, но фактически были, как правило, наследственными.

Протест крестьян против эксплуатации выражался в разных формах. Довольно часто они подавали петиции даймё, редко сёгуну. Основным петиционным требованием было снижение оброка. Петиции иногда принимались властями во внимание, но лица,  передававшие сёгуну петиции, и члены их семей подвергались казни, обычно распятию на кресте. Так, например, в 1653 г. староста деревни провинции Симоса, Согоро Сакура, подавший петицию сёгуну с обвинением своего даймё Масанобу Хотта в чрезмерной эксплуатации крестьянства, был распят на кресте, а его жена и дети обезглавлены, Согоро Сакура известен в японской литературе как народный герой (гимин). Такой же участи подвергся в 1686 г. другой крестьянский вожак в провинции Кодзуке, Модзаэмон, прославившийся в литературе как "распятый Модзаэмон". Иногда крестьяне выступали коллективно. Так, в 1641 г. крестьяне в районе Увадзима потребовали от властей снятия с них повинностей, за что семеро вожаков были казнены.

Ремесленники как сословие считались  ниже крестьян. Однако экономически они  находились в лучшем положении. Их было, конечно, намного меньше, чем крестьян, и феодалы очень нуждались в их услугах как оружейников, строителей, кузнецов, чеканщиков, портных, парикмахеров и т. д. Ремесленники были организованы по специальностям в цехи (дза).