Жизнь и творческий путь Роджера Бэкона

Иными словами, первая прерогатива  требует, чтобы дедуцированные из объяснительных принципов следствия любой науки  подвергались независимой и прямой экспериментальной проверке. Это  увеличивает их надёжность и повышает достоверность самих объяснительных принципов. Для Аристотеля, напомним, было достаточно одной дедукции в  качестве объяснения или предсказания наблюдаемого явления.

В качестве показательного примера использования первой прерогативы  А. Кросби называет попытку открытия Бэконом причины радуги. Сначала  Бэкон собрал все явления, схожие с радугой. В это множество  попали: преломление солнечного света  в кристаллах, в капельках росы на листьях, в водяных брызгах от вращающегося мельничного колеса, от вёсел. Затем он исследовал само явление радуги, обратив внимание на то, что она всегда появляется в облаках или тумане. Объединив наблюдение, астрономическую теорию и измерения с помощью астролябии, он установил, что радуга возникает в противоположной стороне от Солнца, что в центре радуги глаз наблюдателя и Солнце располагаются всегда на прямой линии и что имеется явная связь между высотой радуги и высотой Солнца над горизонтом. Бэкон показал, что лучи, возвращающиеся от радуги в глаз, образуют угол в 42 градуса с лучами, исходящими от Солнца в сторону радуги. Чтобы объяснить все эти факты, он принял точку зрения Аристотеля, изложенную последним в Метеорологии, что радуга - это основание конуса, вершину которого образует Солнце, и осью, исходящей от него через глаз наблюдателя к центру радуги. В зависимости от высоты Солнца меняется основание конуса, т. е. размер радуги. Это объясняет различие размеров радуги в разное время года. Кроме того, из теории Бэкона следует, что размеры и цвета радуги различны для разных наблюдателей. Радуга движется вместе с наблюдателем относительно неподвижных деревьев, домов и т. п. Поэтому для тысячи наблюдателей, расположенных в один ряд, доказывает Бэкон, на самом деле существует тысяча различных радуг.

Второе преимущество состоит  в том, что всеобщая экспериментальная  наука способна активно и систематически использовать эксперимент для увеличения объема эмпирических данных всех наук и познаваемых явлений. Тем самым  она способна открывать истины, которые  недоступны из-за их частной природы  другим наукам. «Оно (второе достоинство) заключается в том, что только эта госпожа теоретических наук может представить великие истины в рамках этих наук, каковых истин  данные науки сами по себе никоим образом достичь не могут. Поэтому данные истины не относятся к сущности спекулятивных наук, но находятся всецело вне их, хотя формулируются в их рамках, поскольку не являются их началами и заключениями» [6, c.48-52]  .

Согласно третьему преимуществу, всеобщая экспериментальная наука  способна создавать новую технику  сбора и анализа данных, испытания  гипотез, хранения и модификации  старых средств и умений, конструирования  новых. «Третье достоинство этой науки заключено в её особых свойствах, благодаря которым она своей  собственной силой исследует  тайны природы, не соотносясь с другими  науками. И таковое состоит в  двух вещах: в познании будущего, прошедшего и настоящего, а также в удивительных вещах, в коих она превосходит  в способности суждения мнения общепринятой астрономии... И эта мудрость изобретена в качестве идеального лекарства  против человеческого невежества и  неблагоразумия: в самом деле, трудно обрести точные и удовлетворительные астрономические инструменты и  ещё сложнее - достоверные таблицы, те, именно в которых указаны уравненные движения планет. И сложно пользоваться этими таблицами, а ещё сложнее - инструментами. Но эта опытная наука  находит определения и пути, с  помощью которых легко отвечает на любой вопрос, насколько это  возможно для отдельной способности  философии, и посредством коих показывает нам формы сил небесных тел  и импрессии небесных тел в  этом мире - без всяких трудностей, присущих общепринятой астрономии» [6, c.48-52]  .

Таким образом, только универсальная  экспериментальная наука способна в полной мере исследовать секреты  природы, открывать знание прошлого и будущего. Бэкон полагает, что  три прерогативы вместе очерчивают метод научного познания более эффективный  и надежный, чем аристотелевский. Новый метод делает акцент на систематическом  сборе данных, существенном расширении класса проверяемых следствий, творческом характере эксперимента, на отсутствии принципиальных границ между опытом, интеллектом и изобретением в науке.

Предвосхищая теорию идолов Френсиса Бэкона, Роджер Бэкон указывает  на четыре возможных причины ошибочной  интерпретации результатов наблюдения и эксперимента. Это - авторитет, обычай (привычка), мнение необразованного  большинства и невежество, выдаваемое за знание. Последняя причина, считает  Бэкон, самая опасная, так как  она лежит в основе всех остальных» [6, c.48-52] .

