Джованни Бокаччо

Читая "Вступление", нельзя не вспомнить утопическое Телемское  аббатство великого французского гуманиста XVI в. Франсуа Рабле. И там в  великолепном дворце, украшенном произведениями искусства, жили юноши и девушки, красивые и образованные, жили в  мире и согласии, не чуждаясь радостей жизни. Полная свобода сочеталась у  них с разумным порядком. По замыслу  Рабле, телемиты олицетворяли собой  разумную гармонию. Но ведь у Боккаччо мы находим нечто похожее . Его  привлекательная община молодых  людей вошла в "Декамерон" не столько из повседневной Флоренции, изуродованной страшным бедствием, сколько из писательской мечты. Не случайно имена своих избранников Боккаччо заимствует из собственных произведений - Панфило (Памфило), Филострато,

Фьяметта. Желая сделать  свой загородный досуг достойным  и разумным, они решают на протяжении десяти дней рассказывать друг другу  по одной новелле в день. Для  поддержания естественного порядка  они избирают ежедневно королеву или короля. Так возникает книга, состоящая из ста новелл, рассказанных на протяжении десяти дней. Отсюда и  название "Декамерон" (греч.), что  означает

"Десятидневник".

Появлялись и до Боккаччо сборники развлекательных и назидательных  новелл.

Только подбор новелл был  в значительной мере случайным. "Декамерон" отличается стройностью и продуманностью построения. В этом отношении он может быть сопоставлен с великим  творением Данте Алигьери - "Божественной комедией". Конечно, произведения эти, принадлежащие разным эпохам, по духу своему весьма различны. Грандиозная  поэма Данте завершает средние  века. Она еще тесно связана  с уходящей эпохой. Поэт покидает землю, чтобы спуститься в мрачную преисподнюю, а затем через чистилище подняться  на небо. Помыслы его неизменно  обращены к богу. Люди, появляющиеся перед ним, - уже собственно и не люди, а только знаки людей, или - точнее сказать - судьбы человеческие, утвержденные вседержителем.

"Декамерон" (что бы  ни говорили сторонники отнесения  Боккаччо к средним векам) уже  всецело стоит на почве Возрождения.  Он полностью принадлежит земле,  миру человека. В нем все время  громко звучит голос Природы.  Для бесов и ангелов здесь  просто нет подходящего места.  Вспоминая о

"Божественной комедии"  Данте, мы вправе назвать книгу  Боккаччо

"Человеческой комедией" - так широк ее размах, так много  в ней действующих лиц. Не  всегда здесь царят веселье  и радость, звучат здесь и  грустные ноты, но мажорное начало  одерживает верх. Автор верит  в человека. Любуется его энергией. Своими жизнеутверждающими новеллами  он сплетает ему лавровый венок.

Впрочем, благочестивая тирада первого рассказчика, с которой, собственно, и начинается книга новелл, может навести читателя на мысль, что перед ним произведение, еще  тесно связанное с традициями средних веков. "Всякое дело, милейшие дамы, - говорит Панфило, - какое только ни замыслит человек, должно совершаться  во имя того, кто положил начало всему сущему, имя же его чудотворно и свято. Вот почему и я, раз  уж мне выпал жребий открыть наши собеседования, намерен поведать вам  одно из его поразительных деяний, дабы мы, услышав о таковом, положились на него, как на нечто незыблемое, и вечно славили его имя" (I, II).

Вслед за этим Панфило рассказывает о нотариусе Чеппарелло, человеке в высшей степени порочном. Он был  лжесвидетелем, убийцей, богохульником, грабителем, распутником, пьяницей, шулером  и великим обманщиком. Даже на смертном одре он так ловко обманул благочестивого монаха, что тот счел его святым. По совету исповедника его торжественно похоронили в монастырском склепе, и на могиле его, как на могиле святого, начали совершаться многочисленные чудеса.

За первой, собственно вступительной, новеллой "Декамерона", бросающей  сомнительный свет на средневековый  культ католических чудотворцев, следуют  другие новеллы, которые по праву  можно назвать антиклерикальными. Это известная новелла о богатом  парижском купце Абраме (Аврааме), которого его друг, итальянский купец, настойчиво уговаривал принять христианскую веру.

