Издательская деятельность футуристов в начале XX века

Эгофутуристы, а потом и имажинисты, в отличие от кубофутуристов, причудливо сочетали «буколические», крестьянские мотивы с западничеством и дендизмом.

Меньше чем  через год, из-за разногласий между  К. Олимповым и Северянином, «Академия» распалась. И.Игнатьев, примкнувший  к «Академии», создал на ее руинах объединение  «Интуитивная Ассоциация Эго-Футуризм», известное также по имени основанного Игнатьевым издательства и газеты как группа «Петербургского глашатая», ядро которого составили сам Игнатьев, а также В. Гнедов, П. Широков и Д. Крючков. После смерти Игнатьева в январе 1914 года эгофутуризм фактически прекратил свое существование.

Игнатьев организовывает собственное издательство «Петербургский глашатай». 25 февраля 1912 года вышел в свет первый номер газеты «Петербургский глашатай» (см. Приложение 7) — издания петербургских эго-футуристов, в состав которых входили тогда Игорь Северянин, Г.Иванов, К.Олимпов, Л. Афанасьев, И. Оредеж, И. Игнатьев. Второй номер, он же последний, был издан через месяц. Позже под маркой «Петербургский глашатай» вышел в свет целый ряд эго-футуристических изданий.

Следует выделить еще поэтическое объединение «Мезонин поэзии», созданное в 1913 году московскими эгофутуристами. В него входили                      В. Шершеневич, Р. Ивнев, Л. Зак, С. Третьяков, К. Большаков, Б. Лавренев и целый ряд других молодых поэтов. Идейным вдохновителем группы, а также самым энергичным ее участником являлся В. Шершеневич. Он был хорошим организатором, дельным издателем, умелым редактором, острым критиком и способным поэтом, который, однако, никак не мог найти своего собственного поэтического «я».

Эта группа пыталась повторить успех «Гилеи» и противопоставить себя ей в литературе. Но в «Мезонине поэзии» не имелось крупных поэтических величин, сопоставимых с Маяковским или Хлебниковым, поэтому его участникам было достаточно сложно выработать какую-то самостоятельную теоретическую базу своей группы. Они всячески подчеркивали родство с петербургскими эгофутуристами, часто публиковались в их изданиях, но занимали при этом достаточно неопределенную позицию.

«Мезонин поэзии» считался в литературных кругах умеренным крылом футуризма. Это движение было построено не на общей идеологической платформе, а, скорее, на деловых, издательских интересах его участников.

Объединение распалось в  конце 1913 года. Под маркой «Мезонина  поэзии» вышло три альманаха: «Вернисаж», «Пир во время чумы», «Крематорий здравомыслия» и несколько других сборников.

2.3. Издательская деятельность других футуристических издательств

Обзор поэтического футуристического течения был бы неполон без упоминания о московской футуристической группе «Центрифуга», образовавшейся в январе 1914 года из левого крыла поэтов, ранее связанных с издательством «Лирика».

Основные участники  будущей группы — С. Бобров, Б. Пастернак  и             Н. Асеев — были знакомы задолго до ее основания. Бобров — поэт, живописец и литературовед, в то время являлся среди них, пожалуй, самой значительной фигурой. Большой резонанс вызвал его реферат «Русский пуризм», в котором проповедовались идеи пуризма как ответ на усложненность общественной жизни. Бобров вынашивал идею создания литературного объединения. Весной 1913 года им был организован кружок молодежи и открыто небольшое, но реально функционировавшее в период 1913-1914 годов издательство «Лирика», в котором вышли первые книги «Центрифуги». Однако ровно через год объединение перестало существовать.

Первым изданием «Центрифуги» был сборник «Руконог», посвященный памяти погибшего в январе 1914 года И. Игнатьева. Так авторы устанавливали свою преемственность от петербургского эгофутуризма. В «Центрифуге» нашли приют петербургские эгофутуристы Олимпов, Широков, Крючков, а после распада «Мезонина поэзии» — Большаков, Ивнев, Третьяков.

  «Центрифуга» была самым длительным по времени футуристическим объединением. Кроме вышеназванных поэтов, в него входили Божидар,                Г. Петников, И. Аксенов и другие. Как поэтическая группа они просуществовали до конца 1917-го, а книги под маркой «Центрифуги» продолжали выходить до 1922 года.

