Женский мир 18 века

 

Общая структура Смольного  института была такова. Основную массу  составляли девушки дворянского  происхождения, но при Институте  существовало «Училище для малолетних девушек» недворянского происхождения, которых готовили для ролей будущих  учительниц и воспитательниц. Эти  две «половины» враждовали между  собой. «Дворянки» дразнили «мещанок», и те не оставались в долгу. В XIX веке девушки из «мещанской» половины писали «дворянкам» в записочках, что им не мешало бы выучить басню Крылова «Гуси» о том, что «наши предки Рим спасли», «а вы, друзья, годны лишь на жаркое». 

 

Учиться в Смольном институте  считалось почетным, и среди смолянок попадались девушки из очень богатых  и знатных семей. Однако чаще институтки происходили из семей не очень  богатых, но сохранивших еще хорошие  связи. Там можно было встретить  и дочерей героически погибших генералов, не сумевших обеспечить их будущее  хорошим. Состав смолянок в целом  был пестрым, смешанным, как позже  — состав воспитанников Царскосельского  лицея, и обстановка — при всех глубоких отличиях — отчасти напоминала (по крайней мере, при Александре I) лицейскую. 

 

Обучение в Смольном институте  длилось девять лет. Сюда привозили  маленьких девочек пяти-шести  лет, и в течение девяти лет  они жили в институте, как правило не видя, или почти не видя, дома. Если родители, жившие в Петербурге, еще могли посещать своих дочерей, то небогатые, особенно провинциальные институтки на годы были разлучены с родными. 

 

Такая изоляция смолянок была частью продуманной системы. В основу обучения клался принцип замкнутости: институток вполне осознанно

отделяли от домашней атмосферы, чтобы вырастить из них «идеальных людей» по просветительской модели. 

 

Впрочем, эти философские  мечты вскоре оказались забытыми. Изоляция девочек и девушек от родных потребовалась для совершенно иной цели: из смолянок делали придворные игрушки. Они стали обязательными  участницами дворцовых балов. Все  их мечты, надежды, помышления формировались  придворной атмосферой. Императрица  знала всех учениц, а впоследствии Александр I и Николай I очень любили посещать этот «девишник». Однако, по сути дела, после окончания института любимые игрушки мало кого интересовали. Правда, из одних смолянок делали фрейлин, другие превращались в светских невест; но нередко окончившие Смольный институт бедные девушки становились чиновницами, воспитательницами или учительницами в женских учебных заведениях, а то и просто приживалками. 

 

Девять лет обучения разделялись  на три ступени. Учение на первой ступени  длилось три года. Учениц низшей ступени называли «кофейницами»: они  носили платьица кофейного цвета  с белыми коленкоровыми передниками. Жили они в дортуарах по девять человек; в каждом дортуаре проживала  также приставленная к ним  дама. Кроме того, имелась также  классная дама — надзор был строгий, почти монастырский. Средняя группа — «голубые» — славилась своей  отчаянностью. «Голубые» всегда безобразничали, дразнили учительниц, не делали уроков. Это — девочки переходного  возраста, и сладу с ними не было никакого. 

 

Девочек старшей группы называли «белые», хотя на занятиях они носили зеленые платья. Белые платья —  бальные. Этим девушкам разрешалось  уже в институте устраивать балы.  

 

Обучение в Смольном институте, несмотря на широкие замыслы, было поверхностным. Исключение составляли лишь языки. Здесь  требования продолжали оставаться очень  серьезными, и воспитанницы действительно  достигали больших успехов. Из остальных  же предметов значение фактически придавалось  только танцам и рукоделию. Физика сводилась  к забавным фокусам, математика —  к самым элементарным знаниям. 

