Джованни Бокаччо

Боккаччо проявить себя как  искусный аналитик человеческих чувств и как не менее искусный рассказчик, тяготеющий к новеллистической форме.

Не отвергая полностью  средневековых традиций, Боккаччо нарушал  их на каждом шагу. "Уже в первых пробах пера Боккаччо, - утверждает итальянский  исследователь Витторе Бранка, - проявился его могучий и оригинальный талант, талант, утвердивший его как яркого новатора, творца новых литературных форм не только в Италии, но и во всей Европе. Ему удалось привить к старому стволу классической средневековой традиции, несомненно самой схоластической и устойчивой, свежие побеги внелитературного жанра. Он наложил абстрактное, символическое и аллегорическое видение мира сетку новых представлений - плотских и жизнерадостных, реалистических, грубовато- анекдотических" .

С традициями дидактического "зерцала" связана пастораль "Амето" (1341-

1342). Ее подзаголовок "Комедия  флорентийских нимф" содержит  несомненный намек на великую  поэму Данте, торжественно завершившую  европейское средневековье. Подобно  Данте, Боккаччо под словом "комедия"  разумел не веселую пьесу, разыгрываемую  на театральных подмостках, но  поучительную панораму человеческой  жизни, устремленной к добру  и свету. От Данте к

Боккаччо перешли терцины, которыми написана стихотворная часть  пасторали (в ней прозаическое повествование  перемежается стихами). С Данте, которого

Боккаччо необычайно высоко ценил, его роднит тяготение к  аллегорическим фигурам: пастораль  повествует о встрече италийского  пастуха Амето с двенадцатью  нимфами, олицетворяющими двенадцать христианских добродетелей.

В одну из них, в прекрасную нимфу Лию (Вера) Амето влюбляется и благодаря ей их "грубого  и неотесанного" становится "способен к совершенствованию" .

Ему открываются истины христианской религии, но это вовсе не означает, что

Боккаччо возвращается к  заветам догматического средневековья. По замыслу

Боккаччо, через общение  с нимфами, достойными любви и  восхищения, Амето превращается в  нового человека. Ведь средь нимф он встречает служительницу

Паллады Мопсу, олицетворение  мудрости, Эмилию - справедливость, Акримонию - мужество, Агапею - почитательницу Венеры и т.д.

Нимфа Ибрида (умеренность), служительница Помоны - богини плодовых деревьев, развертывает перед Амето  обстоятельное описание цветущих и  благоухающих садов. Рассказ нимфы - это выразительный панегирик  во славу производительного труда, столь необходимого людям. Зато разнузданность и безделье здесь решительно осуждаются. Следует заметить, что панегирик  этот не случайно возник у Боккаччо в произведении, написанном после  переезда его в пополанскую Флоренцию, где царил социальный климат, весьма отличный от того, который преобладал при куртуазном дворе феодального  Неаполя. Впрочем, и алчность, порождаемая  буржуазными порядками, казалась Боккаччо отвратительной и унижающей человека.

Литературным новшеством явился жанр пасторали, к которому Боккаччо обратился в "Амето". Если героем средневекового романа был обычно знатный  рыцарь или даже сын короля, то героем "Амето" стал худородный пастух, дитя природы, который не в силу знатного происхождения или богатства  поднимается на высокую ступень  нравственного совершенства, но в  силу приобретенных им добродетелей.

Что касается самого жанра  пасторали, то он был дорог Боккаччо уже тем, что восходил к литературе классической древности. Античность встречается  в

"Амето" буквально  на каждом шагу. Здесь и античная  топография, и античная мифология,  и намеки на произведения античных  писателей, особенно на

"Метаморфозы" Овидия. Читатели узнают, что древние  боги сходили на землю, как  некогда жителям древней Флоренции  "предстал Марс во всеоружии  среди ярких лучей с огромным  багряным щитом в левой руке, и Сатурнова дщерь

Юнона, величавая осанкой  и убором, и сдержанная Минерва  в блеске доспехов, и хитроумный Меркурий с жезлом и в крылатой шапочке, а за ними прекраснейшая  Венера с открытой взору красотой и, наконец, Вертумн, который сбросил  личину и принял свой истинный облик" .