Роджер Бэкон различал три разновидности опыта: внешний, приобретаемый с помощью человеческих чувств, внутренний, направленный на познание духовных сущностей и интерпретируемый Бэконом в духе мистического озарения у Августина, и праопыт, которым Бог наделил «святых Отцов» Церкви. Познание не мыслится Бэконом без благодати веры, тем более, что единственная совершенная мудрость заключена в Священном Писании. Основные причины невежества Роджер Бэкон видел в преклонении перед неосновательными авторитетами, влиянии привычек, суждениях невежественной толпы и, главное, в сокрытии собственного невежества под маской мудрости. Он полагал, что человек всегда будет стремиться к абсолютной истине, но находить лишь ту ее часть, которую Бог захочет сообщить людям. В вопросе об универсалиях Роджер Бэкон занимал позицию умеренного реализма, считая, что всеобщее (сфера философии) содержится в единичных вещах, которые объективно существуют и познаваемы в опыте. Роджер Бэкон выступал за реформу теологии, суть которой состоит в том, что «священники знания» – теологи – должны стремиться к восстановлению подлинного, канонического смысла Божественного откровения, содержащегося в Евангелии, выступал с резкой критикой авторитаризма схоластической философии, невежества схоластических теологов и не считал предосудительным использовать знания, накопленные язычниками. Учение Роджера Бэкона было осуждено орденом францисканцев, однако его идеи об «опытной науке», достижения в области естествознания сыграли свою роль в становлении науки и философии Нового времени.

3. Труды Роджера Бэкона

Сочинения Роджера Бэкона чрезвычайно многочисленны. Они могут

быть разделены на два  разряда: остающиеся до сих пор в  рукописи и напечатанные. Громадное  количество манускриптов находится  в британских и французских библиотеках, между которыми есть много ценных произведений в том отношении, что  они объясняют сущность философии  Бэкона. Выдержки из этих сочинений  были сделаны Чарльсом, но понятно, что полное представление его философии немыслимо до тех пор, пока не будут изданы все его сочинения.

Более важные рукописи: «Communia Naturalium» (находятся в библиотеке Мазарини в Париже, в Британском музее, в Бодлеянской библиотеке и в библиотеке университетского комитета в Оксфорде); «De Communibus Mathematicae», часть находятся в коллекциях Слоана, т.е. в Британском музее, часть в Бодлеянской библиотеке; «Baconis Physica» находится между добавочными манускриптами в Британском музее; отрывки под заглавием «Quinta Pars Compendii Theologiae» - в британском музее; «Метафизика», в национальной библиотеке в Париже; «Compendium Studii Theologiae», в Британском музее; отрывки по логике «Summa Dialectices», в Бодлеянской библиотеке и толкования на физику и метафизику Аристотеля - в библиотеке в Амьене[4].

Сочинения напечатанные: «Speculum Alchimiae» в 1541г., переведен на английский язык в 1597 г.; «De mirabili potestate artis et naturae» (1542, английский перевод 1659 г.); Libellus de retardandis senectutis accidentibus et sensibus confirmandis» (1590 г., перевод на английский как «Cure of Old Age», 1683); «Medicinae magistri D. Rog/ baconis anglici de arte chymicae scripta» (1603, собрание небольших трактатов, содержащих «Excerpta de libro Avicennae  de Anima, Breve Breviarium, Verbum Abbreviatum»,  в конце которого помещена странная заметка. Оканчивающаяся словами: «ipse Rogerus fuit discipulus Alberti!»); «Secretum Secretirum Tractatus trium verborum et Speculum Secretorum»); «Perspectiva» (1614, составляет пятую часть «Opus Majus»); «Specula Mathematica» (составляет четвертую часть того же сочинения); «Opus Majus ad Clementen IV» (издано Джеббоном, 1733); «Opera haetenus inedina» (Ж.С.Бревером, 1859, содержащий «Opus Tertium», «Opus Minus»/ «Cjmpendium studii philosophiae» и «De secretis operibus naturae»)[4].

Основным произведением  Бэкона было «Opus Majus» ("Большое сочинение") которое состоит из семи частей.

Часть I (стр. 1 - 22) часто называется «De Utilitate Scientiarum»,  в ней говорится о четырех offendicula или причинах ошибок. Они суть: авторитета, привычки, мнения необразованного большинства и смешение полного невежества с кажущимися знаниями или претензией на знание. Последнее заблуждение самое опасное и, в некотором отношении, причина других заблуждений. Offendicula Роджера Бэкона были предшественниками более знаменитой теории об идолах Френсиса Бэкона. В общем выводе этой части, который сделал Бэкон в «Opus Tertium», ясно выступает взгляд Бэкона на необходимость единства наук.

Часть II (стр. 23 - 43) трактует о взаимном отношении философии  и богословия. Истинная мудрость заключается  в Священном Писании. Задача настоящей  философии должна состоять в том, чтобы человечество дошло до совершенного понимания творца. Древние философы. Которые не имели Писания, получали откровение непосредственно от Бога и только те достигали блестящих  результатов, кто был Им избран.