 

Отношение смолянок к занятиям во многом зависело от положения их семей. Девушки победнее учились, как правило, очень прилежно, потому что институтки, занявшие первое, второе и третье места, получали при выпуске «шифр» (так назывался украшенный бриллиантами вензель императрицы). Смолянки, окончившие с шифром (особенно хорошенькие девушки), могли надеяться стать фрейлинами, а это для бедной девушки было, конечно, очень важно. Что же касается институток из семей знатных, то они хотели, окончив институт, выйти замуж и только.  

 

Центральным событием институтской жизни был публичный экзамен, на котором, как правило, присутствовали члены царской семьи и сам  император. Здесь вопросы давались заранее. Девушка получала накануне экзамена один билет, который она  и должна была выучить, чтобы назавтра по нему ответить. Правда, воспоминания свидетельствуют, что и этот показной экзамен вызывал у институток достаточно волнений! 

 

Праздничные дни были редкими. Фактически дети оказывались полностью отданными на произвол надзирательниц. Состав надзирательниц не был одинаковым. Надзирательницы часто набирались из числа женщин, чьи собственные судьбы сложились неудачно.

Особенно доставалось  девочкам и девушкам из небогатых  семей. В институте постоянно  кипели страсти; интриги неизбежно  затягивали и учениц. 

Но самой тяжелой для  институток оказывалась суровость  распорядка. Подъем — в шесть  часов утра, уроков ежедневно —  шесть или восемь (правда, на уроках зачастую мало что делали, но присутствие  было обязательным). Отведенное для  игр время строго ограничивалось.  

 

На таком фоне особенно бросалась в глаза изолированность  институток от внешнего мира и искусственность  среды, в которой они проводили  долгие годы. Девушки выходили из института, совершенно не имея представления о  реальной жизни. Им казалось, что за стенами института их ожидает  нескончаемый праздник, придворный бал.  

 

Плохим было и питание  смолянок. Начальство, особенно экономы, злоупотребляли своим положением, наживаясь  за счет воспитанниц. Однажды на маскарадном  балу одна из бывших институток рассказала об этом Николаю I. Царь не поверил. Тогда  она сказала, чтобы он приезжал с  черного крыльца, прямо на кухню, без предупреждения. Николай I, на практике множа бюрократию, любил эффектные  сцены непосредственного вмешательства  царя, который наказует зло, чинит расправу с недостойным и награждает достойного. Он действительно нагрянул на кухню и лично попробовал бурду, наполнявшую котел. В котле кипело какое-то варево. «Что это?» — гневно вопросил Николай. Ему ответили: «Уха». В супе, действительно, плавало несколько маленьких рыбок...  

 

Чуть-чуть лучше было положение  богатых девушек. Имеющие деньги, во-первых, могли, внеся специальную  плату, пить утром чай в комнате  воспитательниц, отдельно от других институток. Кроме того, они подкупали сторожа, и он бегал в лавочку и приносил в карманах (или даже за голенищами сапог) сладости, которые потихоньку съедались. 

 

Нравы институток также воспитывались  атмосферой полной изоляции от жизни. Первым, что слышали девочки-«кофейницы», попадая в Смольный институт, были указания старших воспитанниц на обычай кого-нибудь «обожать». Эта институтская манера состояла в том, что девочки должны были выбрать себе предмет любви и поклонения. Как правило, это были девицы из «белой» группы. На вопрос одной простодушной девочки (которая потом рассказала об этом в мемуарах), что значит «обожать», ей объяснили: надо выбрать «предмет» обожания и, когда «предмет» проходит мимо, шептать: «Восхитительная!», «Обожаемая!», «Ангел», писать это на книгах и т. д. Только «голубых», как правило, никто не обожал: они дергали младших за волосы и дразнили их. В самой старшей группе «обожали», как правило, членов царской семьи — это культивировалось. «Обожали» императрицу, но особенно императора.

 

Б. ЧАСТНЫЕ ПАНСИОНЫ  

 

Смольный институт был  отнюдь не единственным женским учебным  заведением в России. Возникали частные  пансионы. К концу XVIII века по проверке их оказалось несколько десятков в Петербурге, десять с лишним —  в Москве и ряд — в провинции. 