Также существовало литературное объединение «41⁰», созданное в 1918 году в Тифлисе ветеранами русского футуризма А. Крученых и И. Зданевичем. К ним присоединились И. Терентьев и А. Чернявский. Название группе — «Сорок первый градус» — дано по местоположению Тифлиса (41° северной широты).      В «Манифесте» опубликованном в газете «41°» – вышел всего один ее номер в 1919 году, говорилось, что основной задачей объединения является утверждение заумного языка в качестве «обязательной формы воплощения искусства». Несмотря на огромные изменения, происходящие в то время, новая группа не касалась общественно-политических вопросов и отказалась от столь характерного для кубофутуристов вызывающего внешнего поведения, сосредоточив все свои силы на эпатаже литературном, заумные пьесы «дра» И. Зданевича, стихи             А. Крученых, теоретические и поэтические книги И. Терентьева. Распад группы произошел в октябре 1920 года с отъездом за границу И. Зданевича.

Группа «Творчество», издававшая одноименный журнал – всего вышло семь номеров – образовалась в 1920 году на Дальнем Востоке вокруг                      Н. Ф. Насимовича-Чужака, жившего во Владивостоке и Чите. В группу входили Д. Бурлюк, Н. Асеева, С. Третьяков и другие. В журнале печатались статьи Чужака и других членов группы, пропагандировавшие футуризм, их стихи, а также отрывки из поэм В. Маяковского, В. Каменского и других футуристов.

Глава III. Футуристы и цензура.

В период возникновения  и формирования русского футуризма  царская цензура весьма пристально следила за сферой литературы и искусства. В ведении Главного управления по делам печати находились не только книгоиздание и периодическая печать, но и художественные выставки и театры. Появление нового течения в литературе, которое было отмечено изданием ряда сборников, книг и листовок, разумеется, не осталось незамеченным. Но особого внимания Главного управления по делам печати футуризм первоначально к себе не привлек. Первые печатные выступления футуристов были восприняты как проявления графоманства, в которых никакой серьезной общественной опасности цензура не усматривала.

После 17 октября 1905 года именным высочайшим Указом Николая II предварительная цензура выходящих изданий была отменена. С этого момента вся ответственность за содержание публикуемых материалов ложилась на издателя. Типограф, либо издатель был обязан вести специальную книгу, куда должна была заноситься всякая предназначенная к книгопечатанию работа, с объяснением, печатается ли она без предварительного предоставления в цензуру или с разрешения последней. В книгу записывали также число экземпляров и формат издания. После изготовления тиража книги типография должна была отсылать обязательный экземпляр в Комитет по делам печати, которых было четыре: Санкт-Петербургский, Московский, Тифлисский и Варшавский. За выполнением этого требования следил также Департамент полиции. Всякая книга, поступавшая в цензуру, заносилась в опись. Главным управлением по делам печати была дана специальная директива, с целью упорядочить регистрацию книг.

Издания футуристов вписались в широкий поток  массовой дешевой литературы, наводнившей Россию в начале XX века. Увеличение числа типографий, в том числе и частных, позволило в несколько раз увеличить объем книжной продукции. Столь бурному развитию книгоиздания во многом способствовала и лояльность цензурного устава. В этот период без проблем можно было издать практически любое сочинение, если оно не касалось политической и церковной сфер, а также сферы государственного устройства. Сборник собственных стихов мог выпустить любой житель России, заплатив издателю положенную сумму.

Поэтические эксперименты футуристов, несомненно, были малопонятны широкой публике и расценивались в большинстве случаев как «бред сумасшедшего». Как правило, цензурное ведомство предъявляло лишь отдельные замечания к произведениям футуристов. Например, часто приходилось менять названия стихотворений. Так, поэма Хлебникова «Революция», посвященная революции 1905 года, по цензурным условиям была напечатана в сборнике «Союз молодежи» под названием «Война — смерть»³. Сама же поэма в силу того, что ее текст было сложно воспринимать, цензурной правке не подверглась.

Также была переименована  по указанию цензуры поэма Маяковского  «Облако в штанах». Первоначальное ее название «Тринадцатый апостол». Трагедия В. Маяковского «Владимир Маяковский»  получила свое название тоже благодаря цензуре. Любая пьеса перед постановкой должна была пройти через цензурный комитет и иметь визу цензора. Все содержатели театров через губернаторов получали специальные реестры из Главного управления печати с алфавитными списками пьес, дозволенных к исполнению без всяких изменений и пропусков. На основании этих же списков получали дозволение печатать афиши. Пьеса была написана за очень короткий срок, поскольку для ее постановки футуристам была обещана спонсорская поддержка общества художников «Союз молодежи». Поэтому Маяковский до того спешно писал текст, что в цензуру его рукопись пошла под заголовком «Владимир Маяковский. Трагедия».

