Женский мир 18 века

ВСТУПЛЕНИЕ

Можно с уверенностью сказать, что в современном мире в отечественной историографии происходят процессы переосмысления стандартных направлений исследований, определяются новые сферы человеческих интересов. Например, сегодня заметно повышается интерес к социальным наукам. И именно в связи с этим появляются новые исторические субдисциплины такие, как «история женщин».

Невозможно отрицать тот  факт,  что женщины всегда присутствовали в отечественной историографии. Даже при желании их было бы трудно обойти в работах о быте, обрядности, брачных и семейных традициях русского народа – темах, которые активно изучались историками и этнографами в начале 19 века.

И если под историей женщин понимать новую исследовательскую стратегию,  новую методологию,  определяющую женщин в качестве объекта исследования,  и если одновременно с тем понимать под ней -  по мере накопления сфокусированных на женщине исторических исследований - формирование отдельного направления в историографии,  то начало «истории женщин» следует искать в середине 19 века. 

Именно в середине 19 века женщина впервые становится объектом исторического исследования, и впервые была предпринята попытка изменить исследовательскую стратегию по отношению к женской теме.

   Работы Шульгина В.Я., Забелина И.Е., Мордовцева Д.Л., Михневича В.О., Шашкова С.С.и др.  можно представить первым профессиональным обращением к теме с позиций определения роли женщин в историческом и культурном развитии общества. Конечно,  эта была презентация  «мужского» взгляда, но другого и быть не могло. 

К слову, историк того времени - В.О. Михневич – не только выявлял «новые»  имена  «исторических женщин»,  но и реконструировал типы «исторических» женщин через изучение и описание их социальных ролей. Так, он описал несколько типов женщины XYIII  столетия:  хозяйка и помещица, артистка, ученая, писательница, благотворительница.

А другой - Д.Л.Мордовцев пошел дальше и предложил новую исследовательскую стратегию - увидеть историческую эпоху через роль в ней женщины. Другими словами,  он предложил новую методологию.

Однако следует заметить, что женщин - профессиональных историков, да еще признанных своим  «цеховым» сообществом,  в конце 19  века практически не было, за исключением, пожалуй, А.Я.Ефименко. Имена других женщин-историков либо были не известны ни широкой публике, ни в научных кругах,  либо появились позже и,  что характерно,  на страницах женских журналов.

Иногда историки обращались и к судьбам женщин высшего сословия, сыгравших заметные роли в политических событиях, и к судьбам сословия более низкого. 

Женское бытие, женское бытование не включено в «историческую реальность», сконструированную по законам традиционной историографии.  В ней женщины предстают либо как исключение, либо рассматриваются по отношению к мужчине (в темах семьи и быта).

Результаты исторических исследований основывались тогда на литературе, политике, экономике и осмыслялись участницами движения, встраивались в его практику. 

Итак, объектом исследований XIX столетия стала именно женщина,  а предметом – место женщины в историческом процессе,  ее влияние на социальные,  культурные,  политические и экономические сферы жизнедеятельности общества.  Женщина этой поры не только была включена, подобно мужчине, в поток бурно изменяющейся жизни, но начинала играть в ней все большую и большую роль. И женщина очень менялась.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. ОСОБЕННОСТИ  ЖЕНСКОГО МИРА

Характер женщины весьма своеобразно соотносится с культурой  эпохи. С одной стороны, женщина  с ее напряженной эмоциональностью, живо и непосредственно впитывает  особенности своего времени, в значительной мере обгоняя его. В этом смысле характер женщины можно назвать одним  из самых чутких барометров общественной жизни. С другой стороны, женский  характер парадоксально реализует  и прямо противоположные свойства. Женщина — жена и мать — в  наибольшей степени связана с  надысторическими свойствами человека, с тем, что глубже и шире отпечатков эпохи. Поэтому влияние женщины на облик эпохи в принципе противоречиво, гибко и динамично. Гибкость проявляется в разнообразии связей женского характера с эпохой.

 

Нас же будут интересовать как те особенности, которые эпоха  накладывала на женский характер, так и те, которые женский характер придавал эпохе.

 

А. ЖЕНЩИНЫ И ЧИНЫ

 

Разумеется, женский мир  сильно отличался от мужского. Прежде всего тем, что он был выключен из сферы государственной службы. Женщины не служили, чинов не имели, хотя государство стремилось распространить чиновничий принцип и на них.