Прежде чем решиться на столь ответственный шаг, Абрам  отправляется в Рим, чтобы поглядеть  на главу христианской церкви. Проведя  некоторое время в

Риме, Абрам пришел к заключению, что папа и все его присные, "от мала до велика, открыто распутничают, предаются не только разврату естественному, но и впадают в грех содомский, что ни у кого нет ни стыда, ни совести... И чем пристальнее он в них вглядывался, тем больше убеждался в их алчности и корыстолюбии...". Заканчивается новелла самым  неожиданным образом. Поведав итальянскому купцу о своих римских впечатлениях, Абрам заявляет: "Сколько я  понимаю, ваш владыка, а глядя  на него, и все прочие стремятся  свести на нет и стереть с лица земли веру христианскую, и делают это они необычайно старательно, необычайно хитроумно и необычайно искусно, меж тем как им надлежит быть оплотом и опорой. А выходит-то не по-ихнему: ваша вера все шире распространяется и все ярче и призывнее сияет, - вот почему для меня не подлежит сомнению, что оплотом ее и опорой является дух святой, ибо эта вера истиннее и святее всякой другой. Я  долго и упорно не желал стать  христианином и противился твоим  увещеваниям, а теперь я прямо  говорю, что непременно стану христианином. Идем же в церковь, и там ты, как  велит обряд святой вашей веры, меня окрестишь" (I, 2). В европейской  литературе немного найдется таких  саркастических апологий господствующей церкви. "Святая вера" в своем  земном реальном обличии выглядит как  язвительная насмешка над евангелистскими  заветами. На долю вседержителя остается одно только долготерпение.

Добрая половина новелл первого  дня содержит антиклерикальные мотивы, а ведь в этот день рассказчикам дано право толковать "о том, что  каждому по душе".

Впрочем, не только в новеллах первого дня появляются колоритные фигуры церковнослужителей, особенно монахов, а то и монахинь - неоднократно мелькают они и в дальнейшем, заставляя  улыбаться слушателей. Здесь и  озорная новелла о монахе, который  учит простодушную девицу, как загонять дьявола в ад (III, 1), и новелла  о сладострастном монахе, в обличье  архангела Михаила посещавшего  доверчивую венецианку (IV, 2).

В средневековой новеллистике у Боккаччо были предшественники ("Новеллино",

XIII в.), но он превзошел  их всех силой и яркостью  своего дарования. Это не означает, что автор антиклерикальных новелл "Декамерона" являлся последовательным  еретиком или даже ересиархом, наподобие Яна Гуса или

Мартина Лютера. Вовсе нет. Вопросы догматические Боккаччо не интересовали.

Зато его привлекала жизнь  в ее многообразном цветении. Если в своих ранних произведениях  Боккаччо был в большей или  меньшей степени ограничен традиционными  условными фигурами, то в "Декамероне" он вырывается на свободу и энергично  проходит по всем жизненным ступеням. На страницах объемистой книги встречаем  мы купцов и ремесленников, мореходов, землепашцев, художников, сеньоров и, разумеется, монахов, составлявших весьма заметную прослойку тогдашнего общества. В  изображении Боккаччо клирики неоднозначны. Он охотно посмеивается над человеческими  слабостями и недостатками, не соответствующими суровым требованиям монастырского  устава.

Но ведь они такие же люди, как и все остальные. Голос  природы громко твердит об этом (XI, 2). Писателю-гуманисту подчас даже симпатичны их человеческие свойства.

Конечно, Боккаччо не был  бы Боккаччо, если бы в своем значительном произведении не отвел земной человеческой любви достойного места. Любовь царит  в "Декамероне", как она царила в более ранних произведениях итальянского писателя. Только сфера ее действия стала более широкой. По словам Дионео, который среди рассказчиков "Декамерона" особенно охотно касался шалостей Амура, "хотя Амур предпочитает гостеприимные чертоги и роскошные палаты, однако ж, со всем тем, он не прочь испытать свою силу и среди дремучих лесов, грозных скал и безлюдных пещер, - отсюда следствие, что все на свете ему покорствует" (III, 10).