Особенно велика в "Амето" роль Венеры и ее крылатого сына Амура. Боккаччо прямо заявляет, что, "с должным почтением служа  Амуру, и никому более", он собирается воспеть "не триумфы Марса, и не разнузданность Вакха", а деяния своего повелителя, ведь "Амур - наставник и учитель жизни, он изгоняет из сердец легкомыслие, низость, жестокость и алчность и бдительно заботится о том, чтобы его подданные были деятельны, великодушны, щедры и украшены любезностью" . В соответствии с этой высокой концепцией земной любви,

Боккаччо и строит свою пастораль, состоящую преимущественно  из рассказов прекрасных нимф, собравшихся  вместе на праздник Венеры. А в заключение сама

Венера предстает перед  Амето, и тот постигает, что она  является воплощением света и  высокой радости. Одаренный нимфами, он несказанно радуется тому, что "из дикого зверя" обратился наконец  в человека , что душа его наполнилась  красотою и он тем самым стал достойным  собратом прекрасных богинь.

Спустя несколько лет  Боккаччо написал еще одну пастораль: "Фьезоланские нимфы" (1344-1346), поэму  в октавах, принадлежащую к числу  лучших его творений флорентийского периода. Вновь перед нами нимфы  и пастухи, вновь отзвуки Овидия, вновь Амур, направляющий перо поэта. В то же время

"Фьезоланские нимфы"  уже во многом отличны от  первой пасторали Боккаччо. В

"Амето" еще напоминали  о себе средние века с их  благочестивой риторикой, хитроумным  аллегоризмом, торжественными терминами  и всеохватывающим дидактизмом.  Во "Фьезоланских нимфах" всего  этого уже нет. Написанная звучными  и гибкими октавами, поэма Боккаччо  привлекает своей задушевностью,  сердечностью и ясностью. Это  повесть о трагической судьбе  двух молодых влюбленных, павших  жертвой неумолимой богини Дианы.

В Этрурии неподалеку от Фьезоланских холмов жил молодой  пастух Африко, искусный охотник, быстрый  и ловкий. В тех же местах обитали  прелестные нимфы, своей повелительницей  почитавшие Диану. Суровая богиня заботилась о том, чтобы ее подопечные сторонились  мужчин. Провинившихся ждали жестокие кары, даже смерть. В одну из нимф, по имени Мензола, влюбился пылкий

Африко. Верная заветам Дианы, юная нимфа решительно противилась  домогательствам влюбленного пастуха.

Прибегнув к хитрости, Африко насильно овладевает ею. Негодование, охватившее Мензолу, сменилось пылкой любовью. Однако, выросшая под эгидой

Дианы, она избегает встреч с Африко, и тот, полагая, что нимфа  навсегда отвергла его, расстается с  жизнью, бросившись на копье. Кровь  его окрашивает воды речки, протекавших  среди холмов Фьезоле. С тех пор  она и получила свое название: Африко.

Не много пережила своего возлюбленного и Мензола. У нее  родился мальчик, и она, как могла, сторонилась проницательной Дианы. Но однажды богиня услышала плач младенца и, исполнившись негодования, превратила Мензолу в речку. Так появилась  речка Мензола, впадающая в Арно.

Как видим, история, рассказанная Боккаччо, очень напоминает древние  легенды о превращениях, собранные  в "Метаморфозах" Овидия. Но поэма  Боккаччо на этом не заканчивается. Автор  повествует о судьбе сына Африко и  Мензолы

Прунео ("Найденный в  кусте терновника"). В те далекие  времена в Тоскане появился мудрый Атлант. Он обратил внимание на подраставшего  Прунео. Оценив его способности, Атлант сделал его правителем обширного  края. И Прунео вполне оправдал оказанное  ему доверие. От дикости он привел страну к порядку. Росло население. Распался орден Дианы. Нимфы повыходили замуж за местных жителей. Появились  города - Фьезоле, а позднее - Флоренция.

Рассказам о судьбах Флоренции  и заканчивается поэма.