В Табели о рангах было специально и подробно оговорено, что женщины  имеют права, связанные с чином  их отцов (до замужества) и мужей (в  браке): «Насопротив того имеют все девицы, которых отцы в 1 ранге, пока они замуж не выданы, ранг получить над всеми женами, которые в 5 ранге обретаются, а именно, ниже Генерал-майора, а выше Бригадира, и девицы, которых отцы во 2 ранге, над женами, которые в 6 ранге, то есть ниже Бригадира, а выше Полковника; а девицы, которых отцы в 3 ранге, над женами 7 ранга, то есть ниже Полковника, а выше Подполковника, и проч.» Позже эти бюрократические ранги все более разрастались.

 

При Анне и при Елизавете  было установлено, дамы какого класса имеют право носить золотое шитье  на платьях, а какого — серебряное, какова должна быть ширина кружев и  т. д. Появилось выражение «дама  такого-то класса». Позже Вяземский  записал в дневнике слова иностранца, который с изумлением говорил, что  в Петербурге на Васильевском острове  на Седьмой линии он любил даму XII класса. 

 

Итак, чин женщины, если она  не была придворной, определялся чином  ее мужа или отца. В документах эпохи мы встречаем слова: «полковница», «статская советница», «тайная советница». Однако слова эти определяют не независимое положение самой женщины, а положение ее мужа (для девушки — отца). 

 

Подобная исключенность женщины из мира службы не лишала ее значительности. Напротив, роль женщины в дворянском быту и культуре в течение рассматриваемых лет становится все заметнее. Женщина не могла выполнять чисто мужских ролей, связанных со службой и государственной деятельностью. Но тем большее значение в общем ходе жизни получало то, что культура полностью передавала в руки женщин. 

 

Впрочем, не следует думать, что в России не было случаев, когда  женщина отвоевывала себе право  на чисто мужские амплуа. Знаменитая Надежда Дурова, «кавалерист-девица», сначала завоевала себе право  на биографию боевого офицера, затем, во второй раз, — «мужское» право  на биографию писателя. Третьей ее победой — уже в 1830-х годах  — было право ходить в мужской  одежде. Пример Дуровой — редкий, но не исключительный.

 

Б. ЖЕНЩИНЫ И  ЛИТЕРАТУРА

 

Вхождение женщин в мир, ранее  считавшийся «мужским», началось с  литературы. Петровская эпоха вовлекла женщину в мир словесности: от женщины потребовали грамотность.  

 

Не следует, конечно, думать, что женщина допетровской эпохи  не была грамотной или что грамотность  не могла занимать в ее жизни значительного  места. Сохранилась, например, Библия, переписанная рукой царевны Софьи.

Интимная переписка —  явление гораздо более раннее, чем культура письма XVIII века, и, конечно  же, она продолжала существовать и  в Петровскую, и в послепетровскую эпоху.  

 

К концу XVIII частная переписка (семейная, любовная), постепенно разрастаясь, превратилась в неотъемлемую черту  дворянского быта. Уже у Фонвизина неграмотная женщина — сатирический образ. 

 

Однако постепенно картина усложняется. С одной стороны, появляется неофициальная литература — книги, обращенные к обществу и тем не менее не несущие печати государственного авторитета. Литература отделяется от государственности. Сложные процессы, имеющие прямое отношение к миру женской культуры, происходят и внутри литературы. Два основных ее типа разделяла в ту пору черта, по одну сторону которой оказывалась высоко авторитетная государственная, научная, военная и т. д. печать, руководимая правительством, по другую — литература художественная, допущенная (если ей не приписывается дидактическая, поучающая функция, полезная тому же государству) как безвредная забава. Ее роль — обслуживать досуг. Но уже очень рано допущенная гостья начинает претендовать на роль хозяйки.  

 

В доме каждого образованного  человека XVIII века хранятся и печатные, и рукописные книги. Книга стоит  дорого, и ее зачастую не покупают, а  переписывают. Остаются в рукописях  и многие переводы из иностранных  авторов. Круг печатных и рукописных материалов настолько обширен, что одни части библиотеки хранятся теперь в кабинете хозяина, а другие — у его жены, даже если «она любила Ричардсона. // Не потому, чтобы прочла...».  

 

Так к концу XVIII века появляется совершенно новое понятие — женская  библиотека. Оставаясь по-прежнему миром чувств, миром детской и  хозяйства, «женский мир» становился все  более духовным. 

 

Женщина стала читательницей. Но книги были разные, и читательницы — тоже. Мы знаем в конце XVIII —  начале XIX века замечательных русских  женщин, которые, как Татьяна Ларина были приобщены к высшим проявлениям  европейской и русской литературы. Но документы сохранили для нас  упоминания девушек, не отличавшихся особыми  талантами.