 

Уровень обучения зачастую оказывался весьма невысоким. Систематически учили лишь языку и танцам. Воспитательницами  были, как правило, француженки или  немки. 

 

Во французских пансионах (начиная с 1790-х годов часто заполнявшихся бежавшими от революции эмигрантками) учениц в грубой и упрощенной форме приобщали к манерам французского общества дореволюционной поры.

 

В немецких — к навыкам бюргерского ведения хозяйства и воспитания. У другой содержательницы пансиона, немки, девочек учили арифметике, и maman говорила: «Учите сложение и вычитание; без них вы будете плохие жены. Какими вы будете хозяйками, когда не сумеете сосчитать базара?». 

 

Таким образом, пансионская  система оказывалась направленной на то самое, о чем когда-то заботился  Петр, — чтобы девушка вышла  замуж, стала (по французским ли, по немецким ли представлениям) хорошей  женой.

 

В. ДОМАШНЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ  

 

Третий вид женского образования  — домашнее. 

 

Домашнее воспитание молодой  дворянки не очень сильно отличалось от воспитания мальчика: из рук крепостной нянюшки (заменявшей в этом случае крепостного  дядьку), девочка поступала под  надзор гувернантки — чаще всего  француженки, иногда англичанки. В целом  образование молодой дворянки было, как правило, более поверхностным  и значительно чаще, чем для  юношей, домашним. Оно ограничивалось обычно навыком бытового разговора на одном-двух иностранных языках (чаще всего — на французском или немецком; знание английского языка свидетельствовало о более высоком, чем средний, уровне образования), умением танцевать и держать себя в обществе, элементарными навыками рисования, пения и игры на каком-либо музыкальном инструменте и самыми начатками истории, географии и словесности. С началом выездов в свет обучение прекращалось. 

 

Можно сказать, что цели и качество обучения зависели не только от учителей, но и от состоятельности семьи, от ее духовной направленности (особенно — от устремлений матери).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В целом же,  в современной  российской историографии более широко распространен традиционный,  описательный,  не основанный на каких-либо объяснительных теориях подход в исследованиях женщин. 

Итак, можно сделать вывод, что «история женщин», о которой  я упоминала в начале своей  работы, включает в себя описания жизнедеятельности  женщин разного, как бы сказали сегодня, социального статуса, их внешнего облика, положения в обществе, уровня образования  и т.д.

Что касается этикета и  нравов того времени, они характеризуются  некоторой вычурностью и сентиментализмом, пришедшими на смену силе и смелости, столь свойственным дворянству прошлых  столетий.

Часто в исторической литературе используется термин « век женщин» для характеристики XVIII столетия. Несмотря на то, что миром по-прежнему правили мужчины, женщины начали играть заметную роль в жизни общества. К примеру, XVIII столетие, что называется, «богато» на самодержавных императриц, женщин-философов и королевских фавориток, которые своим могуществом превосходили первых министров государства. Так, Россией с 1725 по 1796, с небольшими перерывами, управляли женщины. 

Таким образом, женщины уже  издавна пытались заявить о себе, как о личности, уровняв права  женщин и мужчин, но оставаясь для последних все теми же ненаглядными, нежными и покорными идеалами.

Изучение истории с  такой, можно сказать, социальной, точки  зрения, помогает историкам, профессорам  и научным работникам составить  как можно более точное представление о минувших 18-19 веках, учитывая также и «человеческий фактор», особенности поведения того или иного пола, классовые различия.

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Лотман Ю. M. «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века)», 1998.

2. Ирина Юкина  (Санкт-Петербург) "Новая история женщин России".   Вступительная статья к "Библиографии по истории женского движения и ф минизма (1850-е –1920-егоды)".  "Алетейя", 2003.

3. Кирсанова Р. М  - статья  «Женские хитрости красавиц 18 века», 2007.