Основная часть поэмы  представляет собой лирическую повесть. Здесь Боккаччо достиг самых больших  поэтических высот. Распростившись с рыцарской бутафорией, отложив  в сторону торжественные аллегорические одежды, он обратился к простой  человеческой жизни, подкупающей естественностью  молодых чувств, то робких, наивных, смутных, то пылких, не знающих удержу. В поэтических зарисовках Боккаччо уверенный, четкий рисунок сочетается с богатством оттенков. Мифологическая рама ничуть не мешает правдивости изображения. Писатель умеет быть точным и наглядным. Точны его тосканские пейзажи, точны бытовые характеристики. Африко не просто буколистический пастушок, действующий в условном пространстве. Мы видим его скромную хижину, его любящих родителей, озабоченных переживаниями единственного сына. Классически четок портрет юной Мензолы, сперва ведущей беззаботную жизнь среди резвых подруг, не знающих, что такое любовь, а затем внезапно пораженной стрелой Амура. Запоминается даже эпизодическая фигура старой доброй нимфы, которая без лишних слов поспешила на помощь Мензоле, почувствовавшей приближение родов.

Почему же суровая Диана  заняла заметное место в поэме  Боккаччо? Ведь симпатии поэта-гуманиста  с самого начала на стороне богини любви и ее крылатого сына. И  поэму он начинает словами: "Амур мне петь велит. Пора настала" (октава I) - и развивает далее этот образ  на протяжении двух октав. А Диана? Ее царство - это царство жестокого  аскетизма, отрицающего право на земную радость и подрывающего самые  основы земной жизни. Обращаясь к  языческой старине, Боккаччо наносит  темпераментный удар по одному из кардинальных устоев средневековой идеологии. Да и богиня Диана, изображенная в поэме, мало чем напоминает античную богиню. Она скорее походит на рачительную  настоятельницу женского монастыря, озабоченную  тем, чтобы ее воспитанницы неукоснительно соблюдали правила монастырского  общежития. Знаменательно, что появление  Атланта, закладывающего в мире основы цивилизации, приводит к исчезновению порядков, установленных Дианой.

Таким образом, у печальной  истории Мензолы и Африко появляется благополучный конец, озаренный  светом радости и надежды.

Примерно в те же годы Боккаччо написал еще одно превосходное произведение:

"Элегия мадонны Фьяметты" или, как ее обычно называют, "Фьяметта" (1343-

1344), которую не без  основания считают первой в  новой европейской литературе  психологической повестью (или романом), отмеченной чертами реализма. Написана  она прозой. В прологе, обращенном  к чувствительным читательницам,  Фьяметта (от ее лица ведется  повествование) заявляет: "Вы здесь  не найдете греческих басен,  украшенных выдумкой, ни битв  троянских, запятнанных кровью, но  любовную повесть, полную нежной  страсти" (пер. М.

Кузьмина) . Это означает, что Боккаччо отходит не только от традиций героического эпоса, прославленного в древности Гомером и Вергилием, но и от старинного романа, тяготевшего  к сказочному вымыслу, к разнообразным  и удивительным приключениям. Поясняя  сказанное, Фьяметта добавляет: "Через  нее (т.е. книгу - Б.П.) увидите вы жалкие слезы, порывистые вздохи, жалобные стоны  и бурные мысли, которые, муча меня непрестанно, отняли прочь пищу, сон, веселые заботы и любезную красоту" .

Из слов Фьяметты ясно, почему Боккаччо назвал свою книгу "элегией". Было это для любовных повестей уходящего  средневековья не совсем обычно. Тем  более необычно, что рассказ ведет  не поэт, стоящий за пределами событий, но сама героиня повести. В средневековом  любовном романе (повести) главным действующим  лицом, как правило, является мужчина, наделенный доблестью, способный преодолевать всевозможные препятствия. У Боккаччо это женщина, способная глубоко  чувствовать. И то, что именно она  повествует о своей жизни, придает  повести характер лирической исповеди. Такого до Боккаччо еще не было. Впервые  перед читателем возникает стремительный  поток сознания, в котором факты  повседневной жизни неизменно порождают  сердечные переживания.

Эти переживания и составляют основное содержание повести, подобно  тому как любовные переживания Петрарки составляли основное содержание его "книги  песен". И действие "элегии" не отодвинуто в седое прошлое, оно  как бы развертывается на глазах у  современников Боккаччо. Подошло  время как можно глубже заглянуть  во внутренний мир человека, в мир  его сердечных чувствований. Ведь одну только "правду" обещает Фьяметта поведать своим читательницам (гл. 1).