 

Литература и искусство  конца XVIII — начала XIX веков создают  идеализированный образ женщины, который, разумеется, расходился с тем, что  давала жизненная реальность. Но, с  одной стороны, это резко повышало роль женщины в культуре. Идеалом  эпохи становится образ поэтической  девушки.

 

Итак, в 70—90-е годы XVIII века женщина становится читательницей. Кстати говоря, в значительной мере складывается это под влиянием двух людей: Николая Ивановича Новикова и Николая Михайловича Карамзина.

 

В. ВНЕШНИЙ ОБЛИК  ЖЕНЩИНЫ

 

Восемнадцатый век прославлял женщину как источник наслаждения  и красоты. Галантным дамам приходилось  прибегать ко многим макияжным хитростям, чтобы соответствовать нравственным представлениям эпохи.

Европа долгие годы страстно мечтала о создании своего собственного фарфора - необыкновенного материала, который завораживал своей дивной и загадочной природой: вечной красотой при удивительной внешней изящности  и хрупкости. Россия стремилась за Европой.

 

Но не только привычка к  чтению меняла облик женщины. Женский  быт изменялся стремительно, и  моды, костюмы, поведение бабушек  внучкам представлялись карикатурными и вызывали смех. В XVIII реформы Петра I перевернули не только государственную жизнь, но и домашний уклад. 

 

Первое последствие реформ для женщин — это стремление внешне изменить облик, приблизиться к типу западноевропейской светской женщины. Меняется одежда, прически — например, появляется обязательный парик. Кстати, парики, для того чтобы они хорошо сидели, надевались на остриженную  голову. Поэтому когда вы видите на портретах XVIII века красивые женские  прически, — это прически из чужих  волос. Парики пудрили. Платья, разумеется, тоже стали другими.

 

Женские и мужские одежды, прически и макияж, пластические манеры: походка, жесты, умение садиться и вставать, гордо "нести" голову, - вся стилистика жизни была продиктована изяществом фарфоровых произведений. Прежде всего - нежными фарфоровыми скульптурными  парами. Их вычурная пластика, с нашей  точки зрения не совсем естественная, белоснежные волосы и лица с нежнейшим  румянцем на щеках, открытая женская  грудь - стали теми образцами для  подражания, которые копировали "жители" восемнадцатого века. 

 

 

  В модах царила искусственность. Женщины тратили много сил  на изменение внешности. Моды были разные. Купчихи, например, красили зубы в черный цвет, и в купеческом мире это считалось идеалом красоты. В более европеизированном обществе зубы, конечно, не чернили. Но и здесь имелись способы изменять свою внешность. Например, на лицо налепляли мушки, которые делались из тафты или из бархата. Место, куда прилеплялись мушки, не было случайным. Например, мушка в углу глаза означала: «Я вами интересуюсь», мушка на верхней губе: «Я хочу целоваться». А поскольку в руках у женщины был веер, движения которого также получали особый смысл (например, резкое закрывание веера означало: «Вы мне не интересны!»), то комбинации мушек и игры веера создавали своеобразный «язык кокетства». 

 

Дамы кокетничали, дамы вели в основном вечерний образ жизни. А вечером, при свечах, требовался яркий макияж, потому что при свечах лица бледнеют (тем более — в  Петербурге с его зловредным климатом!). Из-за этого у дам уходило очень  много (за год, наверное, с полпуда!) румян, белил и разной другой косметики. Красились очень густо.

 

И вдруг произошли быстрые  и очень важные перемены. Примерно к 70-м годам XVIII века над Европой  проносится дыхание нового времени. Зарождается романтизм, и, становится принятым стремиться к природе, к  «естественности» нравов и поведения. «Неестественные» моды начинают вызывать отрицательное отношение, а идеалом становится «естественность», образцы которой искали в женских фигурах античности или в «театрализованном» крестьянском быту.

Одежды теперь просты: нет  уже ни роскошных юбок с фижмами, ни корсетов, ни тяжелой парчи. Женская  одежда делается из легкой ткани. Рубашка  с очень высокой талией представляется защитникам культа Природы «естественной». Простоту одежды пропагандирует эпоха  французской революции. Павел I тщетно пытался остановить моду: на последний  ужин перед тем, как его убили, императрица Мария Федоровна  пришла к нему в запрещенном европейском  платье: простая рубашка, высокая  талия, открытая грудь, открытые плечи  — дитя природы. Вечерний туалет императрицы  стал первым публичным свидетельством конца Павловской эпохи. Первый жест бунта, как это часто бывало в  России XVIII века, был сделан женщиной.