Футуризм практически  сразу вышел за рамки литературного  течения. Общество восприняло его как  новое явление в жизни, новое общественное движение. Этому во многом способствовал способ презентации нового искусства: публичные выступления, поэзо-концерты, диспуты, манифестации, эпатажные прогулки футуристов с раскрашенными лицами по улицам. Постепенно и контроль государства за деятельностью футуристов вышел за рамки цензуры печати.

Повышенное  внимание властей к футуризму  определила общественная реакция на это явление. Долгое время футуризм привлекал обывателей исключительно  своей эпатажностью. На выступлениях футуристов публика искала скандала. В обществе постепенно формировался образ футуризма как явления крайне негативного.

Получила отклик в прессе и издательская деятельность футуристов. Газеты не пропускали практически ни одного нового сборника будетлян. Каждая новая книжка встречалась, как правило, разгромной рецензией.

Негативная  общественная реакция усилила контроль государства за футуризмом, что является, пожалуй, уникальным случаем. Как правило, цензура контролирует доступ общества к той или иной информации. В  случае с футуризмом все происходило наоборот: общество призывало цензуру «оградить» его от футуристического искусства, считая последнее вредным антиобщественным проявлением. Пристальное внимание на выступления футуристов начинают обращать органы охраны общественной безопасности и порядка.

Несмотря на лояльность цензурного устава, которая  позволила футуристам наладить массовое производство книг и сборников и  даже выпустить один номер собственного журнала, «Первый журнал русских футуристов», футуристам все же пришлось столкнуться с рядом ограничений со стороны государства. Эти ограничения касались в основном публичных выступлений-диспутов, поэзо-концертов, лекций и были вызваны негативной общественной реакцией. Общество восприняло футуризм как явление, лежащее вне искусства, и увидело в нем серьезную социальную опасность.

Самое крупное  столкновение футуристов с цензурным  ведомством произошло из-за претензий  со стороны последнего к иллюстративному  оформлению сборника «Рыкающий Парнас». Инициаторами сборника были художник И. Пуни, его жена художница К. Богуславская, а также М. Матюшин.

В феврале 1914 года Матюшин был вызван в Окружной суд как ответчик за изданный им и Пуни сборник «Рыкающий Парнас», так как в помещенных в сборнике рисунках Филонова и Д. Бурлюка цензура усмотрела «нарушение благопристойности». Авторы, Д. Бурлюк и П. Филонов, были признаны виновными – штраф до 500 рублей, либо арест до трех месяцев. Более серьезное обвинение получил В. Бурлюк, чей рисунок был назван «пародией на священное изображение святого Георгия Победоносца» и рассматривался поэтому, как непристойная насмешка. В. Бурлюк был объявлен виновным – арест до шести месяцев.

М. Матюшин попытался спасти тираж книги, подав жалобу в Санкт-Петербургскую судебную палату. Дело в том, что книгу не выпускали из-под ареста даже после изъятия из нее предосудительных рисунков. В качестве причины окружной суд ссылался на встречающиеся в упомянутой книге «явно неблагопристойные выражения», но какие именно, не уточнялось. Сборник действительно содержал довольно резкий манифест под названием «Идите к черту!», где «старички русской поэзии», а именно «беломраморный Пушкин, танцующий танго», «Сологуб, схвативший шапку Северянина, чтобы прикрыть свой облысевший талантик», и Брюсов, вероятно для большего уничижения названный «Василием», обвинялись в том, что «посмотрели карманом» на футуристов, пристроились к их славе (см. Приложение 8).

Судебная палата отказалась рассмотреть жалобу Матюшина: определения окружных судов о  наложении ареста на произведения печати обжалованию не подлежали. Тем не менее, суд не состоялся. По какой-то формальной причине он был отложен, а затем и вовсе прекращен ввиду того, что сборник успели конфисковать еще до выхода в свет. Матюшин же в своих воспоминаниях пишет, что ему все-таки удалось сотни две сборника распространить сразу по получении экземпляров из типографии⁴.

Глава IV. ЛЕФ

В революционный  период возникают новые объединения  футуристов       (Д. Бурлюк, В. Каменский, В. Маяковский – «Газета футуристов»), поддерживающие революцию, которая воспринимается ими, как то самое обновление, которое они призывали и ждали. После революции многие футуристы решительно встали на сторону новой власти и выражали готовность к активному сотрудничеству с ней. К футуристическому искусству проявлял интерес народный комиссар просвещения А. В. Луначарский, сам выступавший как критик и драматург. В аппарате у Луначарского в первые послереволюционные годы работало немало недавних футуристов.