Автор подтверждает эту мысль  множеством примеров. Только в средние  века любовь роскошных палат и  любовь скудных хижин принадлежала разным художественным сферам. Рыцарские  романы воспевали "высокую" куртуазную любовь, в то время как более  демократические фаблио, шванки и  новеллы касались преимущественно  любви "низкой", чувственной, лишенной аристократических "придворных" черт. Для Боккаччо любовь едина. Поэтому  у рассказчиков и рассказчиц "Декамерона" единый репертуар, включающий как самые  откровенные чувственные анекдоты, так и повести о самоотверженной  аристократической любви. Здесь  нет грубого "низа" и изысканного "верха".

Это все неиссякающий поток  жизни, сверкающий разными красками.

Любовь в "Декамероне" - это не только буйство плоти, но и большое чувство, способное  преобразить человека. В этом отношении  весьма примечательна новелла о  Чимоне, открывающая пятый день (V, 1). Из нее становится ясно,

"сколь священна, сколь  могущественна и сколь благодетельна  сила Амура, которого многие, сами  того не зная - за то, что в  высшей степени несправедливо  клянут и порочат".

Сын богатого киприота Чимоне был глупым, грубым увальнем, скорее животным, нежели человеком. Ни ласка, ни учение не могли его исправить. И только любовь к прекрасной девушке  превратила его в смелого, сильного, умного юношу. Эту удивительную метаморфозу  рассказчик объясняет тем, что

"совершенства, коими небо  наделило его благородную душу, завистливый рок заточил в  крохотном уголке его сердца  и крепким вервием привязал, Амур  же оказался неизмеримо сильнее  рока, и он это вервие распутал  и, распутав, порвал. Обладая способностью  побуждать дремлющие умы, Амур  употребляет для таковой цели  свою мощь, возносит их из злобной  тьмы к ясному свету...".

Итак, Амур способен не только пробуждать дремлющие умы, но и одерживать победу над роком! О силе и стойкости  любви повествуют многие новеллы

"Декамерона". Весь пятый  день, день правления Фьяметты, посвящен  рассказам о том, как влюбленным  после мытарств и злоключений  улыбалось счастье. Это и рассказ  о Костанце и Мариуччо, по воле  злых обстоятельств попавших  а Африку

(V, 2), и рассказ об опасных  приключениях (разбойники и дикие  звери) Пьетро и Аньонеллы из  Рима (V, 3), и рассказ о молодых  влюбленных, которым в

Палермо на острове Сицилия  по воле ревнивого короля угрожала смерть на костре (V, 6). "Силы любви  безграничны: любовь вдохновляет любящих  на смелые подвиги и помогает им выдерживать испытания чрезвычайные и неожиданные", - говорит Пампинея, приступая к упомянутому рассказу.

Значительную известность  приобрела новелла о соколе (V, 9), легшая в основу оперы "Сокол" (1786) русского композитора Д.С.Бортнянского. Федериго дельи

Альбериги разоряется ради своей неприступной избранницы, и  у него остается только любимый сокол, которого он за неимением чего-либо еще подает на обед пришедшей к  нему в гости даме его сердца. Узнав о самоотверженном поступке, дама по-другому начинает смотреть на Альбериги. Вскоре она выходит  за него замуж, и он опять становится богатым человеком.

Так любовь совершает свои чудеса. У нее есть свои герои, свои благородные подвижники, но также  и благородные мученики. К числу  последних принадлежит героиня  заключительной новеллы "Декамерона" Гризельда (X, 10), Простая крестьянская девушка, дочь бедного землепашца, она  стала женой маркиза

Салуцкого, который, желая  испытать терпение и покорность своей  добродетельной супруги, не раз подвергал  ее жестоким испытаниям. Но любовь

Гризельды все превозмогла. Восхищенный этой новеллой, Ф.Петрарка перевел ее на латинский язык.

О любви несчастной повествуют новеллы четвертого дня. Мрачным  трагизмом исполнена уже первая новелла этого цикла, повествующая о том, как правитель

Салернский убивает любовника  своей дочери и посылает ей в золотом  кубке его сердце. Она поливает сердце отравой, выпивает отраву и умирает (IV, 1).

Злоключениями наполнена  новелла о трех молодых людях, любящих трех сестер

(IV, 3), а также новелла  о трагической любви Джербино, внука короля