Часть III (стр. 44 - 57) содержит в себе рассуждение о пользе грамматики и о необходимости настоящей  филологии для верного понимания  священного писания и философии. Здесь же Бэкон указывает на необходимость  и пользу изучения иностранных языков.

Часть IV (стр. 57 - 255) содержит обработанный трактат «О математике» - этой «азбуке философии» и о ее важном значении в науке и богословии. По Бэкону все науки основываются на математики и только тогда прогрессируют, когда факты могут быть подведены под математические принципы. Эти оригинальные мысли Бэкон подтверждал примерами [2, c.262-277].

Показывая, например, приложение геометрии к действию естественных тел и демонстрируя некоторые  случаи приложения закона физических сил геометрическими фигурами. Далее, он объясняет, как его метод может  быть применен к некоторым вопросам, как, например, к свету звезд, морским  приливу и отливу, движению весов. Затем Бэкон пытался доказать, что знание математики составляет основание богословия.

Этот отдел сочинения  заканчивался двумя прекрасно изложенными  очерками по географии и астрономии. Географический очерк особенно хо-рош и интересен тем, что его читал Колумб и работа эта произвела на него сильное впечатление.

 Часть V (256 - 357) посвящена  трактату о перспективе. Трактат  начинается искусным психологическим  очерком, отчасти основанным на  аристотелевской «De anima». Затем описывается анатомия глаз. Потом Бэкон очень подробно останавливается на вопросе об отражении по прямой линии, на законе изображения и отражения и на устройстве простых и сферических зеркал.

В этой части, как и в  предыдущей, рассуждение его основаны, главным образом, на его личных взглядах на силы природы и на их действие. Изменения или какой-нибудь естественный процесс происходит через действие virtus или species на вещество.

Часть VI (стр. 445 - 477) говорит  об опытных науках «Domina omnium scientiarum». Тут предлагается два метода исследования: один - путем доводов, другой - опытами. Чистые доводы никогда не бывают достаточны, они могут решить, но не дают уверенности уму, который убеждается только немедленной проверкой и исследованием факта, а это достигается только опытом. Но опыт может быть двоякий: внешний и внутренний; первый - это так называемый обыкновенный опыт, который не может дать полного представления о предметах видимых, а тем более о предметах умственных. При внутреннем опыте ум обыкновенно бывает просветлен божественной правдой.    

Опытные науки, говорит Бэкон, имеют три преимущества перед  другими науками:

1) они проверяют свои  заключения прямым опытом;

2) они открывают истины, до которых никогда бы не  могли дойти; 

3) они доискиваются тайн  природы и знакомят нас с  прошлым и будущим. 

В основу своего метода Бэкон  ставит исследование природы и  причин происхождения радужных цветов, которые  действительно представляют превосходный образец индуктивного исследования.

Седьмая часть не вошла  в издание Джебба. Бэкон не успел еще окон-чить своего громадного труда, как уже начал приготовлять заключение к нему, которое должно было быть послано Клименту IV вместе с главным его сочинением.

Из этого заключения к  «Opus Majus» часть дошла до нас и вошла в «Opus inedita» Бревера (стр. 313 - 389). В состав этого сочинения должно было войти извлечение из «Opus Majus», собрание главных заблуждений богословия, рассуждение об умозрительной и практической алхимии.

В это же время Бэкон  начинает третье сочинение, как бы предисловие  к первым двум, объясняющих их во многих отношениях. Часть этого сочинения  обычно называют «Opus Tertium» и напечатана была Бревером, который полагает, что представляет отдельный и совершенно самостоятельный трактат. Надо при этом заметить, что нет ничего запутаннее, чем вопрос об отношении сочинений Бэкона друг к другу, и это будет продолжаться до тех пор, пока не будут собраны и напечатаны все тексты его работ[2, c.262-277].

4. Роль учения Роджера Бэкона в становлении  опытного знания

Что же оставил Роджер Бэкон  в истории философских идей? Конечно,

главное, то, что лежит  почти на поверхности – естественные науки. В естественных науках Бэкон  был поклонником экспериментального метода, настолько, насколько позволяла  тогдашняя наука, не отделявшая астрономию от астрологии, химию от алхимии, не имеющая ни математического метода, ни подлинного представления об эксперименте. Но математика и опыт неизменно присутствовали в его построениях. Бэкон утверждал, что ничего нельзя знать о вещах  мира, если мы не знаем математики. С  этим утверждением легко бы согласился любой современный представитель  естественных наук, но если бы он взял на себя труд продолжить мысль Бэкона, получилось бы следующее: это, безусловно, верно для астрономических явлений, а поскольку земные дела зависят  от звезд, то происходящее на земле  невозможно понять, если не знать происходящего  на небесах. Что-то подобное можно найти  и в рассуждениях о роли опыта  в науках. Опыт необходим еще больше, чем математика, он придает нашим  знаниям достоверность. Но опыт, приобретаемый  посредством органов чувств достоверен потому, что он связан с внутренним духовным опытом, который обладает большей достоверностью. Так что  внешний опыт должен быть согласован с внутренним[6].